Барбара Тэйлор Брэдфорд - Все впереди

• Название: Все впереди
• Автор: Барбара Тэйлор Брэдфорд
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-845-0

Счастливая семейная жизнь Мэллори — главной героини романа — рушится в одночасье: убиты ее муж и дети. Кажется, смысл жизни утрачен навсегда…

---

— У нее такая странная манера говорить, — сказала я Диане, покачивая головой. — Что-то похожее на стаккато.

— Да, она говорит маленькими вспышками и предпочитает предложения из одного слова. Но она очень славная, ужасно добрая и тактичная, дурного слова ни о ком не скажет и совершенно незлопамятна, — ответила Диана.

— Она мне очень понравилась, — призналась я.

— А ты ей, — ответила Диана. — Кроме того, она почувствовала большое облегчение, что ты знаешь о ее отношениях с твоим отцом.

— Надеюсь, я ее не смутила, я просто хотела быть с ней откровенной, дать ей понять, что я знаю. — Я изучающе посмотрела на Диану. — Она что-нибудь вам сказала, когда вы провожали ее к машине?

— Только то, что ты ее удивила, когда упомянула об Эдварде, а еще о том, какая ты милая молодая женщина, такая хорошенькая. Она любовалась твоими красивыми рыжими волосами.

— Я считаю, что она тоже очень привлекательна, и я могу представить себе их вдвоем с папой. Я одобряю его вкус: она очень мила.

— Но и чертовски эксцентрична! — воскликнул Эндрю. — Настоящая оригиналка. И всегда, когда я слышу имя Гвендолин, я вспоминаю о шарфах. Она всегда носила массу шарфов, в любую погоду, и, насколько я припоминаю, они были из всех возможных видов ткани. Гвенни — это современная Айседора Дункан, так мне кажется. — Он засмеялся и встал. — Хочешь еще бокал вина, мама?

— Пока не надо, дорогой, — сказала Диана. — У меня еще половина осталась.

— А я хочу, — сказал он и подошел к столику в углу гостиной, куда Парки поставила поднос с бутылкой белого вина в ведерке со льдом и сифон с газировкой. — А ты, Мэл?

— Превосходно, Эндрю, и пока мы не пошли обедать, я хочу вам показать свои находки.

— Находки? Что ты имеешь в виду? — Эндрю повернулся и с любовью улыбнулся мне.

— Сегодня днем я рылась в библиотеке и нашла дневник жены вашего предка, Летиции Кесуик, который она вела в семнадцатом веке. На самом деле, то, что я нашла, была копия с оригинала, заполненная прекраснейшим каллиграфическим почерком. Это было сделано Клариссой Кесуик в 1893 году, чтобы сохранить его.

— Боже правый! Вот что, оказывается, ты делала все это время — копалась в этих допотопных старых книгах. Лучше уж ты, чем я, моя любовь. — Эндрю сжал мое плечо, нагнулся и поцеловал меня в макушку. — Уверен, что ты натолкнешься на что-нибудь необычное.

Вмешалась Диана.

— Но ты сказала «находки», Мэл, во множественном числе. Что еще ты там нарыла? — У нее было удивленное лицо, когда она посмотрела на меня из дальнего конца комнаты.

— В действительности, я нашла подлинный дневник и его копию, сделанную Клариссой, — сказала я и принялась рассказывать о своих занятиях перед обедом.

Затем, поднявшись и подойдя к двери, я закончила:

— Пойду и принесу их. Они в библиотеке. Когда вы увидите обе книги, вы поймете, о чем я толкую.

Отблески пламени плясали на стенах и потолке, наполняя нашу спальню розовым мерцанием. Больше не было никакого света, и я чувствовала себя расслабленной, сонной, заключенной в кокон тепла и любви в кольце рук Эндрю.

Еще раньше поднялся сильный ветер, и теперь я могла слышать, как он завывал над болотами. Издалека доносились раскаты грома, временами вспыхивали молнии, освещая спальню яркими белыми сполохами.

Я слегка дрожала, несмотря на тепло постели; я обвила рукой моего мужа и придвинулась к нему ближе.

— Я рада, что мы не снаружи. С тех пор, как мы поднялись наверх, разразилась настоящая буря.

Он усмехнулся:

— Да, в самом деле; к тому же мы находимся в самом лучшем месте, мы вдвоем, и нам очень уютно. Но знаешь, что я тебе скажу? Когда я был маленьким, я всегда хотел наружу, под дождь и град, на ветер, не спрашивай почему. Я любил бури. Может быть, внутренний драматизм такой ужасающей погоды задевал во мне какие-то струны. Однажды, когда мне было около семи, отец сказал мне, прислушиваясь к шуму бури, что это наши предки в доспехах, сражающиеся на небесах, что их призраки скачут на конях в погоне за своими врагами, как сотни лет тому назад. Я уверен, что это явилось толчком для моих фантазий, когда я был ребенком.

— И когда ты был маленьким, ты убегал на улицу в бурю?

— Иногда мне удавалось выскользнуть из дома, но если только мама не замечала. Она всегда излишне меня опекала.

— Все матери таковы. Во всяком случае, я ее не осуждаю; буря — это опасно. Иногда молния ударяет в людей…

— Меня ударило молнией, когда я встретил тебя! — перебил он, кладя свою руку на лоб и повернув мое лицо к себе. Он нежно, легко поцеловал меня в губы, затем оторвался от меня. — Французы называют «coup de foudre» любовь с первого взгляда. — Он щелкнул пальцами. — Другими словами: удар молнии.

Я улыбнулась и уткнулась ему в грудь.

— Я знаю, что это означает.

Мы немного помолчали. Нам нравилось так лежать вместе в полном согласии.

Потом я сказала:

— Это был такой замечательный уик-энд, Эндрю. Я довольна, что мы поехали в Йоркшир, а ты?

— Я тоже, во всяком случае, он еще не закончен. Еще воскресенье здесь проведем. Мы можем завтра утром поехать кататься верхом, если захочешь, можем галопом, как я тебе обещал. А потом, до конца дня, можем ничего не делать, просто отдыхать. У нас будет хороший воскресный ланч, почитаем газеты, посмотрим телевизор.

— Ты не собираешься завтра работать? — спросила я, и мой голос неожиданно для меня самой зазвучал громче.

— Конечно, нет. В конце концов, я сделал, сколько мог. Теперь мне надо дождаться Джека — он приедет из Нью-Йорка на следующей неделе.

— У меня такое чувство, что ты обнаружил что-то ужасное, касающееся Малколма Стенли.

Он молчал, и я продолжила:

— Что-нибудь… неприятное, гадкое, быть может?

Вместо ответа он издал глубокий долгий вздох.

— Что это такое? Что он наделал? — настаивала я, сгорая от любопытства. Я повернулась, чтобы в неверном свете камина разглядеть его лицо, но не могла ничего на нем прочесть.

— Я не хочу сейчас в это углубляться, дорогая, честно, не хочу. — Он снова вздохнул. — Но всегда помни: не доверяй типам, которые продают средство от всех болезней.

— Он мошенник, Эндрю? Ты это имеешь в виду?

Приподнявшись на локте, он наклонился надо мной, отвел мои волосы с лица и поцеловал в губы. Затем он посмотрел мне глубоко в глаза.

— Я не хочу это обсуждать. У меня в данный момент голова занята более важными вещами.

— Например, какими? — поддразнила я его.

— Ты знаешь, какими, миссис Кесуик, — пробормотал он с легкой улыбкой.

Я взглянула на его лицо, любимое лицо, такое дорогое для меня. На нем было напряженное выражение, а его необыкновенно голубые глаза казались темнее, почти синими, в свете камина; они излучали силу.

— Тобой, — наконец ответил он. — Я все время думаю о тебе. Я так тебя люблю, Мэл. В тебе весь смысл моего существования.

— Я тоже тебя люблю. — Я погладила его по лицу. — Давай будем любить друг друга.

Наклонившись надо мной, он поцеловал меня долгим поцелуем в губы; сначала его прикосновение было нежным, но затем желание овладело им, и его поцелуи становились страстными, даже дикими.

— Ох, Мэл! Ох, моя любимая! — говорил он между поцелуями. Затем, откинув одеяло прочь, он приспустил бретели моей ночной рубашки и освободил мою грудь, поглаживая ее. — О, посмотри на себя, любимая, ты так прекрасна, моя прекрасная жена! — Опустив ниже голову, он целовал мои соски, а его рука скользнула вниз вдоль моего бедра, по шелковой ткани ночной рубашки. Он поднял ее до уровня моей груди и начал целовать мой живот, затем внутреннюю часть бедер. И все это время его рука гладила мое тело, лаская его, а я трепетала под его прикосновениями.

Затем его рот остановился в самой сердцевине моего тела, и я замерла от удовольствия. Меня куда-то уносило, я затерялась в океане своей любви к Эндрю. Он оказался на коленях между моих ног и поднял меня на гребень удовольствия, затем внезапно остановился и проник внутрь меня, заполняя меня собою. Мы крепко прижались друг к другу и превратились в одно целое.

Огонь еле тлел, и тени на стенах спальни сгустились. Снаружи завыл ветер, и дождь с неистовством бросался на стекла окон. Здесь, на краю болот, была дикая ноябрьская ночь, и она становилась все ужаснее, если судить по звукам.

Эндрю пошевелился рядом со мной и прошептал:

— Надо ли подкинуть поленце в камин?

— Если тебе не холодно, то не надо.

— Мне хорошо. И, в любом случае, огонь должен прогореть.

Я села на кровати, затем подошла к окну и поплотнее задернула занавес, чтобы заглушить звуки бури. Когда я возвращалась в постель, я сказала:

— Это было очень мило со стороны твоей мамы, правда?

— Пригласить Гвенни на Рождество, ты об этом?