Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

• Название: 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского
• Автор: Лев Портной
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905978-45-6

В Россию пришла война. Уже сожжен Смоленск, Великая армия Наполеона подступает к Москве. Граф Воленский, прибывший из Лондона, рассчитывает отправиться на поле боя. Но перед этим ему надо передать императору Александру I секретную информацию о французском шпионе, действующем в самых верхах. По некоторым сведениям этот агент очень ценен для Наполеона, и собранные им данные будут полезны французскому императору только тогда, когда он займет Москву. По распоряжению Александра I Воленский вместо действующей армии отправляется в столицу. Шпиона необходимо изобличить, а доверять ни полиции, ни московским властям нельзя…

---

Тогда верил, а ныне, когда государь устраивает бал в доме убийцы императора Павла и назначает этого убийцу начальником главного штаба армии[18], я думаю, что и самые неприглядные факты не помешали бы Аракчееву подняться на вершину власти. Этой мыслью я и оправдываюсь перед собой за то, что десять лет назад уступил. Прямого столкновения с графом Аракчеевым не произошло. Но он безусловно знал: когда его приспешники затеяли заговор, чтобы привести Длинного[19] во власть, на пути встал я, граф Воленский.

Теперь всемогущий вельможа улыбался, кажется, вполне искренне: обиды он не держал и считал естественным объединиться перед лицом войны с Наполеоном.

Он протянул мне бумаги:

— Здесь необходимые документы и письмо де Санглену. В Москве на Малой Дмитровке дом капитана Уварова занимает Германский легион. При нем же расположен и штаб Высшей воинской полиции Первой Западной армии. Там и найдете Якова Ивановича.

— Благодарю вас, ваше сиятельство. Я намерен сегодня же выехать, — промолвил я.

— Бог в помощь, милостивый государь, — ответил Аракчеев.

Его слова напомнили мне аудиенцию у генерал-губернатора Вязмитинова. Аракчеев словно из воздуха уловил мою мысль и сказал:

— Я слышал, Вязмитинов был крайне раздосадован, что вы не приняли предложения служить в министерстве полиции.

— Право, было незначительное недоразумение. Уверен, оно уладилось. Признаться, я не имею намерения и в Высшей воинской полиции задержаться надолго. Выполню поручение его величества и сразу же в действующую армию!

— Между министерством полиции и воинской полицией возникает естественная состязательность, — пустился в рассуждения Аракчеев. — И то, и другое ведомство ловит шпионов. Де Санглен действует более скрупулезно. Прежде чем доложить о поимке очередного злоумышленника, он добывает неоспоримые доказательства того, что тот и впрямь наполеоновский агент, а не плод воображения ка- кого-нибудь полицейского подпоручика.

— Вполне разумно, — произнес я.

— Да, но на поиск подтверждений уходит много времени. Люди Вязмитинова в таких случаях не церемонятся и потому о своих успехах докладывают чаще, — продолжил Аракчеев.

— Да, но в ходе дознания всплывет подтасовка, — сказал я.

Граф Аракчеев потускнел и с видом уставшего божества сказал:

— Ну, это если будет с кем вести расследование.

Несколько секунд Аракчеев молчал, ожидая, чтобы я осмыслил его слова, затем добавил:

— Вот потому-то его величество и поручил розыск вам. Государь хочет знать наверняка, что нашли и арестовали нужного наполеоновского агента, а не выдали за шпиона очередной труп.

* * *

Возле дома стучали копытами и злобно фыркали два жеребца: светло-серый с кофейного цвета пежинами и гнедой. Надворный советник Косынкин дожидался в квартире. Я прервал разгоревшийся между ним и полковником Парасейчуком спор. Судя по раскрасневшимся физиономиям, вопрос оказался животрепещущим.

— Вот, ваше сиятельство, а вы как считаете? — кинулся ко мне Косынкин в расчете обрести союзника.

— Я, простите великодушно, не знаю предмета вашей дискуссии.

— Только что поступили новости! — с воодушевлением начал Вячеслав Сергеевич. — Новая победа графа Витгенштейна…

— Какая же это победа? — пробурчал Парасейчук.

— А что же, по-вашему, победой может считаться только успех в наступательном деле?! — выпалил Косынкин и повернулся ко мне. — Баварская дивизия атаковала корпус Витгенштейна. Но мы не уступили! Баварцам дали отпор! Трех офицеров и сто пятьдесят солдат взяли в плен!

— Видите ли, Витгенштейн долго у Белого не продержится, — заявил полковник Парасейчук. — Когда вся армия отступает, невозможно малой ее части держать оборону!

Сводки из корпуса генерал-лейтенанта графа Витгенштейна разительно отличались от удручающих сообщений о действиях всей остальной армии. Барклай-де-Толли отступал, Багратион проклинал Барклая, но подчинялся отступательной тактике. И в это время граф Витгенштейн с завидным постоянством громил противостоявший ему корпус маршала Удино.

Витгенштейн стал народным героем, и любой мало-мальски нелестный отзыв о нем оскорблял патриотов. Косынкин побагровел и, казалось, вот-вот с кулаками кинется на полковника. Парасейчук хотя и сидел красный как вареный рак, но не предпринимал никаких попыток упредить возможное нападение, показывая тем самым, что оппонент его лишь хорохорится и весь его пыл уйдет в пар. Полковник заговорил, и в голосе его зазвучали примирительные нотки:

— Ну, поймите же, милостивый государь, я ничуть не умаляю заслуги графа. Но, видите ли, невозможно оставаться на месте, если вся армия отступает! Корпус Витгенштейна попросту окажется в окружении…

— В окружении?! — закричал Косынкин. — А Кутузов? Про Кутузова забыли? Князь со дня на день прибудет в войска! И мы начнем наступать!

— Ну, дай то Бог, дай Бог, — промолвил Парасейчук.

И было видно — он не верил, что с назначением Кутузова что-то изменится. Однако Косынкин слова полковника расценил как свою победу, успокоился и вдруг выдал нечто совершенно неожиданное:

— А генеральное сражение двадцать шестого августа произойдет.

— Откуда вы это взяли? — вскинул брови полковник.

Я был удивлен и ждал объяснений.

— Число Зверя, — сказал Косынкин. — День двадцать шестой месяца восьмого. От двадцати шести отнять восемь будет восемнадцать. А восемнадцать состоит из трех шестерок. Шестьсот шестьдесят шесть — число Зверя.

— Ну это уж совершенно пустые рассуждения! — Парасейчук взглянул на Косынкина с подозрением.

— Ничуть не пустые, — с легкой обидой откликнулся надворный советник.

— Видите ли, тут как посчитать. С натяжкой можно любой день назвать роковым. И десятое августа. А что? Десять плюс восемь — тоже восемнадцать, в котором, как вы сказали, три шестерки. Или попросту восемнадцатое августа…

— Да, вы совершенно правы, — неожиданно согласился Косынкин. — А я и не говорю, что двадцать шестое августа единственный день Зверя в году. Между прочим, этот год целиком год Зверя…

— Конечно, конечно, — согласился полковник. — Одна тысяча восемьсот двенадцать. Восемнадцать — двенадцать. Один плюс два будет три. Именно столько шестерок в числе восемнадцать.

— Так что и десятое августа, и восемнадцатое могли бы стать роковыми. Но десятое августа уже позади. Восемнадцатое? Дай Бог, к этому времени Кутузов доберется до армии. Тоже не подходит. Но от него ждут немедленных действий. Так что двадцать шестое августа — самый подходящий день. Вот увидите, в этот день и случится генеральное сражение.

— А что же не второго сентября? — с сарказмом спросил полковник Парасейчук. — Дважды девять — опять-таки восемнадцать.

— А второго сентября еще что-нибудь случится, — сказал надворный советник.

Я и не заметил, как заслушался их болтовней, словно думал найти в подтасовках с числами здравый смысл. Но кое-какая польза все-таки была — этот вздор примирил полковника и надворного советника.

— Ладно, господа, довольно! — сказал я. — Чьи это кони внизу?

— Ваши, вы же просили верховых лошадей, — с чувством исполненного долга ответил Вячеслав Сергеевич.

— Хорошие скакуны? — спросил я.

— Ростопчинские! — с гордостью сказал Косынкин.

— Что ж, надеюсь, ростопчинские жеребцы найдут дорогу к графу Ростопчину, — промолвил я и повернулся к полковнику Парасейчуку. — Вы готовы, сударь?

— Я?.. Готов!

Парасейчук поднялся из-за стола, физиономия его приобрела растерянное выражение.

— Что-то не так? — спросил я.

— Позвольте… по поводу жеребцов… — промямлил полковник.

— Мы потеряли много времени в Петербурге, — сказал я. — Верхом хоть как-то наверстаем упущенное.

— Верхом? До Москвы? — полковник выпучил глаза. — Это же семьсот верст! Мы сотрем себе задницы до костей!.. Простите, ваше сиятельство! С уст сорвалось!

— Ага, милостивый государь! — злорадно воскликнул Косынкин. — А как же французы?! От самого Парижа только что до Москвы не доскакали! И задницы, как вы изволили выразиться, не стерли!

Вячеслав Сергеевич смотрел на Парасейчука с превосходством, еще раз почувствовав себя победителем в споре.

— При чем здесь французы?! — буркнул полковник. — Видите ли, я совершенно не готов проделывать верхом столь дальние поездки. Я рассчитывал, что мы поедем в коляске.

— Ваше сиятельство, возьмите меня с собою! Непременно буду полезен вам, — едва не взмолился Косынкин.

— Да как же вы будете полезны, если вы даже не знаете о цели моего путешествия? — удивился я.

— Знаю! Знаю! — воскликнул Вячеслав Сергеевич, уверенный, что обрадует меня своей осведомленностью. — Вы едете арестовывать французского шпиона! Парасейчук мне рассказал!