Александр Пэнн (Пэн) - Избранные стихи

• Название: Избранные стихи
• Автор: Александр Пэнн (Пэн)
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

---

сознанием слабости и сил —

и колебал свечу надежды,

и только чудом не гасил.

Пожары...

Спящих тел пожары...

Как из брандспойта, льется пот...

И водят вкруг огня кошмары

юродивый свой хоровод.

И голова трещит от боли,

раскалываясь меж глазниц,

чтоб вылетели из неволи

желанья стаей белых птиц.

Белеет пух, белеют перья,

а может, это наконец

белеет сквозь туман неверья

сестры склонившейся чепец.

4

Лизоль осточертел до рвоты.

Но мы вдыхаем и лежим,

как нам велит режим зевоты,

всепослушания режим.

Тут звучен голос боли властной,

а голос человека слаб,

тут кислород страдает астмой

и птица выжить не смогла б.

Тут сад в чахотке скоротечной

(исход болезни — дело дней) —

к нему из-за одышки вечной

восход приходит все поздней.

Листвы завершено круженье,

за днем сгнивает палый день,

и неподвижностью движенье

поглощено, как тенью тень.

О, здесь такая гниль и порча,

что луч, едва в окно упав,

обратно уползает в корчах,

как перешибленный удав.

Тут аппетит и так некрепок,

а рацион и вовсе скуп.

Неужто так целебны репа,

капуста и протертый суп?

О, тут, как жвачное, на травке

пасется кротко пациент

и ставит унцию поправки

превыше орденов и лент.

5

Тут все равны, тут все больные —

совсем особый вид людей...

Зачем внизу гремят шальные

шаги непрошеных гостей?

Хотят сочувствием упиться,

одобрить громко цвет лица.

(Так в голову самоубийцы

впивается кусок свинца!)

Шумят, галдят, теснясь в проходе,

и их никто не просветит,

что арестанту о свободе

болтать не позволяет стыд.

Цветы и этот хохот зычный,

как будто прямо из окон

под вечер на перрон столичный

их дачный выблевал вагон.

6

Тут удивительное снится:

слеза на молодой щеке,

и прядь волос или ресницы,

и отражение в реке.

Вопросы есть, но нет ответа,

есть грех, но никакой вины:

подобье странного сонета,

где строфы рифмы лишены.

Стремленье к встрече безвозвратной

и к имени тому, всегда

звучавшему как «вероятно»,

но только не как «нет» и «да».

Мне часто снится взгляд кошачий,

и тем обидней этот сон,

что он уже не больше значит,

чем отзвеневший перезвон.

Проснусь — не доведу ошибку

до безнадежного конца...

Сестра и слезы и улыбку

сотрет с помятого лица.

7

Забрезжил день, как столбик ртути,

а плох ли день или хорош

и легок или очень труден

не сразу, к счастью, разберешь.

Зажегся свет по всей больнице

и в утренний обход погнал

гусиной важной вереницей

дневной дежурный персонал.

Кому-то делают уколы,

хоть на рассвете все бодры,

но «легкий» ты или «тяжелый»,

не скроешь от ночной сестры.

Тяжелый хрип ночами страшен,

а ты дыхание уйми

и, не дыша, сиди на страже

с одиннадцати до семи.

Палата новый день встречает,

который водрузил очки,

и ход болезни изучает,

температурные скачки.

Латынь, с ее лукавством мудрым,

укажет на опасный крен...

Так входит в силу каждым утром

суровый график белых стен.

1936

Перевод Л. Тоома

ПЕСНЯ ИТОГОВ

Это грусть о тебе. Это повесть о том,

Как гранитная мука секлась пополам,

И, вконец измельчав, попрошайкою в дом

Позвонила, прошаркав бедой по полам.

Это время, рассыпавшись боем часов,

Загоняло бегущие дни в циферблат,

И, гремя, запирало слезу на засов,

И меняло дожди на огрызки тепла.

Это боль под ножом. Это лютый бульдог

Зажимал в челюстях перекушенный крик.

Это ярких пожаров остывший итог.

Это меченый туз предрешенной игры.

Это пепла ресницы в глазах папирос.

Это звезды в плену у земной суеты.

Это ужас,  который себя перерос.

Это боль, и тоска, и покой.

Это — ты...

1941

Перевод автора

МИР В ОСАДЕ (Поэма об измене и верности)

Правому реформистскому рабочему движению в Европе, которое своим предательством (до и после Мюнхенского соглашения) прямо и косвенно способствовало возникновению и упрочению национал-фашизма.

Словом жадным хочу  рассказать я,

Словом высохшим, жаждущим хлеба,

Рассказать о потерянном брате.

Об утратившем землю и небо.

Верный — изредка, чаще — предатель.

Спотыкался  и  ползал  он  слепо,

И о нем, не достойном проклятья,

Словом высохшим, жаждущим хлеба,

Словом  жадным хочу рассказать я.

1. Не о том...

Не о рыданиях матерей;

      Не о том,

Как плачет ребенок, семью  потеряв и дом,

      Нет, совсем не о том.

Не о мольбах дочерей,

Чья   поругана   честь,

Чья  оскверненная кровь текла,

      Обагряя тела,

И,  как  буря,  звала

      Месть.

      Не о том,

Как хрипел, умирая, ваш сын, —

Он погиб на  моих глазах.

      Я вижу поныне,

      Как кровь его стынет,

Ваши лица я вижу в слезах.

Пулею перечеркнула смерть

Цветенье весны двадцатой,

И  взор  материнский  от  слез  померк,

      И горе согнуло

      Отца.

А сыну вовеки не  встать,

Кровь не польется вспять.

Да, мотив этой песни но нов,

И ритм нам давно знаком.

Стадо  слез — под  замок,  на  засов!

Что слеза!  Она ни о чем, ни о ком.

Кто станет в беде уповать на слезу?

Кто смиреньем осилит беду?

Кто захочет, чтоб сердце, под стать колесу,

По арене катилось у всех на виду?

Кто  воскликнет, кривляясь:  «Мне  так легко!»?

Пусть плачет нытик, пускай скулит!

Мы встаем безволию наперекор,

Мы не за слезы,

                              а за динамит!

...А посему

Не об этом разгневанный стих,

Спотыкающиеся, корявые строки.

Кто длину этих строк измерит,

О земля, на дорогах твоих?

Только б даль одолеть,

Отринуть все  «ахи»  и  «охи»!

Вам  охота  жевать  их,  о  поэты — слезливые  ревы?

Вы чихаете? Будьте здоровы!

Вы впадаете в транс? Стерпим все. Не беда!

Но уж если скулить о свободе начнете

На парнасе своем,

В обывательском грязном болоте, —

Мы скажем: аминь! —

Зевнем

И скорей — кто куда.

Не о вас этот стих,

Не для вас он

Сыплет строфы

И смотрит в упор

За черту,

Где земля

Обжирается жертвенным мясом,

Где предательство брата,

Где страх,

Слепота

И позор.

За черту... за рубеж...

Где во мраке сгущенном

Просят воздуха легкие, хрипнут с мольбой,

Где подернуто небо коричнено-черным,

Где в петле задыхается цвет голубой.

Мудрецы на ходулях, хромые провидцы,

Вы одеты в закон, вы у мира в чести,

Но на собственный суд вы рискнете ль явиться,

Груз грехов своих тяжких на суд принести?!

После ночи осады рискнет ли подняться

На развалины стен крепостных дезертир,

Памятуя, что руки его — святотатцы,

Памятуя, что предал разрушенный мир?!

О поколенье не из лучших, —

Без совести и  без  хребта!

О класс обманутых, заблудших,

Чей легок сон, чья лень крепка!

Все двадцать лет от вето к вето

Ты полз  и  обращался  вспять,

Мир призовет тебя к ответу,

Раз  ты не смог атаковать.

Сквозь едкий дым, сквозь пламень рыжий,

Сквозь бой,  берущий нас в кольцо,

Твое лицо поныне вижу,

Отступническое  лицо.

Твой мир оппортунизма тонет,

Не стало веры на  беду.

Где ты теперь? В каком притоне?

В Европе ты или в  аду?

Москва отбила Хама свору,

Прикрыв собой судьбу мою.

А ты ступай к столбу позора!

Твое лицо я узнаю.

Ты  стой  и слушай,  что  скажу:

О  тебе этот стих,

Тебя я сужу!..

2. О тебе...

Солнце,

               брось луч нам на землю!

Синий,

              прислушайся,

                                       воздух!

Слушай, луна!

                         Что ты дремлешь