Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

• Название: Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы
• Автор: Григорий Ширман
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91763-112-7

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.

---

12

Начало Песни Песней: шир.
А «ман» в Европе – человек.
С далеких стран, с широких рек
Пришел скучать я в этот мир.

Я слышу ветра звон и гуд,
Несет зачатье милой ржи.
И рвет он тучки на бегу
И, задыхаясь, вновь бежит.

И улыбается в шелку
Расчесанная солнцем рожь.
И тени сизые текут,
И ветер мил, любим, хорош…

И забываю, что скучать
Я в этот милый мир пришел.
И я свирель беру луча,
И тела ржи хвалю я шелк.

13

Женщина мне встретилась в пути
В белом на асфальте размягченном.
Вежливо кривясь, я дал пройти,
Но остался полон я трезвоном.

Оттого, что сшиблись мы зрачками
На пороге остром встречи той,
И в мои – скатился пестрый камень,
Женщины кусочек золотой.

И ее улыбки алый хвостик
Молнией по жилам голубым.
И, как скрипки, друг о друга кости,
Мускулами музыка по ним.

И я шлю проклятья вам, культуры,
Что святую страсть за семь дверей,
Что в холодных, скучных и понурых
Страстных превратили дикарей.

14

Размером ледяным столетий
Миров поэма сплетена,
И со страниц полночи светят
Их золотые письмена.

То мысли звездные, как птицы,
На тонких жердочках лучей.
И чей-то дух в мирах томится,
И сам творец не знает чей.

И два героя, вечно двое,
Два брата странных, рай и ад,
Метелью млечной вечно воют
И струны ребер шевелят.

И женщин дюжины лихие
Выходят из костей мужчин.
И в каждой новая стихия,
И страсть мышиная пищит.

А шпоры звезд, – им вечно звякать.
Миров поэма такова.
И, как поэмы в мире всякой,
Ее не кончены слова.

15

Цвела вселенная другая,
Огнем бессмертия цвела,
И с раскаленных звездных гаек
Не сыпалась на землю мгла.

И не было самой земли-то,
А было сердце из огня.
В нем все земные были слиты
И то, что там, внутри меня.

Огнистой шерстию обросший,
Как зверь, метался рыжий шар.
Незримой инфракрасной ношей
На нем болталася душа.

Но время занавес спустило.
Огня, как рампа, гасла прыть.
И толп воды глухая сила
Подмостки суши стала рыть.

И с той поры доселе длится
Антракт безумный, роковой.
И звезд гримасничают лица,
И волн и строк не молкнет вой.

16

Быть может, я тебя наивней,
Но верю я в грядущий век.
Подымет счастие на бивни
Древнейший мамонт – человек.

Залезет лапой закорузлой
В зарю оранжевых садов.
И новых рек иные русла
Омоют бедра городов.

Вздохнут невиданные крылья,
Решетки зла преодолев.
И лунный мед мужчина выльет,
Как в ночь египетскую лев.

И будет женщина иначе
И раздеваться и рожать.
И жизнь, рождаясь, не заплачет.
И смерть не выйдет из ножа.

А солнце в блузе неба синей
Златые руки засучит
И всей охапкой людям кинет
Колосья новые – лучи.

17

Мы не воруем, переходим
Один в другого мы.
Переселенье муз в природе.
Так звезды на скрижалях тьмы.

И был Гомер, и был Гомерик.
И тот же звон, биенье то ж
Проходит и на вечность мерит
Певца немолкнущую дрожь.

Себя найду во многих, знаю.
И многих я найду в себе.
Над бездной я иду по краю.
И та же синь в моей судьбе.

18

Не уйдешь и не укроешь
Змей, мечей, миров, дорог…
Сердце алое такое ж
В этих черных ребрах строк.

Но другие, снеговые
Улыбаются меж тех,
Гнут невидимые выи,
Непокорные мечте.

Рельсы белые на шпалах
Букв обугленных речей.
Здесь промчались в искрах алых
Паровозы всех ночей.

Строки между строк, лишь по три
В четных врезались строфах.
Но их пламень белый смотрит
В триста глаз, сердец и плах.

19

Вильнет столетий длинный хвост.
Автомобиль – в музейных стенах.
Как сено, радий будет прост,
Как вила, радиоантенна.

Лишь археолог будет знать
Существованье мотоцикла.
Давно в народ, как прежде в знать,
Скучища смертная проникла.

Поэтов нынешних, как древних,
Пред сном откроет кто-нибудь,
И скука зимняя деревни
Сщемит американцу грудь.

Как искры солнц подземных, люди
До многих Марсов долетят.
И понимать Эйнштейна будет
Новорожденное дитя.

И станет жизнь еще короче,
Улыбка смерти веселей.
А звезды в черном храме ночи
Не перестанут лить елей.

И все машины будут стары.
Лишь вечно будет та нова,
Чьи неустанные удары
В затишьи ночи ткут слова.

20

У певца сегодня праздник.
Как шампанское, закат.
Струны бешеные дразнит
Опьяненная рука.

Близкий ветер по-цыгански
Воет, пляшет, тра-ля-ля.
Золотой вечерней ласки
Жаждет смуглая земля.

И встают из звезд-словечек,
Как миры, встают слова.
И певец минуту вечен
И минутой мир сковал.

21

Я вижу час, он жутким будет,
На костылях лучей придет.
С закатным панцирем на груди,
С улыбкой лунной во весь рот.

За ним, дыша шагами, войско,
Машины тишины за ним,
И вьются конницей геройской
Тысячелетия и дни.

Зайдет в шатер дырявой ночи,
И в свитке млечного пути
Он вместо звездных многоточий
Слова разврата начертит.

22

Забыл в тумане, и следа нет
От слова, что сказала ты.
Огонь бежит по ребрам зданий,
Визжит на скрипках золотых.

И звезд граненые бокалы
До голубых краев полны.
И бродит половой усталый
С лицом бессмысленным луны.

И не дано мне слово помнить,
То слово, что сказала ты.
Огонь всё ближе, всё огромней
На скрипках скачет золотых.

23

Глаза бывают непролазны,
Как монастырские болота.
По берегам цветут соблазны,
В зрачках чернеет позолота.

И ничего не разглядишь.
Одно лишь видно: не хорош
Их пламень и тревожна тишь,
И слышен шепот век: не трожь.

Душа какой-то силы вражьей
Легла в зеленой глуби глаз тех
И ткет одной рукой миражи,
Другою губит их, как мастер.

Стирает губкой облаков
Раззолоченную лазурь
И ронит, как звезду, легко
Творенья жгучую слезу.

24

Как блондинка, ты, осень, любима
За настурции губок, за всё…
Пьяных звезд началась пантомима,
Пьяный ветер опять режиссер.

Ох, банкиру так злато не дорого,
Как поэту издохший листок.
Нет ни друга теперь, нет ни ворога
У моих отлетающих строк…

Будет завтра опять, как сегодня,
Кувыркаться вот эта звезда.
Что на свете свежей, что свободней
Крыльев ветра, чей путь – никуда.

25