Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

• Название: Стихотворения. Книга стихов
• Автор: Ирина Ратушинская
• Издательство: БастианBooks
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-492-231-3

«Стихотворения» — самый полный на данный момент поэтический сборник Ирины Ратушинской. В него вошли уцелевшие ранние стихи, стихи, написанные во время ареста и в заключении, а также стихотворения последних лет, ранее нигде не публиковавшиеся.

Тексты приводятся в авторской редакции.

Распространяется с разрешения автора и издателя. Бумажную книгу можно заказать здесь: http://bastian-books.livejournal.com/6336.html. Издание Ё-фицировано.

---

«Открываю старую книгу...»

Открываю старую книгу
И читаю никому не нужные вещи.
Никому, кроме, может быть, ненормальных,
У кого болит то, чего нет,
Справедливо называемых психами.
Это в нашем веке было такое ругательство.
В очередях.
Открываю, а они уже теснятся:
Все невидимые глазу тени,
Что ведут бессонницу в поводу. А бессонница
Хочет пить.
Эти знают, эти напоят.
Завлекут, затанцуют, заморочат.
Чур вас, чур, конокрады!
У меня артерии — сонные. Не по адресу, господа.
Вот чайник: электрический, сам выключается.
Вот столик: кофейный, и для журналов.
Радиатор исходит теплом.
Закройте книгу, сквозняк
С этого разворота, где волосок завитком —
Неизвестно чьим.
Может, просто читала и обронила —
Какая-то она,
Семьдесят лет назад.
Или боялась обыска, проверяла.
Знаменитая проверка на волосок:
Если выпал, заложенный —
Значит, книги трясли.
Кто же она была,
С завитком, ещё не седым?
Я знаю, была одна:
За её спиной переглядывались,
Но царственно, смехотворно, неукоснительно —
Она проверяла на волосок
Всё своё состояние в странных буквах нашего века:
Ежедневно,
Как чистить зубы.
А потом шла стоять в свою очередь.
Впрочем, волосы её не вились.
Стало быть, это другая
Обронила
Случайно.

«Как выдаёт боязнь пространства...»

Как выдаёт боязнь пространства
Желание вписаться в круг,
Как самозваное дворянство
Изобличает форма рук,
Как светят контуры погостов
Из-под разметки площадей,
Как бродят, царственно и просто,
Лакуны бывших лошадей
По преданным бесплодью землям —
Так, слепком каждому листу
И каждой птице на кусту —
Хранит природа пустоту,
Подмен надменно не приемля.

«Баба Катя вышла с кошёлкой, с утра пораньше...»

Баба Катя вышла с кошёлкой, с утра пораньше,
До отвоза мусора,
Чтоб соседей не стыдно.
А усатый, что в телевизоре, гад-обманщик,
Перевёл часы, и теперь ничего не видно.
Ёжится баба Катя, в смурных потёмках
Разгребает палочкой —
Где бутылки, а где объедки.
В самогонном кайфе небритые спят потомки.
В виртуальных пространствах
Бдят внучки-малолетки.
А счастливая баба Катя нашла картонку:
Если встать на неё, то валенки не промокают.
А над нею месяц всея Руси:
Тонкий-звонкий.
Задержали, видать, зарплату, и припухает.
Роется баба Катя.
Штаны с начёсом
Поистёрлись: за минус с ветром уже не держат.
Не хватало свалиться, всем на смех,
в помойку носом!
Помоги,
Святой Николай, новомученик-самодержец!
А нечистый как раз над городом свесил морду.
Увидала Катя:
Батюшки, ну и харя!
Рожки выставил, и не только.
Раздулся гордо,
Да корячит пальцы, как Ахмет на базаре.
Ахнула баба Катя, и ну креститься.
А потом дерзнула. Старушечью лапку в жилах
Замахнула вверх:
Крестом тебя, вражья птица!
Не таких видали,
Сгинь, нечистая сила!
И завыл, и сгинул. Зелёный рассвет, и зябко.
А добыча богатая — шесть бутылок и кеды.
И пошла Катерина довольная:
Хоть и бабка,
А заступник и ей послал,
Чем праздновать День Победы.

«Сказки ходят на кошачьих лапах...»

Сказки ходят на кошачьих лапах,
И от них смородиновый запах,
И они по ночам воруют:
Мальчиков,
если плохо лежат,
Девочек,
если плохо лежат,
Даже маленьких медвежат.
Озоруют, ох, озоруют!

А украденному — лес-малина,
Мост Калинов, а за ним долина,
И чего боишься, то будет.
Бабушка
таращится: съесть,
Дерево
цепляется: съесть,
В темноте волчьих глаз не счесть,
И никто-никто не разбудит!

Бойся всласть, а хочешь — полетели
Поскакать на облачной постели,
Звёзды щекотать за усами:
Звон червонный,
жаркая медь!
Обожжёшься —
чур, не реветь:
Там по небу ходит медведь,
Ждёт потехи с гончими псами.

А оттуда — всё, как на ладони:
Замки, и дороги, и погони.
Вот русалки машут, смеются.
Эй вы там,
за медной горой!
Кто герой —
выходи на бой!
Чур, кто струсит — тому домой
Навсегда-навсегда вернуться!

И потом реви под одеялом,
Вспоминай, как было — и не стало,
Только запах, как после грома.
Эй вы,
звёзды и голоса!
Вот я
жмурю-жмурю глаза:
Украдите меня назад!
Всё равно убегу из дома!

«Тот ветер, как и смерть, приходит сверху...»

Тот ветер, как и смерть, приходит сверху.
Он городам ломает башни и гробницы.
Он смахивает крошки самолётов
С разодранных небесных скатертей.
И вожаки кричат последнюю поверку,
И отвечают им измученные птицы,
Теряя одержимость перелёта,
Уже с паденьем
В сломанном хребте.

Зачем нам знать, что этот ветер будет?
Ведь мы не лезем с микрофонами к пророкам,
Зато достигли мудрых философий
И пластиковых банковских счетов.
И вожаки людей успешно вышли в люди,
И суррогаты апельсинового сока
И чашки обезвреженного кофе
Нас ждут в любом
Из аэропортов.

Неважно, где. А важно, что под крышей.
Ещё желателен хороший курс валюты.
В любое место выдаются визы,
В любом отеле мягкая кровать.
И если птицы закричат, мы не услышим.
Лишь иногда бывает зябко почему-то.
И мы тогда включаем телевизор
И смотрим жутик,
Чтоб спокойней спать.

«Мне было очень трудно на душе...»

Мне было очень трудно на душе,
И я искала знака, не решаясь
По Имени позвать и попросить:
Мол, дай мне знак. Под горло подошло.
А только лишь — без всяких прав — искала.
И он не милостив — тот знак, что я нашла
На Бородинском поле:
Сердце встало
Ленивой лошадью. Потом опять пошло,
Но неуверенно: как воду мы искали.
Но та вода нам — не на то, чтоб пить.
На страшное. На вечное.
На службу —
Не легче той, в лосинах и колетах,
Парадных, праздничных,
Чтобы виднее кровь.
На той крови нам проросли колосья.
И на высоком месте — сорняки,
Вполне созревшие, и мечущие семя,
Пушистые, лиловые.
И глаз
Зовущие: чего ещё искать?
А там, пониже, трудными рядами —
Колосья ржи, чуть вышедшие в стрелку.
Так гибко от случайного дождя
Зависящие: жить или не жить.
Я помню: будто воду мы искали —
Те, кто пришли сюда, и те колосья.
Но не было воды. Нас пили слепни.
Решало солнце круг — без квадратуры,
В которую нам только и вписаться.
Мы не умеем вписываться в круг.
И вот мне знак:
Незрелые колосья
Спасительницы-ржи, и сорняки —
Во всей красе. Напополам. Без мести.
И окрик ангелам — евангельский:
Не сметь
Их разделять! Ещё не время жатвы.
Что ж, ищешь знак — рискуешь и найти.

«Там, далёко-далёко...»

Там, далёко-далёко,
на синем от гроз берегу,
Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры.
Что я знаю о детстве, которое я берегу?
Вот и лето, и мячик летает,
и школа нескоро.

Непонятное слово написано в лифте,
и стыдно спросить,
Но звучат водяные ступени Нескучного сада
И неведома взрослым трава
под названием «сныть»,
А в земле мертвецы,
и ещё там закопаны клады.

Но отцовской руки
так уверен весёлый посыл,
Что не страшно идти, и не рано, а в самую пору.
Вот они и уходят — счастливые, полные сил.
Вот и осень, и воздух пустеет,
а вечность нескоро.

ПЕСНЯ БОЙЦОВ СВЯТОСЛАВА