Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

• Название: Стихотворения. Книга стихов
• Автор: Ирина Ратушинская
• Издательство: БастианBooks
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-492-231-3

«Стихотворения» — самый полный на данный момент поэтический сборник Ирины Ратушинской. В него вошли уцелевшие ранние стихи, стихи, написанные во время ареста и в заключении, а также стихотворения последних лет, ранее нигде не публиковавшиеся.

Тексты приводятся в авторской редакции.

Распространяется с разрешения автора и издателя. Бумажную книгу можно заказать здесь: http://bastian-books.livejournal.com/6336.html. Издание Ё-фицировано.

---

«Там, далёко-далёко...»

Там, далёко-далёко,
на синем от гроз берегу,
Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры.
Что я знаю о детстве, которое я берегу?
Вот и лето, и мячик летает,
и школа нескоро.

Непонятное слово написано в лифте,
и стыдно спросить,
Но звучат водяные ступени Нескучного сада
И неведома взрослым трава
под названием «сныть»,
А в земле мертвецы,
и ещё там закопаны клады.

Но отцовской руки
так уверен весёлый посыл,
Что не страшно идти, и не рано, а в самую пору.
Вот они и уходят — счастливые, полные сил.
Вот и осень, и воздух пустеет,
а вечность нескоро.

ПЕСНЯ БОЙЦОВ СВЯТОСЛАВА

А ну-ка, девочки,
Скидайте льны!
Идущий в бой
Пускай найдёт подругу.
Чтоб знали все:
Испробуют сыны
Хазарский череп, пущенный по кругу.
Ваш праздник, отроки:
Они идут на ны!

Мы встретим их,
Когда роса спадёт,
Где наши травы
И могилы наши.
Пускай праматерь
Наливает мёд
В хазарский череп — круговую чашу.
Отцы, ваш праздник:
Да продлится род!

Они идут,
Их бог не утолён,
И отказать
Они ему не вправе.
Так постигай
Чужой земли закон,
Хазарский череп в золотой оправе!
Ваш праздник, женщины:
Вам есть, где сеять лён!

ПЕРЕДЫШКА

Вот,
У меня больше нет ничего.
Что от Господа —
Отнято, и молчанье.
И ни ворона,
И ни индекса над головой.
И над телом — уже не моим —
Сыны откричали.
Вот,
Безо всего нечему и болеть.
Что положено —
Сделано, и свобода.
Даже ветер
Не ищет нерва, в котором петь,
За его отсутствием
В проданных ёлках года.

«Мы, как дети в лесу...»

Мы, как дети в лесу,
Заблудились во времени грубом
И как храбрые дети
Поверили слову «всегда».
Что нам пряничных домиков
Кремово-белые трубы,
Если с грозных высот
Вифлеемская льётся звезда:
Так доверчиво,
Будто — ни зверя, ни змея,
Так счастливо,
Как будто не страшно ничуть,
Так предерзостно,
Будто вдохнём — и посмеем
Хоть упрямством, хоть радостью
Сердце туда доплеснуть.
Из кургузых одёжек,
Что нам покупали на вырост,
Из ревнивых кустов,
Что держали роднее забот,
Из подножек корней,
Сквозь попрёки, и жалость, и сырость,
Не считая порезов —
Осмелиться в бег и в полёт.
Только помня,
Что кто остаётся — тому тяжелее,
Только зная,
Что кто обернётся — накличет беду.
Невесомым лучом
Ни пройти, ни прожить не умея —
Мы, оборвыши мира,
Бредём.
И растём на ходу.

ПЕСЕНКА

Как по небу птицы —
Чтоб тоска не гасла.
Через степь граница —
Чтобы мытарь спасся.
Пыльная дорога —
Чтобы ясный вечер.
А поэт — для Бога,
Если гаснут свечи.

«Это мы — сынАм своим родина...»

Это мы — сынАм своим родина:
Наши руки и наши лица.
Время воет на повороте, но
И его обкапают птицы:
Чем помпезнее, тем щедрее —
Всё, от памятников до башен.
Поднимайтесь, сынки, скорее:
Бог не выдаст и бес не страшен.
И летают во сне мальчишки,
И пугаются, и смеются.
Парикмахер мудрит над стрижкой:
Русы волосы, да не вьются.
И отец им делает луки,
И с дворовой ордой знакомой
Хлеб ломают малые руки,
Как в присягу нашему дому,
Где распахнуты смех и споры,
Где иконы, книги и звери,
Где им родина — в рост и впору.
И охАйте — так не поверят.

ОДИНОЧЕСТВО

И снова в одиночество, как в воду,
С весёлой жутью, с дрожью по хребту.
Кто остаются — мне простят уходы.
Уже так было.
Я опять приду.

Ещё горят ожоги жадной суши,
Но губы леденеют глубиной,
И тишина до боли ломит уши.
И меркнет свет,
Ненужный и земной.

Пустые цифры дома-века-года
Смываются с былого бытия.
Там правит сердцем строгая свобода.
Там лишних нет.
Там только Бог и я.

И нет дыханья, чтобы молвить слово.
А только ждёшь, что, может быть, опять —
Так редко с лаской, чаще так сурово —
Но прозвучит,
Что Он хотел сказать.

И всё. И не позволит задержаться.
И даст посыл: как в поле со двора.
Ты знаешь, Господи, что я хочу остаться.
Я знаю, Господи,
Что не пора.

Но в судороге жёсткой, как в конверте,
Выносит ослабевшая рука,
Что вложено в неё — для тех, на тверди:
Жемчужницу,
А может, горсть песка.

Не сразу и разжать.
Но, узнавая,
Но удивляясь, что ещё стоят
Всё в том же времени, и ждут у края —
Протянешь руку: что там, я не знаю.
Но те, кто ждали —
Те всегда простят.

РЕДЬЯРДУ КИПЛИНГУ — С ЛЮБОВЬЮ

Посмотри, чужак:
Вот мои сыновья,
Вот земля — в перекате ржи.
Это ты сказал,
Но попомню — я,
Что нельзя вам любить чужих.

Что хороший чужой —
Значит мёртвый чужой —
Это правда твоя и ложь.
И ты сам, чужак,
За такой чертой,
Что не спросишь и не найдёшь.

Там солдатам — сон,
Покой и приют,
Но за землю спорить — живым.
И мои сыновья
У костра споют
То, что ты завещал своим.

РАВНОВЕСИЕ

Десять лет — это полная ясность в мире:
Все девчонки дуры. Классный фломастер.
Не обидно, когда дважды два — четыре.
Лужи — мокрые.
В картах четыре масти.

Десять лет — взгляд философа на корову
До того, как та начала бодаться:
Если плюнулся зуб — значит, будет новый.
Дом — для сна.
Учительница — для нотаций.

Ни оттенков, ни сумерек и ни хмури.
Кто родил котят — тот не кот, а кошка.
На фига человеку мятеж и буря,
Раз так прочен мир
На железных ножках?

Это всё не навеки, уж мы-то знаем.
Угадайте, кто не сдержал корову?

«Где не правит ни босс, ни бес...»

Где не правит ни босс, ни бес,
Где не властны ни смерть, ни ложь,
Ты в счастливых садах небес
Золотые яблоки рвёшь.

А по выпуклости земли —
Детский топот, и крик, и смех.
Ты им землю берёг — на всех.
А тебя сберечь не смогли.

Чьё невидимое «нельзя»
Лепит в кольца газетный чад?
Лишь подраненные друзья
Третий тост за тебя смолчат.

Вот зелёнка пошла: апрель.
Новый снайпер прищурил глаз.
Ты не верь газетам, не верь.
Ты же видишь оттуда нас?

«Что ж, фигуры расставлены...»

Что ж, фигуры расставлены,
пешки обречены.
Белые не выигрывают,
это теперь нельзя.
И продавлен новый закон
черно-белой страны,
Чтобы пешке было никак
пробиться в ферзя.

Поздравляем коней,
буква «г» в законе пока,
Но лихие прыжки
вызывают странный размен.
Ну, а слоники пусть побегают,
вспоминая века,
Где они звались офицерами
и не чаяли перемен.

А не наш ли король решает стратегию?
Нет, не наш.
А не нам ли шах отразить по правилам?
Нет, ни-ни.
А нельзя ль хоть размен по-честному:
баш на баш?
Да забудьте думать, усвойте:
мы не они.

Господа офицеры,
вас как бы нет на доске.
Но слонам наш климат похуже,
чем смертный страх.
Может, лучший ход —
не пуля в висок в тоске,
Раз уж прадед — весёлый гусар
с сединой в кудрях.

«Вновь кружАтся снежинки...»