Николай Клёнов - Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

• Название: Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва
• Автор: Николай Клёнов
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5804-0

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.

И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей. Почему с XIV века центробежные тенденции на Восточно-Европейской равнине сменились вдруг тенденциями центростремительными? А если бы собирание земель возглавил богатый Новгород или гордый Смоленск? А если бы пресловутое иго было свергнуто еще в XIII веке? На эти и другие вопросы ищет ответы автор настоящей книги.

---

Основные деяния Александра и Даниила, обеспечившие им место в истории, это:

закрепление Новгорода за великим князем Владимирским;

закрепление Галича за волынской княжеской семьей.

Оба князя долго шли к своим главным триумфам. Оба триумфа поразительно недооценены в народной памяти.

«[1255]. Выведоша новгородьци изъ Пльскова Ярослава Ярославича и посадиша его на столѣ, а Василья выгнаша вонъ. И то слышавъ Олександръ, отець Васильевъ, поиде ратью к Новугороду. Идущю Олександру съ многыми полкы и с новоторжьци… И приела князь Бориса на вѣче: «выдайте ми Онанью посадника: или не выдадите, язъ вамъ не князь, иду на городъ ратью». И послаша новгороици къ князю владыку и Клима тысяцьского: «поѣди, княже, на свои столь, а злодѣевъ не слушай, а Онаньи гнѣва отдай и всѣм мужемъ новгородьскымъ». И не послуша князь молбы владычни и Климовы. И рекоша новгородци: «аже, братье, князь нашь тако сдумалъ с нашими крестопереступникы, оно имъ богъ и святая Софья, а князь безъ грѣха»… И лишися посадничьства Онанья… И сѣде князь Олександръ на своемь столѣ. В лѣто то же даша посадничьство Михалку Степановичю» [НПЛ. С. 80–81].

«[1235]. Приде вѣсть Данилу, во Холъмѣ будущю ему, яко Ростиславъ сошелъ есть на литву со всими бояры и снузникы. Сему же прилучившуся, изииде Данилъ со воии со Холъма и бывшю ему третий день у Галичи. Любяхуть же и гражане. Подъехавшу же ему подъ городъ и рече имь: «О мужи градьстии, доколѣ хощете терпѣти иноплеменьныхъ князий державу?» Они же воскликнувше рѣша, яко: «Се есть держатель нашь Богомь даный!». И пустишася, яко дѣти ко отчю, яко пчелы к матцѣ, яко жажющи воды ко источнику. Пискупу же Артѣмью и дворьскому Григорью возбраняющу ему, узѣвшима же има, яко не можета удерьжати града, яко малодушна блюдящася о преданьи града, изиидоста слезнами очима и ослабленомь лицемь, и лижюща уста своя, яко не имѣюща власти княженья своего, рѣста же с нужею: «Прииди, княже Данило, приими градъ!» Данило же вниде во градъ свой и прииде ко пречистѣ святѣй Богородици, и прия столъ отца своего, и обличи побѣду, и постави на Нѣмѣчьскыхъ вратѣхъ хоруговь свою… Бояре же пришедше падше на ногу его просяще милости, яко: «Согрѣшихом ти, иного князя держахомъ». Онъ же отвѣщавъ рче имъ: «Милость получисте, пакы же сего не створисте, да не во горьшая впадете» [ПСРЛ. Т. 2. С. 235–236].

Александр и Даниил реализовали один и тот же исторический сценарий, в рамках которого земля с сильным «удельно-княжеским» началом подчиняет себе торговую «вечевую» «общерусскую» землю, не имеющую собственной династии Рюриковичей. Объединенная Даниилом Галицко-Волынская земля просуществовала без малого сотню лет и, видимо, сформировала базу для украинского этноса. О значении закрепленной Александром личной унии Великого княжества Владимирского и Новгорода для формирования России и русских лишний раз говорить нет смысла. Причем оба князя для достижения своей цели в средствах особо не стеснялись. Александр в 1257 г. жестко расправился в Новгороде с «дружиной» своего «взбунтовавшегося» сына Василия: «Овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повелъ» [Новгородская первая летопись. С. 82]. Даниил разорял Галицкие земли, в 1233 г. держал сам Галич в жестокой осаде, а в 1245 г. после своей великой победы под Ярославом казнил попавших в его руки представителей галицкой боярской «оппозиции» [Codex Diplomaticus Hungaria. Т. IV, 2, p. 66]. Так что не просто так падали в ноги грозному волынскому князю буйные галицкие бояре в приведенной выше цитате из Галицко-Волынской летописи.

Основные победы Александра и Даниила у Пскова и Чудского озера, Шумска (1233) и Ярослава (1245) соответственно одержаны над представителями «Запада». Но это не мешает особо одаренным товарищам называть того же Даниила то «латынским», а то «немецким» запроданцем. При этом не удается найти в источниках никакого «цивилизационного выбора» у Александра и Даниила, никакой принципиальной вражды этих князей с «Западом». Даниил участвовал в польских и австрийских усобицах, спокойно заключая союзы с владетелями этих земель (с половцами союзы он тоже заключал). Александр сватал сына к дочери норвежского правителя Хакона [Шаскольский И. П. Посольство Александра Невского в Норвегию. ВИ, 1945, № 1. С. 113] и как минимум не возражал против союза с литовскими князьями Миндовгом и Товтивиллом.

Даниил и Александр вели переговоры с римским Святым Престолом и оба удостоились от римского понтифика королевского титула. История с коронацией Даниила слишком хорошо известна [папские буллы к Даниилу и его брату Васильку см. в работе Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек А. И. Тургеневым. Т. 1. СПб., 1841. № 62. С. 67–69, 74]. А вот две буллы Иннокентия IV к Александру Ярославичу старательно обходят молчанием и «западники», и евразийцы. В своем первом послании, датированном 22 января 1248 г., папа предлагал Александру присоединиться, по примеру его покойного отца Ярослава, к Римской церкви и просил в случае татарского наступления извещать о нем «братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы… безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать» [Documenta Pontificum Romanorum Historiam Ucrainae Illustranta. Vol. 1. Romae, 1953. № 598. Подробнее см.: Горский А. А. Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 64–75]. Здесь Иннокентий IV обращается к адресату как к «nobili viro Alexandra duci Susdaliensi» («благородному князю суздальскому»), зато во второй грамоте от 15 сентября 1248 г. Александр «повышен» до «illustri regi Nougardiae» («светлейшего короля Новгорода»), что и неудивительно, так как (по мнению папы) в своем ответе Александр Ярославич «со всяким рвением испросил, чтобы [его] приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак коего [он] предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный храм для латинян (in Pleskowe civitate tua Latinorum Ecclesiam erigere cathedralem)».

И для Галицко-Волынской, и для Владимиро-Новгородской земли общение правителей с римским понтификом серьезных последствий не имело. Причину очень четко сформулировала Галицко-Волынская летопись устами Даниила Романовича: «Рать татарьская не престаеть, зле живущи с нами, то како могу прияти венець бес помощи твоей» [ПСРЛ. Т. 2, стлб. 826–827].

Нет никаких внятных оснований считать, что в случае Александра Ярославича в аналогичной ситуации имели место какие-то совершенно иные мотивы: к 1250 г., когда Невский оставил свою знаменитую негативную резолюцию на втором послании Иннокентия, надежды найти в Риме защиту от Орды уже растаяли.

Общим и важным направлением в политике Александра и Даниила было направление литовское. Взаимоотношениям этих князей с Литвой уделяют очень много места источники и очень мало — историки (например, Д. Г. Хрусталев в работе «Русь от нашествия до ига» подробно разбирает большинство войн Даниила Галицкого и лишь литовским походам уделяет всего несколько строк). Историкам, ясное дело, виднее, чем летописцам, где именно проходил главный фронт XIII в.

Я же отмечу, что стратегии наших князей выглядят схожими. Александр в 1239 г. женится на дочери князя Брячислава Полоцкого, и венчание происходило в Торопце, на территории распадающейся Смоленской земли [см.: Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 10. С. 114; Супрасльская летопись сообщает о венчании в Полоцке. ПСРЛ. Т. 17, стлб. 22]. В 1245 г. Александр Ярославич отражает литовский набег, идет с войском в Смоленскую и Полоцкую земли, сажает сына в Витебске. К концу жизни Невского наметился ситуативный союз с литовским и полоцким князьями Миндовгом и Товтивиллом, направленный против «немцев» [ПСРЛ. Т. 10. С. 143–144].

Даниил Галицкий и его брат Василько к 1252 г. сотрудничают с Товтивиллом Полоцким и противостоят Миндовгу Литовскому: «Даниилу же и Васильку пославшима Выкыньта во Ятвязе и во Жемоите, ко немцем в Ригу… Немце хотят возстати на помощь Товтивиллу» [ПСРЛ. Т. 2, стлб. 315–325].

Галицко-Волынские князья наступают на земли Черной Руси (современной Западной Белоруссии), союзный им полоцкий князь разоряет собственно литовские земли. К 1253 г. против Миндовга Литовского собирается внушительная коалиция, в состав которой входили: собственно Даниил и Василько, жмудские князья, литовское племя ятвягов, литовские князья Товтивилл и Ердивилл. Однако завершается все миром на компромиссных условиях (Черная Русь отходит к Даниилу, но на правах пожалования от Миндовга, полоцкий стол снова становится независимым от Литвы) и браком между сыном Даниила Шварном и дочерью Миндовга.

Как видим, Александр и Даниил действуют в рамках похожих сценариев, включающих:

а) попытки дипломатическим путем укрепиться в уделах распадающейся Полоцкой или Смоленской земли;