Роберт Блох - Царство ночи

• Название: Царство ночи
• Автор: Роберт Блох
• Жанр: Триллер

Роберт Блох (Robert Bloch), автор классических рассказов в жанрах фантастики и «ужасов», лауреат «Хьюго» и «Международной премии фэнтези» — один из создателей триллера. Характерные черты его письма — четкий, лишенный напыщенности, лаконичный язык, использование «кинематографических» приемов, создающих нужную атмосферу, сочетание особенностей «страшного» жанра и детектива, неожиданный, но вполне логичный конец. Его произведения разных направлений — «ужасные», детективные, фантастические, — считаются примером добротной разработки сюжета.

В пятидесятые-шестидесятые годы, время триумфального шествия психоанализа по Америке и повышенного интереса к темной стороне человеческого сознания, Блоху удалось создать моду на сюжеты, ставшие основой для психопатологического триллера. Он смешал приемы классического «horrorstory» и криминального жанра, заменив инфернальных чудовищ маньяками-психопатами и усложнив детективную интригу атмосферными сценами в духе «ужасных» романов. Именно удачное использование подобной тематики принесло ему широкую популярность. После знаменитой картины Хичкока, экранизировавшего его роман «Психопат» («Psycho», 1959), Блох постоянно работал в этом жанре («Psycho-2», 1982, «Night of the Ripper»,1984). «Царство ночи» («Night-world», 1972) — один из лучших образцов триллера. Все усилия автора направлены на то, чтобы его книги читали с неослабевающим интересом, так, как смотрят увлекательный фильм.

---

Нет смысла оставаться здесь. Надо бежать, бежать прямо сейчас, пока дверь еще открыта. Карен рванулась к выходу и только тогда заметила дым.

Тонкая серая струйка медленно ползла из-под двери в дальнем углу. Карен помнила, как вошла в нее полгода назад, во время своего единственного визита в лечебницу: там был кабинет Грисвольда.

Она подбежала, схватилась за ручку, повернула ее. Инстинктивно зажмурилась, потом заставила себя открыть глаза, осмотреть комнату.

И облегченно вздохнула — здесь никого нет, и пожара бояться нечего.

Дым шел из камина, в ноздри ударил удушливый запах горящей бумаги.

Обрывки заполненных форм, пустые папки устилали ковер, лежали на столе, клочки каких-то бланков уродливо торчали из железного шкафа в углу, где размещалась картотека.

Теперь она уловила какой-то другой запах. Возможно, бумаги в камине облили чем-то, чтобы огонь разгорелся сильнее? На керосин или газолин совсем не похоже. Странная резкая вонь. Что это?

Карен подобралась ближе, наклонилась, разглядывая обуглившиеся листы, съежившиеся на раскаленных углях. Откуда идет запах? И непонятное жужжание, слабое, но отчетливое, не смолкающее ни на секунду?

Жужжание…

Она повернулась. Небольшая дверь напротив камина, из щели вырывается яркий свет. Звуки шли оттуда.

Пальцы сами потянулись к ручке. Через несколько мгновений она оказалась внутри комнаты.

Большую часть маленького белого помещения занимало кресло. Очень необычное кресло: подголовник и ручки обтянуты войлоком, повсюду, словно огромная паутина, тянутся провода.

Карен сразу поняла, что это приспособление для электрошоковой терапии. Жужжание раздавалось из ящика позади, куда уходили провода. На каждом электрод, все они словно приросли к шее, запястьям и вискам привязанного к креслу человека. Карен узнала его.

«Доктор Грисвольд!»

Доктор не ответил. Он просто сидел, пропуская через себя гудящий поток электричества, неестественно вытянувшееся тело ритмично подрагивало, принимая разряд за разрядом. Электроды закреплены клейкой лентой, но между ними и кожей не наложили защитные тампоны. Вот откуда этот странный запах.

Запах горящей человеческой плоти.

Глава 5

Пока она спасалась бегством, в голове вертелась одна-единственная мысль — убраться как можно дальше отсюда.

Даже не мысль, скорее инстинктивный порыв, такой же слепой в своей примитивной силе, как паника, вызвавшая его к жизни, или туман, сквозь который пришлось прорываться, петляя по лесу, чтобы как можно быстрее добраться до шоссе.

В какой-то степени именно сложность дороги помогла успокоиться: стараясь справиться с управлением, она быстрее справилась и с истерикой. К тому времени, как показалась развилка пути, Карен почти пришла в себя. Светящаяся вывеска на станции показывала, что хозяева закрыли свое заведение на ночь, но рядом стояла телефонная будка, и Карен сумела сообразить, что должна позвонить.

Позднее, она не могла вспомнить точно, что именно сказала тогда полиции, но этого оказалось достаточно, чтобы они предприняли необходимые меры. Она наотрез отказалась назвать себя, но пообещала дождаться их.

Конечно, на самом деле Карен не собиралась оставаться здесь — так она решила еще перед тем, как позвонить. Властям сообщили об инциденте, все остальное — их проблема. Как там говорил Брюс, когда рассказывал о службе в армии? Делай свое дело, не высовывайся и никогда не лезь в добровольцы… Что ж, она сделала свое дело, остальное — работа полиции. Но встретиться с ними — значит втянуть себя в разбирательство. И не только себя, но и Брюса, с его послужным списком и историей болезни. Этого допустить никак нельзя!

Не дослушав дежурного, она повесила трубку и побрела к машине. Забралась внутрь. Пока они доберутся сюда, она успеет уехать так далеко, что найти ее будет невозможно.

Карен не предвидела только одно — она не смогла завести машину.

Дело не в моторе или карбюраторе, и с горючим все в порядке. Просто у нее так дрожали пальцы, что никак не поворачивался ключ. Карен вполне владела собой и казалась совершенно спокойной, но вот беда — тело сотрясала дрожь. Она ничего не чувствовала, только странную пустоту внутри. У тебя просто шок, сказала она себе..

Если бы Карен могла кричать, плакать, тогда, наверное, сумела бы уехать. Но она лишь беспомощно возилась с ключом, все время дрожа, словно от лихорадки. Точь в точь как Грисвольд. Перед глазами встал труп в кресле, беспрерывно пульсирующая, подергивающаяся мертвая плоть. Она бросила взгляд на зеркало — оттуда на нее не отрываясь смотрел мертвец.

Карен зажмурилась, зажала непослушные руки между колен. Сидела в автомобиле и тряслась.

Такой ее и застали полицейские, когда из тумана вынырнула патрульная машина.

В ней сидели трое; сержант Коул вел себя очень вежливо, говорил с ней подчеркнуто мягко и терпеливо ждал, пока она дрожащими руками открывала сумочку и искала права. Пальцы все еще отказывались повиноваться, но, как ни странно, голос ее звучал спокойно и ровно. Сначала Карен наотрез отказалась ехать вместе с ними в лечебницу, но сержант пообещал, что машину поведет кто-нибудь из них, и ей не придется смотреть на трупы.

За руль сел плотный приземистый полицейский средних лет по имени Монтойя. Второй, выглядевший намного моложе и стройнее своего напарника, устроился на заднем сидении.

Карен не ожидала, что ей выделят такой эскорт, сначала даже стало неловко, но потом до нее дошло, что таковы стандартные меры предосторожности. Мысль заставила ее оцепенеть, так что к потрясению от увиденного прибавилось еще одно, не менее сильное.

Она стала подозреваемой.

Карен съежилась на сидении, напряженно ожидая, когда кто-нибудь из ее охранников нарушит молчание, когда начнется допрос.

Но ее спутники молчали. Монтойя перекатывал во рту жвачку и не отрывал глаз от окутанной туманом дороги, следуя за патрульной машиной, стараясь держать дистанцию. Второй полицейский, Хайамс, расслабленно раскинулся на сидении позади. Казалось, он дремал, но когда она полезла в сумочку за платком, его пальцы сразу легли на револьвер. Он встретился взглядом с Карен и улыбнулся, но до самого конца поездки так и не снял руку с кобуры.

Когда они наконец остановились рядом с особняком, Хайамс остался с ней.

«Подожди здесь», — сказал ему сержант, выбравшись из машины. Кивнул Монтойе: «Пошли».

Дверь была распахнута, — Карен только сейчас осознала, что во время своего панического бегства совсем забыла прикрыть ее, — и полицейские вошли внутрь. Карен проводила их взглядом, нервно комкая платок в руках. Хайамс не произнес ни слова, но она чувствовала, что тот следит за каждым ее движением.

Прошло много времени, и, наконец, на крыльце вновь показался сержант Коул. Однако на сей раз он очень спешил, почти бегом направился к патрульной машине. Открыв дверцу, забрался на переднее сидение. Послышались шипение и треск включенной рации. Карен не смогла разобрать слова, но говорил он долго. Интересно, нашел он там кого-нибудь из персонала или пациентов, а если нашел, что они рассказали?

Наконец, сержант подошел к ним, кивнул Хайамсу, и тот приоткрыл окно.

«Пожалуйста, выйдите из машины».

Он обращался к Карен, но почему-то его коллега молча кивнул в ответ. Какие они вежливые, корректные… А если она сейчас откажется, ее так же вежливо и корректно выволокут наружу и затащат в здание.

Но, может быть, она преувеличивает? Когда они стояли в холле, Карен стало неловко за свои мысли, потому что сержант предупредительно загородил своим массивным телом мертвую медсестру за столом. Кажется, он помнил об обещании избавить ее от страшного зрелища.

«Сюда», — он указал на открытую дверь с левой стороны прохода. Заходя в комнату, Карен заметила, как спускается по лестнице грузный полицейский. Даже в полумраке было заметно его побелевшее лицо. Или ей показалось?

Сержант кивнул подоспевшему Монтойе. «Они уже едут сюда. Когда появятся, пусть приступают немедленно, — обычные следственные мероприятия, все как положено. Я подойду сразу, как только освобожусь. Но меня вызывайте только в крайнем случае, скажем, если раскопаете что-то новое».

«Понял», — отозвался Монтойя.

Коул пропустил Карен вперед, потом вместе с Хайамсом прошел вслед за ней.

Здесь явно располагался рабочий кабинет: по обе стороны до потолка высились полки с книгами. Окна закрыты шторами, а в самом конце комнаты на стене красовались лицензии и дипломы в красивых рамках. Карен окинула взлядом стол и два массивных старомодных кожаных кресла. Все это кажется знакомым. Да, здесь она и Брюс беседовали с хозяином лечебницы перед тем, как приняли окончательное решение.

Теперь место доктора занимает сержант Коул, а рядом с ней стоит не муж, а полицейский. Потому что Грисвольд мертв, и Брюс…