Андрей Фесенко - Русский язык при Советах

• Название: Русский язык при Советах
• Автор: Андрей Фесенко
• Издательство: RAUSEN BROS
• Жанр: Культурология
• Год: 1955

---

Несомненно, что уже на полях Первой мировой войны взошли ростки нового языка, вскоре почти заглушившего язык классиков, создававшийся в течение столетий путем тщательного отбора и культивирования речевого материала. Понадобились десятилетия, чтобы многое из этого словесного бурьяна либо засохло само, либо было выкорчевано при очередном извиве «генеральной линии» партии, когда большевикам, для достижения своих целей, понадобилось снова ввести русский язык в очерченное классиками русло (см. гл. VII).

Еще М. Горький в одном из своих писем начинающим писателям (сб. «О литературе», стр. 289) отмечал:

«…материал ваш говорит мне только о том, что великолепнейшая, афористическая русская речь, образное и меткое русское слово – искажаются и «вульгаризируются».

Этот процесс вульгаризации крепко и отлично оформленного языка – процесс естественный, неизбежный; французский язык пережил его после «Великой революции», когда бретонцы, нормандцы, провансальцы и т. д. столкнулись в буре событий; этому процессу всегда способствуют войны, армии, казармы» (Подчеркивание наше – Ф.).

Известный знаток романских языков, соотечественник Иесперсена, датчанин Кристофер Нюроп совершенно справедливо считает, что введение христианства и походы викингов внесли больше изменений в языки народов, вовлеченных в эти исторические события, чем это могла сделать Великая Французская революция в отношении французского языка. Это и естественно, так как трансформации в языках, произошедшие в результате смены религии целой Европой или завоевания последней пришельцами из-за моря, были длительней, глубже и разносторонней, чем те, которые способна была создать какая-либо революция.

Все же для того, чтобы лучше уяснить себе особенности русского языка после революции 1917 года, во многом преемственного языку Великой Французской революции, следует хотя бы вскользь упомянуть о роли последней во французском языке.

Отдельные замечания в работах по французскому языку, специальные дополнения к словарям, сами словари, посвященные языку революции, наконец, работы более обобщающего характера – все они свидетельствуют об изменениях только словаря французского языка этой эпохи.

Несмотря на роспуск Французской Академии и учреждение Национального Института, в 1798 г. был переиздан Словарь Академии; однако, этому (пятому) изданию было предпослано специальное предисловие, и он был дополнен. Это дополнение (Supplement) было составлено уже не академиками, а особой двенадцатичленной комиссией, допустившей в состав французского литературного языка 338 новых слов. Хотя и такое скромное нововведение вызвало ряд нападок со стороны консерваторов и пуристов, не говоря уже о реакционерах, все же следует признать, что в это незначительное число неологизмов вошли только слова, действительно не существовавшие до 1789 года и к тому же выдержавшие испытание временем (1789-1798 г.г.).

Если это официальное «Дополнение» оказалось слишком ограниченным и не учло ряда доосмыслений формально-старых слов, то словарь – Дополнение 1831 г. впал в другую крайность и охватил 11.000 слов, якобы появившихся со времени первого года Республики, т. е. 1794. Здесь легко можно найти слова, употреблявшиеся и до этого времени. Очевидно, ближе к истине был известный в свое время французский литератор Себастьян Мерсье, выпустивший в 1801 г. «Неологию», насчитывавшую всего 2.000 слов.

Обобщая опыт предыдущих авторов, сверяя словари, вышедшие до [5] и после Великой Французской революции, швейцарский лингвист Макс Фрей издал в 1925 г. книгу, как бы дополняющую М. Гоэна [6], и состоящую из двух частей: первой – с разбором морфологических элементов, – суффиксов, префиксов и сложения слов как основных формантов языка времен Великой Французской революции; второй – с толкованием слов, сгруппированных по тематическому принципу, и трактующей возникновение тех или иных слов-понятий в историческом ракурсе. В общей сложности М. Фрей разобрал около 1400 неологизмов.

Как мы указали выше, все исследователи языка Великой Французской революции сходятся на том, что изменения французского языка этого периода затронули только лексику, но отнюдь не морфологию или синтаксис. Что касается фонетики, то здесь иногда отмечается утверждение (после 1789 г.) ранее зародившейся тенденции произносить дифтонг, изображаемый графически «oi» вместо «oe» – «wa», например, в слове «roi» (Если мы обратимся к русскому языку, то найдем аналогию в утверждении всё более частой замены после 1917 г. ударного «е» – «ё» (см. гл. VIII, стр. 162).

Итак, ошибочно было бы предполагать, что французский язык в эпоху революции изменился до неузнаваемости и приобрел необычные, чуждые установившейся традиции, формы. Конечно, в периодическую литературу проникли слова, считавшиеся раньше «непечатными»; они временно возобладали правом литературности. Виртуозности в этой области достиг популярный в те времена среди парижской черни, рассчитанный на грубые вкусы журнал «Pere Duchesne»; однако новыми эти слова не оказались, как не была новой и брань, захлестнувшая после революции 1917 г. советскую печать.

Что касается новых, главным образом политических терминов, то они широко использовали обычные элементы уже имевшихся слов. Наиболее обширным оказался круг слов, в которых старые основы соединились со старыми префиксами и суффиксами, только в ранее отсутствовавших комбинациях.

Самыми распространенными формантами, естественно, оказались те, в которых исключительно рельефно отразились противоречия революционного времени, политическая борьба, дух отрицания, демагогичность, бюрократизм и т. д.

Очень продуктивными можно назвать соединения с приставками anti-, contre-, de- или des-. Возьмем для примера:

antiaristocrate, democratique – (ср. с рус. «антисоветский»,

«антиленинский» и т. п.);

contrerevolutionnaire- (слово, полностью перенесенное в русский язык, и после 1917 г. часто сводившееся к одной приставке-вульгаризму «контра»); decentraliser – (ср. с рус. «децентрализовать»);

demarquiser – (ср. с аналогичным русским «раскулачивать»);

desorganisateur – (ср. с рус. «дезорганизатор»).

Исключительно активным как в отношении лексико-семантического охвата, так и в отношении охвата всевозможных грамматических категорий, проявили себя новообразования с суффиксами -ier, -iser, -isme, -isation, -iste и множеством других, например:

classifier, democratiser, journalisme, fraternisation, alarmiste -

(что касается последних двух слов, то в русском языке

революционного периода наблюдаются калька «братание»

и синоним «паникёр»).

Много старых слов доосмысливались новыми понятиями;

возьмем хотя бы следующие:

reaction – ранее только физический или химической термин,

после 1789 г. – синоним контрреволюции;

regime – ранее только «ordre, regle, administration», после 1789 г. – политический режим;

citoyen – ранее житель города, после 1789 г. – вытеснившее «monsieur»;

lanterner – ранее «быть нерешительным, колебаться», после 1789 г. – вешать на фонарном столбе.

В связи с последним словом можно указать и на чисто грамматический сдвиг, – некоторые глаголы перешли из непереходного состояния в переходное. Наряду с «lanterner», ставшего требовать объекта, назовем и «moraliser», до Великой Французской революции означавшего «говорить о морали», а позже приобретшего значение «делать моральным», напр., «moralizer la societe».

Эта полисемия, как мы знаем, перешла и в другие языки, и в аналогичные революционные эпохи, в частности в революцию 1917 г., отодвинула старые значения, сделав именно эти новые почти монопольными в широком массовом употреблении, как, например, в слове «ударник».

Для языка Великой Французской революции очень характерно и сложение слов – имен существительных с именами прилагательными, как, например: anglo-chouan, aristo-felon, предвосхитившее образование в русском языке таких слов, как «белофинн», «социал-предатель» и даже «чехо-собака» (последнее отмечено С. Карцевским в его книге «Язык, война и революция», стр. 64).

Конечно, после 1789 г. во французском языке появились и совершенно новые слова, такие как tutoyer (обращаться на «ты»); se monsieriser (обращаться с приложением Monsieur вместо «citoyen»); societaire (ср. с рус. «общественник»); англицизмы – session, jury; decade (~philosophique ср.: «декада советской музыки», «декадник помощи беспризорным»); названия месяцев, – некоторые из них вышли за пределы языка Великой Французской революции, как, например, thermidore и brumaire из-за ассоциации с определенными политическими событиями – падением Робеспьера и приходом к власти Наполеона (вспомним, что троцкисты называют сталинцев «термидорианцами»); наконец множество слов, указывающих на категорию лиц – последователей того или иного политического деятеля, где проявилась исключительная склонность к синонимике: babeufien, babouvier, babouviste;

Brissotin, brissotier, brissotiste (в русском же, в аналогичных случаях, за каждой лексемой закрепляется определенный суффикс: ленинец, троцкист).