Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

• Название: Призвание варяга (von Benckendorff)
• Автор: Александр Башкуев
• Жанр: Историческая проза

Исторический роман в виде собственноручных записок генерала от кавалерии, сенатора, графа Ал. Хр. Бенкендорфа.

---

Тем не менее, я объявил о своем проигрыше и передал ему еще одну дюжину коньяка. А повеселевший Бертолле поведал мне секрет производства использованного им — азида ртути.

Мы стояли в самой толпе народу, и я все отвлекался на пустяки, так что никто не обратил внимания. Лишь через три месяца, когда Андрисову отцу стало плохо, Стурдз с моего дозволения выехал в Ригу и в подметке своего сапога вывез кальки с подробным описанием технологии. Надеюсь, все — ясно?

Только самый пикантный момент был не в том. Моя матушка — прежде чем выносить письмо на обсуждение штаба, достала из стола работы Мейера (по созданию хлорного производства) и вместе с изобретением Бертолле передала сие — Аракчееву. Французы совершили ошибку, — мы не пытались исследовать сию соль, нам нужна была тайна окисления хлора!

На конференции в Тильзите (где я познакомился с будущим Веллингтоном) состоялся доклад Николая Раевского. Использовав опыт Прейсиш Эйлау, сей гений впервые задумался над "настильным огнем артиллерии". До массового применения штуцеров, такие вещи были попросту невозможны!

С другой стороны, — надо вспомнить события Семилетней войны при Гросс-Егерсдорфе, Кунерстдорфе и (известною оговоркой) — Цорндорфе. Граф Шувалов тогда впервые с блеском использовал свои знаменитые "единороги", иль — гаубицы, бившие "перекидным огнем" через головы русских солдат. (Железный Фриц в сих сражениях нажил себе немало седин…)

Увы, у "единорогов" был большой минус — они не стреляли картечью, а ядра в момент подлета шли по столь крутой траектории, что от каждого взрыва гибло слишком мало людей. Уже тот же Фриц нашел "противоядие" против такого огня — его воины перестали стоять на месте и прежнего эффекта уж не было.

С той самой поры молодых канониров учили, как катехизису, — наибольшее поражение достигается картечью с прямой наводки. И, стало быть, солдаты не смеют стоять в "секторах обстрела" вашей же артиллерии. А кавалеристов (естественно), — перед вражьими пушками всегда есть "мертвые зоны" где нет вражьих каре. Отсюда, — кавалерийский наскок через "мертвую зону" крошит пушки, открывая дорогу пехоте.

Это было настолько естественно, что — не подвергалось сомнениям. Первым в сем усомнился Раевский.

Коля Раевский происходил из шляхетского рода. Выселены, как инсургенты. Дед его принял участие в самом первом Польском Восстании и пал в деле при Бродах. Бабка — в дороге на Москву (а несчастных везли без теплой одежды в открытых телегах) простудилась и умерла на руках первенца своего. Отношение к "москалям" можно представить…

Тем не менее Николай Раевский (старший) дал прекрасное образование детям своим и не препятствовал в выборе суженых.

Молодым Раевским путь в армию был, конечно, заказан и братья Раевские окончили Московский Университет. После ж описанных мною несчастий войска "открылись" для "шляхтичей.

Наука в ту пору "перешла на военные рельсы" и математик Раевский стал офицером Артиллеристского Управления.

Университетское образование — не чета нашей казарме и Коля вскорости выделился из общей массы своими талантами. Сразу после Прейсиш-Эйлау он подал рапорт, в коем предлагал создать научную группу по… исследованию порохов.

По его хитроумным расчетам вышло, что артиллерия может стоять за траншеями и бить прямою наводкой! При едином условии, — она должна пользоваться не "черным" порохом! (Тут надобно понять одну вещь, — в то время не знали другого пороха, кроме "черного"! Даже понятия не было "черный"! Сей рапорт был сравним с предложением "не пользоваться в быту белой солью", иль "не красить белья синей синькой"!)

Но по Колиным выкладкам вышло, что бертолетова соль может дать больший импульс ядру и так далее. Не вдаюсь в рассуждения, — важно лишь, что рапорту дали ход и к описываемым событиям, нас интересовала не сама бертолетова соль, но — хлорное производство и технологии получения соли промышленным образом.

Как только в России были получены мои кальки, граф Аракчеев отдал приказ строить завод по производству хлора в Воскресенске — в ста верстах от Москвы. Выгоды Воскресенска состояли в том, что он был рядом с Москвой, водой и фарфором. Причем, последнего иностранца в этих краях видели ровно полтысячи лет назад. Да и тот был — монгольский нукер.

(Кстати, — вражьи шпионы по сей день не ведают, где мы производим Имперский Хлор. Я, хоть и числюсь Создателем моей Службы, начинал я не в безвоздушном пространстве!)

Забегая вперед, доложу — "хлорный" порох не оправдал наших надежд. Да, он обладает большей метательной силой в сравнении с "черным", но…

Нам не удалось добиться "зернения" смеси. (Иными словами, — сей порох неравномерно горит и отсюда возникает сильный разброс.) Во-вторых, — хлорные продукты горения разрушают оружейную сталь. (Знаменитые "Пушки Раевского" отливались из особой "хромистой бронзы" при расчете на полсотни зарядов, веся при этом… полтонны!) И, наконец, — самое страшное. Окислы хлора действуют отравляюще на орудийный расчет. Без слов…

Я познакомился с Колей в 1811 году, возглавляя работы в Дерптском Университете. (Коля отвечал за баллистическую экспертизу и прочее.) Мы сошлись с ним на самой близкой ноге и дружба сия укрепилась со временем.

Когда наступила Отечественная, мы все ушли на фронт и… Мы с Колей получили генеральские звания с разницей в месяц. Вместе держали Курганную Высоту (он — Пушками, я — в траншеях перед этими самыми Пушками), — он прикрыл огнем мою задницу, а я — не пустил к нему кавалеристов противника…

После одного такого сражения полагается потом всю жизнь друга — водкой поить. Мы и — поили…

После Войны все смеялись, — вы как ниточка за иголочкой: "Где Бенкендорф, там и — Раевский, где Раевский, там — Бенкендорф!" И это при том, что Коля — поляк, а я — немец…

Это — серьезный вопрос. Его дед воевал с моим дедом. На руках Бенкендорфов (вне сомнений) есть Кровь Раевских, а Раевские в свое время кончили не одного Бенкендорфа. По всем понятиям мы должны ненавидеть друг друга. Но…

Возможно, — нам повезло и мы успели получить хорошее образование и поглядеть мир до нашей встречи. Не исключаю, — здесь сработало правило: "Враг моего врага — мой друг!" У поляка Раевского и остзейца Бенкендорфа пред глазами был столь явный враг, что старое отошло на второй план. (Под сим врагом я имею в виду — … не только лишь якобинцев.) А кроме того…

В октябре 1812 года старый Николай Раевский готовился встречать лягушатников хлебом-солью, когда к нему прибыл его старший сын — генерал Раевский.

Раевский-младший спросил у отца:

— Почему вы еще не уехали? Француз входит в Москву, а вы — даже не собраны!

Раевский-старший отвечал сыну:

— Мы ждем спасителей и освободителей… А ты…?

Мой друг долго смотрел на отца, а потом тихо вымолвил:

— Моя жена — русская. К Дому ее — пришла Беда. А Дом ее ныне — мои отпрыски. Такие же шляхтичи, как их Отец. И — Дед… Когда настанет их час, они по всем шляхетским обычаям пойдут защищать родимую матушку, беря пример с их родителя — шляхтича. Ты же сам меня выучил шляхетскому Гонору!

Отец ничего не ответил. А сын собрал жену и детей и увез их от наступающего противника.

Согласно преданию, старый Раевский долго смотрел вслед старшему сыну, а потом кликнул младшего из своих сыновей (кстати — Анджей Раевский был видным членом якобинской Ложи иллюминатов) и сказал ему:

— Собирай женщин. Мы уезжаем. К родне — в Нижний Новгород. Пока я жив — Раевские не пойдут брат на брата…

Старый поляк умер в 1820 году в объятиях двух своих сыновей — генерала от артиллерии (будущего сенатора) и профессора Московского Университета (вольнодумца и якобинца). Дети его были по разные стороны баррикад, но так и не пошли "брат на брата.

Я всегда поражался, как до хрипоты спорили братья Раевские практически обо всем, как ругались они и даже — хватали друг друга за грудки… А потом шли вместе пить чай и воспитывать детей и племянников. Они говорили между собой:

— Пусть дети слушают и рассудят — кто прав. Мы — оба за Правду и желаем, как — лучше!

Да… Это — не все. Попытки использовать "хлорный" порох пусть и не по прямому его назначению продолжались и после Победы. Под мои "патронатом" в Дерпте стала работать "Комиссия по порохам", в кою вошли весьма многие — от старшего Гесса со старшим Тотлебеном, до шведа Гадолина, немца Вольфрама (этот — эпистолярно) и ваших покорных слуг — Бенкендорфа с Раевским.

В ту пору казалось, что с нашей Победой мы пришли в Новый Мир — без Крови и Войн… Уже через пару лет из Комиссии выделилась "группа редких металлов", коя в годы Войны создала рецепт "хлорной бронзы". Некое время они работали тайно и с этим связаны проблемы авторства: тот же Вольфрам открыл свой металл раньше Тангстена, но по согласию меж русским и прусским штабами не публиковался об этом. На двадцать лет задержались публикации великого Гадолина…