Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать

• Название: Мой ледокол, или наука выживать
• Автор: Леонид Токарский
• Издательство: Спутник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 9657288363

Океан, покрытый толстым слоем льда. Маленькие суда, затёртые льдами, несомые невидимым потоком. Кажется, что уже ничто не поможет им освободиться. Раздаётся отдалённый треск. Он усиливается. Вскоре чёрная точка на горизонте превращается в ледокол. Ледокол не режет лёд, а крушит его своим весом, выбрасываясь на него форштевнем. Лёд не сдаётся. Тогда ледокол даёт задний ход, сползая в уже освобождённую воду. Разгоняется и выпрыгивает на непокорный лёд. Идёт борьба Давида с Голиафом. Человека с Системой. Веры с Безысходностью. Кажется, что ледокол вот-вот переломится от нечеловеческих ударов. Но вот, один за другим, освобождённые суда выстраиваются в кильватер ледоколу, начиная свой путь на «Большую землю» к своим семьям, к теплу.

Я назвал свою книгу «Мой ледокол», потому что, по неведомым причинам, мне выпадала эта жизненная роль. Сначала я бросался на бесчувственный лёд советской системы. Но, в итоге, как-то выжил и победил. Потом был Израиль. И здесь я боролся и побеждал. И, наконец, эта книга, как отчёт и завершение моей ледовой эпопеи. Первоначально я так и назвал книгу: «Мой Ледокол». На иврите она вышла под заголовком «Выживание». Готовя новое издание, я совместил оба названия: «Мой Ледокол, или Наука выживать».

---

Я появлялся в странах СНГ и в России в двух должностях. Если в качестве члена Государственной делегации, то это было громко — с появлением телевидения, журналистов и кортежей. Если это было по прямой моей работе, по авиационному бизнесу, — тихо, незаметно и строго по делу. Со временем оказалось, что с точки зрения официальных пограничных властей, — это были звенья одной цепи — единая база данных.

Однажды я возвращался в Израиль из Москвы. Один из моих друзей сделал приятный сюрприз и подарил красивые оленьи рога. Самолёт вылетал около двух часов ночи. В аэропорту было пусто. Таможенник, увидев мой подарок, остановил словами: «Охота запрещена. Вы нарушаете таможенные правила!» Объяснения, что я не охочусь, а это подарок, не действовали. Начался скандал. Вызвали дежурного офицера, который начал оформлять на меня таможенное дело. Потом, сказав, что на всякий случай проверит по компьютеру, исчез. Через пять минут, появившись опять, вытянулся по стойке «смирно» и сказал: «Извините! Вам можно, проходите, пожалуйста». Что он вычитал про меня в компьютере, я не знаю, но результаты проверки были замечательные, и подарок этот до сих пор украшает стены нашего дома.

Как-то раз я прилетел в Шереметьево из Израиля. В моём старом паспорте закончились свободные страницы. Я обычно менял паспорт каждый год из-за обилия виз, но действующую визу сохранял в старом документе. То есть, приезжал с двумя заграничными паспортами. Один — действующий, а второй, с обрезанными углами, — не действующий, но в котором была въездная виза в Россию. Это — принятое международное правило. Однако, на моё несчастье, Россия и США поссорились, и Россия отменила это правило. Теперь, по новым инструкциям надо было оформлять новую визу в новом паспорте. Я этого не знал. При въезде в Шереметьево меня арестовали за попытку незаконного перехода границы, посадили в «кутузку» и должны были выслать через сутки.

Вся эта история очень неприятна, и могла здорово подпортить мою безупречную репутацию в России.

Кроме того, меня в Москве ждали люди — и надо было как-то выбираться. Ситуация практически безнадёжная. Что можно сделать, сидя взаперти, вместе с нелегальными перебежчиками из Ирана, Африки и Пакистана!? Была уже глубокая ночь. Мои товарищи по несчастью, незаконные мигранты, уже спали, храпя на всю камеру. Я заметил, что дверь дежурной комнаты таможни приоткрыта, и там сидели две девушки-телефонистки в таможенной форме. Я подошёл к приоткрытой двери и начал свой джентльменский диалог. Поначалу они говорить не хотели и захлопнули дверь. Я не сдавался и в конечном итоге мы нашли общий язык. В разговоре девушки мне сообщили что, в зале зоны беспошлинной торговли, находится комната дежурного представителя МИД. Но консул не принимает «простых» граждан и находится там для особых случаев. Существует только одна возможность туда попасть. По закону задержанному обязаны были дать завтрак.

Есть теоретическая возможность, что начальник паспортного контроля может выдать мне пропуск в нейтральную зону, чтобы я мог перекусить там за свой счет. Эта же девушка и вызвала мне дежурного офицера, а когда он не согласился, то начальника.

Начальник оказался симпатичный мужчиной в чине подполковника. Он отобрал у меня паспорт и дал пропуск. Я бросился искать консула. Двери консульства были закрыты, и никто не отвечал. Я разговорился с буфетчицей из кафе напротив. Она сказала, что консул спит и встаёт ровно в восемь часов. Я стоял под дверьми консула до восьми утра, и когда он вышел в туалет умыться, мне удалось завязать с ним разговор. После использования всех моих аргументов, включая перечисления моих заслуг перед родиной, консул согласился сделать мне новую разовую визу. Для этого ему нужен был мой паспорт, который находился у подполковника. Консул сразу заявил, что ему запрещена любая связь с паспортным контролем, и что это моя забота — принести ему паспорт вместе с сопровождающим. До окончания его смены оставалось 30 минут. Я побежал обратно и уговорил подполковника послать меня с девушкой к консулу. Девушка тоже идти не хотела, так как у неё закончилась смена, и она торопилась к своему другу. Мне всё-таки удалось её уговорить.

Мы побежали к консулу. Она бежала впереди, на бегу открывая своим магнитным пропуском бесконечные двери. Когда мы добежали до двери кабинета, он уже поворачивал ключ в замке, чтобы уходить, но открыл его для нас. Мне удалось закончить эту операцию вовремя.

Подполковник задержался, чтобы сказать мне комплимент: «Теперь я понимаю, как вы, евреи, выиграли Шестидневную войну. Только израильтянин, сидя в «кутузке» и не выходя за пределы аэропорта, мог организовать себе новую визу, заставив всю нашу неповоротливую систему работать на него. Можешь гордиться — это первый случай на моей памяти.

Гражданственность была всегда важнейшей стороной моей жизни. Меня часто приглашали на радио и телевидение. Приходилось выступать и по израильскому, и по российскому ТВ: 9 канал, 1 канал, RTVI, NTV... Володя Бейдер сделал со мной передачу «Персона», Саша Ступников — две серьёзные передачи, профессиональную и личную. Я говорил то, что думаю, и это, иногда, приводило к неожиданным эффектам. Меня пытались учить, что, мол, не всё, что думаешь, можно говорить. И вообще, есть вещи, о которых лучше не упоминать, Я с этим категорически не согласен, считая, что обо всём можно и нужно говорить, исключая, конечно, секреты, связанные с безопасностью государства. «Шептания на ухо» наносят вред израильскому обществу, превращая нас всех в местечковых евреев, пугающихся собственной тени. Нам это не подходит, и не это было целью создания государства Израиль. Целью было возродить гордое племя евреев, которое превыше всего ставит равенство и права человека, которому нечего скрывать друг от друга, от себя и от всего мира. Нам нечего и некого бояться в этом мире и, тем более, в собственной стране!

Однажды меня пригласили представители Президента Израиля и предложили принять участие в Президентской Комиссии по изменению системы власти в Израиле. Я согласился. Был организован «CECI» — Центр по усилению гражданского влияния в Израиле. Это неполитическая организация, созданная при поддержке Президента страны. Целью её является изменение системы власти в Израиле, усиление гражданского сознания граждан и прочее.

Я сначала вошёл в её Центр, а потом в Совет Директоров. Там мне посчастливилось работать с известными израильскими интеллектуалами. Там понял: не только меня волнует судьба нашей страны. Это очень радует. В этой же среде я встретил одного известного деятеля, борца за права человека. Мы разговорились. На вопрос о своём тайном и заветном желании, он ответил: «Оказаться один на один на лавочке с премьер-министром в безлюдном месте и уговорить его назначить меня на интересную государственную должность». Я спросил:

— Но что же будет с другими претендентами, которые участвуют в конкурсе на эту же должность, и тоже надеются, готовятся, учатся?

— Мне полагается, потому что я много сделал для государства.

— Так что же, всё-таки будет с теми, кто не смог бы посидеть с премьер-министром в безлюдном месте?

— Какая мне разница! Что ты от меня хочешь?

Это был израильский «правдолюбец», «борец за права человека», ещё час назад говоривший о равных возможностях для всех. И он был абсолютно уверен в том, что премьер не пошлёт его подальше, а даст ему то, что он просит. Он, я полагаю, лучше знает своего премьера, потому что они оба воспитывались здесь.

Видимо есть какой-то изначальный изъян в израильском воспитании.

Глава 42 Последний бой

«Не бойся врага — он может только убить;

не бойся друга — он может только предать;

бойся равнодушных — эти не убивают и не предают,

но только с их молчаливого согласия

совершаются все убийства и предательства»...

Бруно Ясинский, «Заговор равнодушных»

Видимо, Богу было недостаточно тех испытаний, через которые он уже провёл меня.

Героями истории, которую я хочу рассказать, стали два незаурядных человека.

Один из них начал свою карьеру самолётным механиком на заре становления Авиационной Промышленности Израиля. Назовём его Хаим. Он, безусловно, был человеком талантливым и скоро стал бригадиром механиков. Поскольку народу смекалистого и надёжного было в те годы не так много, Хаим начал расти вместе с Концерном. Он быстро завёл себе подходящие политические связи, без которых продвижение невозможно, и познакомился с нужными людьми. За годы роста и борьбы Хаим добился претворения своей мечты и получил должность Президента Концерна Авиационной Промышленности Израиля.

Как хороший руководитель, человек целеустремлённый и одарённый, он многое сделал для развития Концерна, которым руководил. Как истинный израильтянин и еврейский папа, он никогда не забывал о своих собственных интересах. Два сына, под его чутким отцовским руководством, установили рекорды продвижения по служебной лестнице в подвластном ему Концерне. Они сумели за два года достичь того, что более образованные и более талантливые сыновья, но родившиеся у других отцов, достигали за двадцать лет или не достигали вообще.