Дмитрий Щёкин - Страна городов

• Название: Страна городов
• Автор: Дмитрий Щёкин
• Жанр: Исторические приключения

В этой повести, построенной на популярном сегодня сюжете о «попаданцах» нет супергероя, вооруженного «ништяками», на бронированном рояле из кустов крошащего нехороших дяденек – мировое зло. Мои герои – подростки от двенадцати и старше, «попавшие» в самое неизученное время – эпоху зарождения человеческих цивилизаций. Пятнадцать тысяч лет до Рождества. Мы мало сегодня знаем об этом периоде – энеолите. Я взял на себя смелость предположить, что в это время еще сохранились остатки всех трех основных ветвей человечества – кроме кроманьонцев, по земле еще бродят остатки неандертальских человеческих стад, и даже, как говорил археолог Федя у В. С. Высоцкого «что где-то есть еще тропа, где встретишь питекантропа…», а гигантские гоминиды еще показываются на глаза людей. Мой рассказ еще и том, что воспитатель должен видеть в ученике равного себе человека, жить с ним одной жизнью, направлять, а не тащить по жизни, и не относиться к нему свысока, дескать – подрасти, а потом… Самое верное средство подвигнуть человека на свершения – сделать так, чтобы он увидел, что эти свершения – его дело, и ему это делать нравится. Вернейший способ завалить задуманное – начать принуждать к нему, рассказывая при этом, насколько эта задача важна и необходима участвующим в прокладывании канавы «от забора и до обеда», и главное – как сознательные товарищи, они должны ее выполнить в срок.

---

— Это вместо спасибо, побежала переваривать, вот тварь неблагодарная… — сказал кто-то из ребят.

Неандерталка вынырнула из пещеры с каким-то свертком в руках, отбежав на приличное – метров тридцать, расстояние она распутала сверток. В меховых пеленках оказался ребенок. Мать стала быстро отрыгивать схваченное и совать в рот маленькому куски мяса, которые тот, жалобно морща личико, стал проглатывать. Видно было, что малыш очень голоден. Дитя было маленьким и тянуло ручонки к груди матери, но видно было, что молока там нет – понятно, что мать в первую очередь предложила бы младенцу грудь, если бы там что-то было.

— Дмитрий Сергеевич, что это она? — спросила меня Лена.

— Сама видишь – мать использовала последний шанс спасти свое дитя. А вы, балбесы: «Неблагодарная»! Что для нее сейчас благодарность, если появилась возможность спасти своего ребенка. Так поступить может только человек – преодолев страх и инстинкт самосохранения, добыть пищи для малыша…

Ребята замолчали, уважительно поглядывая на маленькую маму. Мамаше было наверно, не больше чем нашим девочкам – лет тринадцать-четырнадцать.

— А она точно ему мать, а не сестра?

— Скорее, все-таки, мать. Неандертальцы рано взрослели. В двенадцать лет они считались взрослыми. Да и наши предки в четырнадцать лет уже вступали во взрослую жизнь.

Мать тем временем взяла сверток с малышом, подошла к нашей группе, за несколько шагов остановившись, вдруг рухнула на колени, и поползла к нам на трех конечностях, протягивая рукой сверток с ребенком к Лене.

— Вот это номер… Это чего она, Дмитрий Сергеевич, объясните, чего она?

— Похоже, просит принять ее под покровительство нового стада-семьи. А нашу Лену приняла за главную самку, которая может походатайствовать за нее перед старшими в стаде.

— А почему в стаде, а не племени?

— В наше время считали, что неандертальцы жили в человеческом стаде. Система – семья-род стала формироваться к концу энеолита. Хотя есть и другие мнения.

— А давайте её накормим, она же все малому отдала, да и съела совсем мало!

— Давайте, попробуем, — я не мог противостоять порывам таких чувств у ребят, — только давайте немного, а то с голодухи слопает и получит заворот кишок. Что мы с ее отпрыском делать будем?

— А другие?

— Да что другие, дайте и им, если возьмут, понемногу. Быстро порезав сырую оленину, остававшуюся у нас, мы сдобрили куски солью, и принялись раздавать их племени.

Чака, увидев, что его племя кормят без его непосредственного участия, а верней, что не он руководит раздачей ресурса, и не ему достаются лучшие куски, особенно, почуяв соль на кусках мяса, совершенно взбеленился, и стал рваться с привязи, где был привязан.

— А ну-ка, тихо, вождь краснокожих, — пригрозил ему кистенем Сергей Степин. — Я тя живо сейчас успокою, а то и упокою – надоел уже.

Чака заткнулся на полуслове, верней, полувопле – знакомство с данным орудием отпечаталось солидной шишкой на макушке, и притих. Женщины с любопытством следили за диалогом. Матери – а ими было еще трое женщин, достали ребятишек разного возраста – от трех до пяти, по моей оценке, и стали их кормить уже виденным способом, а одна девочка подошла к Антону Ким, и протянула ручонку в просительном жесте. Наш таэквондист, любимец всех девчат лагеря, объект насмешек и сам изрядно любящий подшутить, всегда подчеркивающий свою мужественность, вдруг засуетился, кинулся к своему коробу и стал копаться в нем. Достав из короба кусок загущенного ягодного сиропа, он стал совать его ребенку. Я видел слезы на глазах парня и вспомнил, что у него с братом осталась в прошлом-будущем маленькая сестренка Инночка, которую они с Романом отчаянно баловали, таскали с собой повсюду, и наверно были ей ближе, чем мать с отцом, вечно занятые в каком-то своем бизнесе. Девочка неуверенно лизнула, вначале сморщилась, потом, распробовала, откусила кусочек, и… побежала делиться с другими детьми! К последнему она подошла к малышу, уже спящему на руках у матери, которая первой решилась к нам подойти. На пальчике оставался совсем маленький кусочек сиропа.

— Дмитрий Сергеевич, — робко проговорил Антон, — можно я еще немного из общего запаса дам… я потом буду хоть месяц чай без сахара… она же такая маленькая… как Инка наша… правда, Ромаш?

Тот только кивнул, тоже засовывая в ладошку девочки какую-то вкусность, то ли корень сараны, то ли что еще, поглаживая ее по голове, и подняв свою голову вверх. Я понял, что мальчишка с трудом сдерживается, чтобы не завыть в голос, а слезы… слезы, они и так текли из его глаз.

Ну вот те и несгибаемые мои спортсмены… Все-таки, какие они все дети! Дай мне боже, сил и здоровья передать им хоть по капле тепла и заботы, которую они потеряли в оставленном нами мире!

Девочка погладила Романа грязной лапкой по лицу, что-то пискнула, посмотрела, и также погладила Антона, потом посмотрела на обоих по очереди и порскнула к матери, и стала что-то увлеченно трещать ей на своем языке, состоявшем в основном из коротких рубленых слов без окончаний, то и дело, показывая на братьев.

Глава 12 Мы в ответе за тех, кого приручили

Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность.

Тит Ливий

Дети как будто что-то для себя решили, что опасности для них нет, и поползли-побежали к моим воспитанникам, стали трогать вещи, прикасаться робкими пальчиками к частям тел… ребята мои тоже не выдержали – гладят, ласкают, что-то бормочут, достают какие-то кусочки, угощают… кажется, сойдясь две разделенные во времени эпохи остановились и слились воедино… существа той и другой эпох, одной – потерявшей надежду к выживанию и медленно катящейся к вырождению и смерти, другой – сделавшей первый шаг к звездам, сошлись на этой поляне и как парламентеров послали вперед самое ценное – своих детей. И они поняли друг друга, без условностей языка и обычаев, фасона одежды и общественных норм типа законов государства… Понимание произошло на каком-то космическом уровне. И вот уже старшая девочка протягивает Иришке свое сокровище, а может быть и вообще главное сокровище всех детей и взрослых своего племени-стада, палеолитическую «Венеру»[12], затейливо наряженную в малюсенькие перышки и еще какие-то частички меха, что ли, размером в ее ладошку. Ира понимает ЧТО ей дали посмотреть, с уважением рассматривает и возвращает маленькой владелице, а та, гордая обладательница невиданного в округе богатства, видимо, передаваемого по женской линии племени, начинает укачивать свою каменную «ляльку», прижимая ее к груди, что-то успокоительно погукивая. Контакт налажен, нам поверили. Девицу назвали Лада. Она радостно тычет себя ладошкой в грудь и повторяет это имя. Наверно, для нее это наполнено особым смыслом – получить имя от старшего и сильного. Девочка показывает матери на себя и повторяет: «Лада, Лада, Лада» – видно, что довольна без меры.

Я вижу, что и остальные члены маленького первобытного племени совсем расслабились, их отпустило тревожное ожидание больших неприятностей связанных с нашим приходом. Мать девочки, первой подошедшей к нам, покрикивая на своих соплеменниц, отправила людей группками по два-три человека, видимо заниматься собирательством, а сама подошла к нам, видимо в ожидании распоряжений. Ирина и Лена сразу же попытались с ней наладить обмен информацией, пытаясь выяснить, кто они, и как дошли до жизни такой. Судя по ужимкам и прыжкам обоих сторон – у них это стало быстро получаться. Ну да. Женщины всегда поймут друг друга и без слов. Некоторое время спустя, она подходит ко мне, и вопросительно глядя на меня, ударяет по груди себя. Интересно, чего это ей? Спрашиваю:

— Мадам, вам чего?

— Мада… ва-чееее… Мада, Мада! — она бежит к товаркам, показывает на себя – Мада!

Показывает на дочь – Лада!

Уморительная физиономия показывает – я тут самая обаятельная и привлекательная, короче – самая крутая, вот так. Меня и дочь назвали первыми и первыми приняли в новое племя. Не больше и не меньше, и не смейте мне перечить.

Как мало человеку надо для счастья – всего лишь получить имя! Потом, познакомившись с племенем и, в общем несложными обычаями и верованиями этих людей, изучив также несложный, в основном основанный на рабочих возгласах и жестах язык, мы узнали, что процесс получения ИМЕНИ – это для них нечто сакрально, наполненное высшего смысла. Имя дается старшим, главным, оно – слово, которого нет в обыденном языке, нечто неповторимое и присущее только этой ЛИЧНОСТИ и отличает его или ее от других. Если имя дано таким могучим вождем, победившим бывшего одним ударом, сильным настолько, что он не боится побежденного, оставив его в живых – это ПРИЗНАНИЕ, поднимающего поименованного в первобытной «табели о рангах» вверх.