Зоран Чирич - Хобо

• Название: Хобо
• Автор: Зоран Чирич
• Издательство: Лемакс
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905952-01-2

Альтернативный гангстерский эпос от самого культового автора Балканского полуострова. Хроника преступного мира как отражение циничной реальности, где человеку уготована роль вещи. Исповедь городского парня, который волей случая становится профессиональным убийцей… История беспощадного уничтожения собственной личности. Бесконечный путь в точку «икс», откуда никому нет возврата.

Зоран Чирич — писатель, переводчик, колумнист — извечный возмутитель литературного спокойствия. Его сравнивают с Марио Пьюзо и Чарльзом Буковски и называют не иначе как «самым печально известным балканским писателем». Роман «Хобо» — своеобразная визитная карточка Зорана Чирича, книга, которая принесла своему автору первый ошеломительный успех.

---

Когда он сказал: «Парни, сегодня вечером я вас угощаю, хочу увидеть папиных мудаков в деле», я в первый раз ясно распознал под его ледяным спокойствием горечь. На меня накатила какая-то тошнота. Бессмысленное ощущение, знаю, но кишки у меня в животе зашевелились. Я пришибленно сидел на заднем сидении «Мерседеса» и массировал свой живот. Это было больше, чем слабость, вызванная неожиданным поносом. Что-то более слизистое, чем желание проблеваться. Я понадеялся, что Барон вытащит откуда-то бутылку чего-нибудь шотландского с аристократическим гербом или отвезет нас куда-нибудь, где крепким парням наливают крепкие напитки. Ничего подобного. Барон придумал другое. Он уже вынес приговор, но до нас это доперло чуть позже, когда мы ввалились в одну из запасных квартир на Бульваре. Там мы застали элитную компанию, элитные напитки и громкий ослиный хохот. Это были «доверенные люди» Барона, модно одетые типы в маркированных тряпках, типы для связи с внешним миром. Было несомненно, что они нас ждали. Многих из них я видел и раньше, с некоторыми, если это было нужно, в свое время обменялся парой фраз, а иногда, в интересах дела, даже вступал в непринужденный разговор, вместо обычного непринужденного игнорирования.

Создавалось впечатление, что вся большая гостиная находится внутри гигантского косяка с дурью, чтобы вести оттуда наблюдение и одновременно кайфовать. На мясистых рожах засверкали трусливые улыбочки, скрывавшие ожидание. Мрачное молчание Барона заставило их активизировать свои мужские гормоны. Сонные тетери, в хлам пьяные, вдруг просветлели, а некоторые даже обрели рассудок, хотя далось им это нелегко. Властелин кивнул собравшимся и с видом утомленного монстра направился к потрепанному креслу, в котором расположилась Даница, одетая, вполне соответственно случаю, в черные брюки и черную водолазку. Ее отражение казалось уравновешенным, хотя она сама отсутствовала уже давно. Даница дала понять, что заметила наш приход, не отрывая при этом взгляда от пепла на конце своей сигареты. В это мгновение, с погасшей, наполовину невыкуренной сигаретой, она была как засунутая куда-то за ненадобностью икона. Отвергнутая икона, которая перестала верить в чудеса.

«Вижу, ты скучаешь», Барон зуммировал равнодушное оцепенение Даницы.

«Теперь нет», сказала она обкуренным голосом и положила сигарету на блюдо, полное шоколадных конфет.

Прощупывание набирало обороты. Барон развел руками и сказал: «Я познакомился с твоим тайным ебарем. Симпатичный малый, но, правда, он сильно раскаивается».

«По-моему, раскаивается каждый, кто с тобой свяжется, разве нет?»

Барон улыбался очень, очень покровительственно: «Думаю, эти парни не будут раскаиваться, что связались со мной. Сегодня их ночь. И не только ночь, но и ты. Они охотятся для меня, и они заслужили попользоваться чем-нибудь из моего заповедника».

«Неужели тебя так потряс один трах?» Она театрально изобразила удивление, прикрыв ладонью рот. «Точнее, каких-то пять-шесть трахов?».

Они препирались как муж с женой после третьего развода.

«Ну, ты ему вставила», Барон зацокал языком, засовывая руки в карманы. «Можно подумать, что у тебя вместо пизды яйца».

«А у меня и то, и другое», сказала она совершенно спокойно.

«Скоро у тебя будет еще и много членов. Посмотри, сколько их здесь». Барон огляделся по сторонам. Он казался самым одиноким человеком в мире.

«Неужели ты не смог придумать ничего более пидерского?». Ее удивление был безграничным.

«Мог», прошипел он и замахнулся. Послышался звук пощечины. Как оборвавшиеся аплодисменты. Хозяйская, показательная пощечина. Она так и подпрыгнула в кресле, и если бы была выше ростом, он мог бы поймать ее в объятия.

«Видишь, мог», он схватил ее за подбородок, словно собирался пересчитать ей зубы.

Я увидел размазанный макияж, следы крови. Не знаю, что видела она.

«Вытрись», сказал он с отвращением.

Она сосала разбитую губу. Откровенно и грубо. Никому из бригады не было никакого дела до стиля. Они ждали, чтобы хозяин проорался, выпустил пар, разобрался со своей проблемой. Беда только в том, что ему особенно не с чем было и разбираться. Прелюбодеяние, обман, предательство — в мире Барона таким вещам не придавали особого значения, в противном случае можно было показаться слабаком. Человек без лица был в ярости из-за своей собственной ярости. Его маска смялась в нескольких местах сразу, когда он сказал загробным голосом: «Иди в комнату и приготовься принять парней». И показал пальцем на одну из дверей в коридоре. «Связывать тебя я не стану. Я тебе верю». Маска снова замерзла и стала неподвижной. Она посмотрела на него как-то очень перекосившись, широко раскрыв глаза, приоткрыв рот, тонкая вена на ее великолепно вылепленной шее набухла.

«Нечего пялиться», прошипел Барон, и она покорно опустила веки в знак послушания перед своим господином. Кроткая, слабая женщина, волоча ноги, побрела из гостиной. В ее пошатывающейся походке была какая-то вывихнутая грациозность.

Ну, хорошо, хотя бы не будет экзекуции прямо на обеденном столе, подумал я, когда она удалилась. Стол стоял под огромной люстрой, висящей так низко, что у нас поджарились бы задницы.

Мы оторопело переглядывались. Я видел, что всем очень неловко. Барон вел себя все более по-баронски. «Ну-ка, пободрее, будьте мужчинами. Смотрите, не осрамите меня там». Он хотел этим сказать: кто угощает, тот вправе требовать отдачи. Бригада задумалась. Кто-то потихоньку опрокидывал по несколько рюмок подряд, кто-то стыдливо потирал ляжки, а кто-то наспех поправлял прическу. «Вас что, парализовало? Пошли-пошли-пошли, один за другим, быстро, тоже мне, стыдливые целки!», Барон подкалывал их, и они принялись подкалывать друг друга.

Наконец, поразвлечься выдвинулся первый, правда, выглядел он так, будто направляется в шахтерский забой, только без каски и лампы. Пистолет торчал у него из-под рубашки, засунутый за ремень прямо по голой коже. Но никто не произнес ни слова. Оставшиеся растягивали рты в неестественные улыбки, которые означали и одобрение болельщиков, и дружеский подъеб.

«Бум-бум-бум», из-за музыки ничего нельзя было услышать. «Смотрите, не распаляйтесь раньше времени», сказал Барон, скручивая косяк из шита своей коллекции. Поговаривали, что именно из-за Барона цена «афганца» взлетела до небес. Он взвинчивал цены, чтобы отпугнуть покупателей и оставить побольше для себя. С кротким выражением лица он сконцентрировался на своем джойнте[32], потихоньку квася пиво из банки, которую сжимал так сильно, что она деформировалась. Должно быть, и Хайле Селассие[33] там, на небе, сидя в такой же позе, так же наслаждался, слушая Марли и Тоша, которые дуэтом исповедовались, оговаривая друг друга. Вскоре регги зазвучал и у нас, внизу. Что было совсем файн[34], потому что он что-то бормотал вместо нас.

Я лил в себя все, что попадалось под руку. Я умышленно мешал все подряд, но мне никак не удавалось вырубиться. Мозг продолжал работать, кишки переваривать, ноги ступать, все во мне было на своем месте. Я чувствовал шепот крови, которая мне говорила: тебе отсюда не выбраться, тебе от них не избавиться. Ёб твою мать, отборная дружина проявила себя как отборная химия: вся моя бетонная оболочка оказалась разъедена, а я полностью выпал в осадок.

Под бесконечный барабанный ритм регги тот, первый, вышел из комнаты. Его рубашка была заправлена в брюки и застегнута до самого воротника. Он тщательно привел себя в порядок, прежде чем вернуться. Никто не сказал ни слова, ни музыка, ни летние мясные мухи. Все краем глаза поглядывали на Барона — властелин щурился и кайфовал, или делал вид, что кайфует. Никаких комментариев или команд не последовало.

С некоторой неуверенностью, что-то бормоча себе под нос, в комнату направился следующий, он поводил плечами, видимо считая, что так делают настоящие самцы. Вообще, мне казалось, что все старались выглядеть как можно менее распаленными. А выглядели, в некотором смысле, даже жалко. Выполняли задание, отрабатывали смену с хозяйской сучкой, чтобы удовлетворить хозяина.

Я два раза сходил поссать, я слонялся по квартире, но тянуть до бесконечности было невозможно…

Она лежала на животе на кровати без постельного белья, голая и мелкая. Я сел на край кровати, зажав руки между коленей и глядя в сторону. Мне стало чуть легче, когда я увидел переброшенное через спинку стула одеяло. От прикосновения одеяла она шевельнулась. Приподнялась на локтях, лениво закинув назад голову. Она смотрела на меня так, как будто я появился из ниоткуда, как будто я кто-то то ли знакомый, то ли незнакомый, как будто я невидимый и лишний. И это было единственной правдой в той напряженной ночи.

Ее глаза лани глубоко ввалились, но одна слеза все-таки появилась и покатилась по щеке.