Фридрих Незнанский - Игра на опережение

• Название: Игра на опережение
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-015964-1

Шефу частного розыскного агентства «Глория» Денису Грязнову судьба подкинула, говоря языком сыщиков, «тухлое дело». Расследуя убийство журналиста, он скоро понимает, что кто-то неизвестный, обладающий при этом большими связями в верхнем эшелоне власти, постоянно «наступает ему на пятки», а иногда даже опережает на шаг. Но Грязнов обязан победить в этой опасной политической игре, где ставка — государственная власть, а методы ее достижения — типично уголовные.

---

— Вы правы… Папки с копиями этого дела тоже нет. — Он растерянно посмотрел на гостя. И тут же спохватился. — Правда, еще не все потеряно. Кое-что сохранилось у меня в записной книжке, если ее, конечно, тоже не скоммуниздили.

Он порылся в ящиках стола, нашел записную книжку, перелистал ее и протянул гостю.

— Спасибо, — кивнул Шаравин. — Но я хотел узнать только это: уцелела ли информация о бравом капитане ФСБ Михаиле Рощине? Мы с самого начала предполагали, что ее постараются уничтожить. А это все мы можем запросить в его ведомстве. — Он кивнул на записную книжку.

— Чем могу, — уязвленно пробормотал Озеров.

— Вы еще говорили, будто он еще вчера сидел у вас на моем месте. После него и до меня здесь кто-нибудь еще был?

— Нет… — помотал головой Озеров.

— Но возможно, Рощин касался либо брал в руки какие-то предметы на вашем столе, — продолжал Шаравин. — Например, стакан, зажигалку… Ну, вы поняли меня. Тогда мы первое время вполне обойдемся без отпечатков пальцев на его пистолете.

— Не помню. Хотя нет, он брал в руки этот снимок моей невесты. — Озеров кивнул на фотографию на своем столе. — Представляете, сидит этот фрукт, развалясь, здесь у меня на допросе, берет, причем без моего разрешения, снимок моей девушки и бесцеремонно ее разглядывает.

— Так вот почему вы его невзлюбили…

— Но не он один у меня здесь сидел! — возмущенно продолжал следователь Озеров. — Но он был единственный, кто ее взял! Вы же ее не хватаете без спроса?

— Нет, не хватаю. — Шаравин кивнул на фотографию. — Но зато попрошу дать ее нам на время. Дадите? Разумеется, под расписку. Мы вам ее скоро вернем. Снимем его пальчики и сразу привезем.

— Пожалуйста… — пожал плечами Озеров. — Но только не надолго.

— Спасибо… — Шаравин смотрел, как Озеров бережно укладывает фотографию любимой в целлофановый пакет. — Но может быть, вы ответите мне еще на один вопрос, на который мы пока не находим ответа?

Озеров кивнул в знак согласия.

— Почему он, профессиональный оперативник, позволил бывшему и уже немолодому уголовнику произвести аж три выстрела, прежде чем его застрелил?

— Я ему задал такой вопрос, — сказал Озеров, — это есть в протоколе. Ничего толком он мне не ответил. Мол, все произошло слишком неожиданно. Растерялся, и оба выстрела в упор свалили его на пол.

— Что значит «растерялся»? — не понял Шаравин.

— Спросите чего полегче. Причем у него.

— Просто я хочу порассуждать вслух. Если он пришел к даме в бронежилете, значит, он ожидал такого нападения? Тем более она просила о защите? Если пули попали Рощину в грудь, а не в спину, значит, он видел стрелявшего?

— Верно… Я и спросил об этом. Это вы найдете в том же протоколе. Говорит, не ожидал.

— Надеюсь, вы в курсе, что после попадания пуль в бронежилет на теле остаются кровоподтеки?

— Они у него были, — уже нетерпеливо сказал Озеров. — У вас нет времени читать протокол?

— Я спрашиваю о ваших личных впечатлениях о его поведении… — извиняющимся тоном сказал Шаравин. — В протоколе это не отражается.

— Я, конечно, не замерял месторасположение кровоподтеков с точностью до миллиметра, но на глаз они находились именно там, где и следовало ожидать. То есть вряд возможно такое совпадение, будто он получил их часом раньше во время драки именно в этом месте. Здесь он чист.

— Это точно. Я в подобных случаях всегда задаюсь вопросом: зачем столь безупречное алиби столь честному человеку? — вздохнул Шаравин. — Или зачем эти безукоризненные отмазки? Ладно! — Он встал с места. — Не буду вас больше отвлекать от дела. У меня нет больше вопросов. Спасибо за помощь.

— Фотографию не забудьте вернуть… — Озеров пододвинул к нему целлофановый пакет. — И дайте мне ваш телефон, чтобы связаться в случае возникновения новых обстоятельств.

Когда Шаравин вернулся в прокуратуру, там уже сидел прилетевший из Воронежа Денис Грязнов.

— Тебя ждем. — Турецкий кивнул Шаравину и указал на стул, после того как тот обменялся приветствиями с Денисом. — Интересные вещи он тут рассказывает.

— Климова я нашел быстро, — сказал Грязнов. — Его показали по телевизору, и потому его многие там знают. Он рассказал мне следующее. Оказывается, пленных было всего пятнадцать человек. Климов в плен попал еще в девяносто пятом году и потому немного понимает по-чеченски. Он не раз там видел

Ансара Худоева, которого Забельский знает с восемьдесят восьмого года и о ком упоминал Олег в своей статье. Говорит, он там был главным. Именно он отбирал из пятнадцати этих пятерых, которых следовало выкупить…

— Ансар Худоев? — переспросил Турецкий, переглянувшись с Шаравиным. — Он так его и назвал?

— Да, — подтвердил Денис. — Именно так и назвал. Здесь важно, по какому критерию шел отбор. Брали только тех, у кого есть матери-одиночки. И кто живет недалеко от Москвы. Полтора-два часа лета. Был там один сирота по фамилии Сазонов. Климов его хорошо знал: говорит, его мать умерла, когда сын попал в плен, так его забраковали. Еще им предлагалось принять ислам… Климов понял это так: когда отбор закончился, остальных пустили в расход, как бесполезных и никому не нужных. Ансар велел отвести их подальше, чтоб не беспокоить жителей села… И еще. Когда они подлетали к Москве, ему и другим ребятам велели молчать об этих подробностях. Мол, скажите спасибо, что вас освободили. Благодарите господина Забельского, это он за вас заплатил. Но он все равно решил не отмалчиваться… — Он замолчал, сжал кулаки, ударил по столу. — Сволочи… — Денис встал и прошелся по кабинету.

— За тобой там не было слежки? — спросил Турецкий после паузы.

— Нет, на этот раз я ничего такого не почувствовал… Хотя постоянно там присматривался и оглядывался. И тут же улетел в Москву.

— И как ты сам объясняешь подобный отбор? — спросил у Дениса Турецкий после очередного продолжительного молчания.

— На мой взгляд, они опять спешили.

— Кто «они»? Забельский? — почти в один голос спросили Шаравин и Турецкий.

— И те, и другие. Им нужно было срочно продать

Забельскому этих ребят. Но не для их освобождения из плена, как вы понимаете. А для нашей впечатлительной общественности обязательно нужно, чтобы сыновей встретили обрадованные матери, у которых никого больше на свете нет. И чтобы на всю страну показали их слезы признательной благодарности к благодетелю. Для этого нет лучше матерей-одиночек.

— Тебе самому здесь все понятно?

— Трудно сказать. Климов еще рассказал много интересного. После Хасавюрта он вместе с другими русскими рабами работал на прокладке трубопровода в сторону грузинской границы. И не раз видел там Ансара, который всем там распоряжался. Время от времени работы прекращались, не хватало средств, но не на зарплату, как вы понимаете, а на трубы и оборудование для насосных станций. Потом деньги появлялись, и работы продолжались. Когда снова началась война, стали покупать новейшее оружие. Я спросил у Климова, может ли он назвать по датам, когда это происходило? Он назвал по памяти. Я потом в самолете прикинул: получается, трубы, а потом оружие появлялись после того, как Забельский встречал на аэродроме очередного выкупленного им пленного.

— Как ты думаешь, этот Климов готов дать такие же показания под протокол? — спросил Турецкий.

— Думаю, да. Ему очень хочется с ними поквитаться. И потому он охотно и с подробностями обо всем рассказывал.

— Спасибо… — поблагодарил Турецкий.

Колобов уже собирался ехать в «заимку», где отдыхал Михаил Рощин, когда ему позвонил Всеволод Муромов из службы охраны.

— Федор Андреевич, этот Грязнов из «Глории» вчера вечером вернулся из своего пансионата в Карелии, причем раньше времени.

— Да? А ты знаешь, что его там вообще не было?

— Не понял… Как такое может быть? Терентьев утверждает: своими глазами видел, как он садился в поезд…

— Верно, садился, — хмыкнул Колобов. — А потом из него вылез на ближайшей станции. И с тех пор его не видели.

— Получается, он знает, что его пасли? — озадаченно пробормотал Муромов.

— Спроси что-нибудь полегче. А сейчас извини. Мне надо срочно ехать.

Отключив сотовый, Колобов прошелся по кабинету. Кажется, до прямого столкновения с прокуратурой осталось совсем немного. Мало того что они ведут дело по убийству Бородина. Они еще затребовали дело на Рощина. Вчера выяснилось, что они же сделали запрос на телефонный узел: на каком основании прослушивались разговоры Сивцовой с сестрой перед ее гибелью… Уже обложили со всех сторон. Поэтому надо бы поспешить. Надо их снова опередить, чтобы прийти первыми к финишу. А победителей не судят.

Только он собрался уходить, позвонил Агеев:

— Федя, срочно бросай все и заезжай ко мне в «контору»! Есть неотложный разговор.