Фридрих Незнанский - Частное расследование

• Название: Частное расследование
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-7390-1160-4, 5-17-001141-5

Талантливый ученый и инженер А.Н.Грамов создает уникальный психотропный генератор, при помощи которого можно влиять на человека, где бы он ни находился. По сути им создано новейшее психотропное оружие. Понимая это, Грамов хочет помешать КГБ воспользоваться своим открытием, но погибает. Вскоре один за другим умирают его жена, дети и внуки. Следователь А.Б.Турецкий, волею судеб вовлеченный в это дело, ведет частное расследование обстоятельств гибели Грамова и его семьи.

---

Но он ведь, судя по всем разговорам, которые они прослушивали, себя считал холостым. А ныне — вдовым. И искренне, по-видимому… Все дело приобрело совершенно неожиданный поворот, невнятное звучание… Ей-богу, проще бы предположить, что тут ошибка! Ошибка в личном деле! Такое может быть? Конечно, маловероятно, но все же может… Нет! За эту плюху, если это плюха, я с кадровика восемь шкур спущу! Турецкий не женат, женатым быть не может!

— Разрешите войти? — раздался из-за двери голос.

— Да-да, — задумчиво ответил Кассарин, медленно отрывая взгляд от досье на Турецкого и переводя его на вошедшего…

То, что увидел Кассарин, заставило его медленно подняться, не отрывая глаз от вошедшего.

На пороге кабинета Кассарина стоял Анатолий Захарович Иванников… Без вести пропавший. А точней, погибший.

Что поразило Кассарина, просто как током ударило — это глаза Иванникова: мертвые, бездушные, змеиные, с вертикальной черной прорезью зрачка…

— Я явился к вам, — сказал Иванников, — чтобы показать вам натурально, как умирала Софья Андреевна Грамова…

Кассарин слегка отшатнулся испуганно, сделав полшага назад, отступая дальше за свой массивный инкрустированный стол, за тяжелое дубовое рабочее кресло.

— Она умерла от удушья, — напомнил Иванников. — Паралич дыхательного центра. Удушье… — он взял себя за горло правой рукой. — Удушье… — повторил он и сжал себе горлоЛицо его мгновенно налилось.

Еще пять секунд — и глаза стали выпучиваться, заметно выступая из орбит. Рука Иванникова, будто не его, а чья-то, сжимала его горло все сильнее и сильнее… Ноги Иванникова не выдержали, стали подгибаться, и он рухнул на колени прямо посередине кабинета Кассарина — там, где на шикарном ковре был выткан круг с изображением знаков зодиака. Упав на колени, Иванников, видимо, попытался если не подняться, то хотя б устоять на коленях… Но правая его рука сдавливала его гортань сильнее и сильнее, с нечеловеческой, с какой-то судорожной силой. В змеиных глазах Иванникова царил одновременно смертельный ужас, холод механизма, безумная решительность маньяка…

В глубине какой-то части не полностью оцепеневшего сознания Кассарин чувствовал, что он парализован, впал в прострацию, в которую впадают все при виде ужаса, в преддверье смерти, неотвратимой катастрофы… Он мог лишь наблюдать, но ничего не мог поделать. Остановилось время. «Тишина.

В тишине отчетливо раздался хруст хрящей горла, ломаемых безжалостной рукой…

Иванников упал на бок, перевернулся на спину и вдруг забил, засучил по ковру ногами, изгибаясь всей спиной, стремясь как будто бы уйти из-под чего-то, откатиться, отползти — головою вперед, отталкиваясь каблуками от густого ворса ковра.

Вдруг его поразило как током. Он дернулся и вытянулся на спине, став, как показалось Кассарину, длиннее, чем был, сантиметров на двадцать.

«Носки ног, — сообразил Кассарин, — это только кажется, он носки вытянул, ноги протянул…»

Последняя судорога прокатилась по телу Иванникова волной: от ног и выше, выше, выше — до правой руки, которая сжалась в этот момент беспредельно, казалось, еще немного — и горло будет просто смято, скомкано ею, оторвано: так сильные рабочие руки отрывают горбушку от батона.

В этой неестественной позе, с впившейся, отрывающей горло от позвоночника рукой, Иванников окаменел.

Только через минуту Кассарин пришел наконец в себя и, протянув дрожащую, неверную руку, нажал кнопку селектора:

— Двоих с носилками, таблетку фенамина, стакан воды.

Фенамин помог почти сразу: одна минута — и Кассарина стало как-то рывками, по ступеням как будто бы, отпускать.

Через два часа Кассарин, вполне уже оправившийся от потрясения, вошел в гостиную сейфового блока внутренней тюрьмы и, положив на стол тонкую папку, пригласил Чудных присесть напротив него к столу — для беседы.

— Борис Валерьевич, вы в курсе всего, что произошло. Увы, это нельзя назвать успехом, вы понимаете. Я сделал все от нас зависящее, чтобы создать вам максимально комфортные и вместе с тем абсолютно безопасные условия… Однако вы должны, в свою очередь, понимать, что оборона, маскировка, бездействие отнюдь не лучшие-способы защититься. Мы, как вы знаете, ничего не предпринимали тридцать семь суток, и результаты у нас налицо: два трупа — Невельский, Иванников; потеря руки до локтя у Сухановой. Я лично считаю, что это урок, тяжелый урок. Нам надо учиться и делать верные выводы. Спрятавшись здесь и накрывшись с головой одеялом, мы не достигнем ничего, кроме душевной болезни. Вы согласны со мной?

— Да, конечно.

— Так вот. Нам нужно нанести ответный удар. Мы нанесем его по истинным виновникам происшедшего. Мы больше никогда не будем воздействовать на ни в чем не повинных женщин и детей. Никогда! То, что мы делали, — это кощунственно, ужасно, это глумление над человеческой природой и над собственной совестью, психикой, жизнью! Вы ведь согласны со мной?

Глаза Чудных уже минуту как вылезли на лоб от удивления.

— Да я давно все это вам же, Василий Васильевич, говорил.

— Согласен, говорили. Вот потому-то вы и целы, и в тепле. А я, скажу вам по секрету, сейчас-то я могу уже сказать: я сам не мог тогда иначе… — Кассарин Выразительно показал рукой выше. — Подай я вид, что разделяю ваши убеждения, и мы бы оба с вами гнили бы сейчас на Джангаровке, где заливают в бетон честных сотрудников. Мы не правозащитники, на нас голубые петлицы, с нами никто нянчиться не станет. Вы согласны?

— Отчасти. С голубыми петлицами тоже можно…

— Вывернуться из-под обстрела? Верно! Что я и делаю. Мы с вами, раз понимаем друг друга прекрасно, единомышленники, будем работать по-новому. Только оправданные действия. Только во благо Родины. Родины, а всяких разных…

— Тс-с-с… — прошептал Чудных. — Тише!

— Я ничего уже не боюсь! Что мне бояться? Эх-х-х…

— Скажите, Василий Васильевич, я еще долго здесь буду находиться?

— Вот именно к этому я и приступаю. Вам, для того чтобы снова ходить по улицам, дышать полной грудью, смотреть на солнышко, надо сделать над собой усилие и освободиться.

— Я готов.

— Прекрасно. Мы проведем сейчас молниеносную акцию. Блиц. Цель: зомбировать Турецкого. Сделать его живым мертвецом, зомби. Ведь мы это умеем с вами? Для «Витамина С» зомбирование, насколько я осведомлен, пустяк?

— Пустяк, конечно же пустяк. Но ведь зомбированный обречен, вы же знаете? Ведь зомби больше года не живут. А с «Витамином С» зомбирование ужас мощное какое. Тут зомби умирает почти что сразу после выполнения программы, которую в него закладывают при зомбировании.

— Да, я в курсе. Но нам Турецкого не-следует жалеть. Турецкий ваш убийца. — Кассарин открыл папку и разложил перед Чудных фотографии. — Вот полюбуйтесь, — результат проделки Турецкого 2 ноября сего года. На юге он отдыхал. Сначала: ресторан, яхта, Ласточкино гнездо, Коктебель… А потом итог: шесть трупов у дендрария. Кто эти люди? Вот Муругов, Степан Ильич, майор, двое детей — девочка Лена, шести лет, и мальчик Ваня, десяти лет. А вот их папа, Степан Ильич, под сеткой, во лбу, вы видите отверстие. Ну-с, дальше: Кикоин Александр Васильевич. Холост, двадцать три года, лейтенант. Осталась у него мать в Новгороде. Парализованная. Во лбу дыра, вы видите. А вот под деревом лежит. Это…

— Хватит, хватит..

— Вы согласны?

— Согласен.

— Очень хорошо.

— А цель? На что зомбировать? Программа?

— Убийство.

— Нет! Убийство — это без меня!

— Дослушайте, милейший! Борис Валерьевич! Наш первый кандидат, которого Турецкий должен бы убрать, — это прапорщик Карнаухов.

— Что?!

— То! Суханова, Невельский, Иванников — готовы, так? Мы с вами — в бункерах скрываемся, а Карнаухов этот ходит как ни в чем не бывало, не скрываясь. Так, значит, утечка информации через кого, по-вашему, произошла?

— Понятно.

— Вам жалко Карнаухова, садиста? Он мальчика подушкой задушил!

— Нет, мне его не жалко!

— Вот и прекрасно! Вторым в списке на уничтожение у Турецкого будет стоять Меркулов Константин Дмитриевич. Ну, тот вообще не человек. Сколько людей из-за него сидят, убиты, казнены.

— Нет-нет, не надо!

— А я вам обещаю, отстреляемся — и в отпуск. Отдых. Уединение. Гусиное перо. Как в «Мастере и Маргарите», помните? Мы будем действовать теперь лишь очень редко, обоснованно! И исключительно на благо Родины. А к старому возврата нет, не будет. Вот тот же Карнаухов, как же нам идти-то дальше, ряды не проредив, ну, не очистившись от скверны, а?

— Да, с этим я согласен. Но сам я тоже к этому причастен, виноват!

— Конечно, я не отрицаю. Мы оба виноваты. Мы причастны. Не безгрешны. Но мы-то оба уже сидим! — Кассарин промолчал, а затем продолжил: — Я выяснил, Борис Валерьевич, где обитает сейчас Турецкий. Мы завтра же туда поедем и зомбируем его практически в открытую. И будь что будет. Я сам поеду с вами. Мы будем представлять собою группу кинохроники, понятно?