Андрей Кузечкин - Не стану взрослой

• Название: Не стану взрослой
• Автор: Андрей Кузечкин
• Жанр: Современная проза

_{Опубликовано в журнале:}

_{«Урал» 2011, №1}

Андрей Кузечкин — родился в 1982 году. Прозаик, автор книг “Менделеев-рок” и “Все десять пальцев”. Публиковался в журналах “Октябрь”, “Урал”. Живет в Нижнем Новгороде.

---

— Это я знаю, — весьма нелюбезно перебил Вадим.

— И девочка, которая отмечала днюху, взяла и выкинулась в окно. Мне показалось, она была под чем-то. Может, под колесами…

— Жалко, я не видел! — опять оборвал Вадим. — Кровищи много было?

— Не рассматривал. Врачи быстро приехали и увезли. Говорят, она какое-то время была еще жива, хотя у нее голова треснула, — невесело ответил Максим. В тот момент он отчетливо ощутил пропасть, лежавшую между ним и Мельниковым: Вадим изо всех сил играл роль циника, а Максим просто был им. Хотя вчерашнее происшествие даже ему по мозгам шарахнуло.

Мельников почувствовал это, но попытался еще раз включить нигилиста:

— Мясо… А ты бы трахнул мертвую тян?

Максим пару секунд размышлял, куда и с какой силой треснуть Вадиму. Решив не мараться об юродивого, сказал:

— У меня сегодня встреча с живой, через два часа.

— Не, а все-таки?

— Она эмо. В какой-то степени это ответ на твой вопрос.

— Эмо? Я ненавижу эмо! — тихо прорычал Вадим.

— За что, позволь узнать?

— За то, что они УГ и уроды!

— А я вот всех люблю, — Максим одним глотком допил кофе, успевший охладеть к нему, и потянулся к кофейнику за добавкой. — Всех одинаково.

— На хрена? — мрачно спросил Вадим, самозабвенно изображавший озлобленного подростка. Таким, как Мельников, проще жить, непрерывно юродствуя.

— Понимаешь, Вадим, я слишком легко воспринимаю жизнь, чтобы кого-то ненавидеть. Так что я вроде как всех люблю. Только один нюанс: есть люди, с которыми я хочу общаться, и с которыми не хочу. От вторых я стараюсь избавляться как можно быстрее…

— А как ты к тян относишься? — обрубил Вадим.

— Еще раз меня перебьешь — я тебе по роже тресну, — сказал Максим и уточнил: — Я любя.

— Прости, — буркнул Вадим.

— К тян, пользуясь твоей терминологией, я отношусь очень, очень положительно.

— А как же обет?

— Обет?

— Я слышал, что настоящие профи дают обет безбрачия.

— Однако! — засмеялся Максим. — Ну, в чем-то ты прав. Среди настоящих профи полно тупых задротов, которых и без всякого обета никто никогда не приласкает. Я б даже сказал, задротов — большинство. Я тоже когда-то был задротом.

— По тебе незаметно.

— Тебе будет легче, если я скажу, что ты — это я пять лет назад?

— А сколько тебе лет?

— Сколько дашь? — Максим улыбнулся.

— Ну… ну, двадцать.

— Хе! Почти угадал: девятнадцать.

— И ты в четырнадцать лет был, как я — в двадцать? Ололо, нашел, чем удивить. Только подтвердил, какой я дегенерат.

— Некоторые в четырнадцать лет детей заводят.

— Мне это и тогда не грозило, и сейчас не грозит.

— Зачем же ты книжки про соблазнение покупаешь?

— Это Костя купил, я только взял почитать.

— А я почему-то сразу так и понял, — сообщил Максим. — Он хотя и строит из себя мачо-фигачо, но до планки не дотягивает. Совсем чуть-чуть, но не дотягивает. Слишком самолюбивый. А настоящий соблазнитель должен быть непробиваемым. И нахальства побольше. По нему ж видно, что он не наглый, а так, что-то вроде. Только с однокурсницами смелый.

— Как ты относишься к пикапу?

— Все, что я могу сказать, — девушек надо любить и с ними надо заниматься сексом. Но превращать это в культ, да еще обзывать таким уродским словом, — жлобство. И даже фашизм. Мне такие попадались экземпляры… Я вот как-то раз работал распространителем парфюмерии, целых три дня. И был у нас один молодой человек, он мог впарить кому угодно что угодно. Более наглой рожи я в жизни не видел. Мог незнакомой девушке оттянуть декольте и заглянуть внутрь. И по морде ему никто не давал. Он всех обезоруживал своим нахальством. — Видя, что этот разговор неприятен Вадиму, предложил: — Ну что, продолжим?

Разошлись по комнатам, вновь начали игру по сети и рубились, пока не вернулся Костя.

Он был непричесан, несчастен и пьян.

— Где был? — спросил Максим.

— А ты как думаешь? В ментовке, давал показания. Рассказал все, что знаю, — а что я мог рассказать? Аленка была нормальная девчонка. Мы с ней четыре года вместе учились. Она умерла, Максимка! Понимаешь? — он растер по щеке слезу. Громко всхлипнул. Разрыдался. Максиму пришлось принять его в объятия.

— Кость… Костя! — сказал он минут через десять, когда всхлипы прекратились.

— Ну?

— Мне показалось, она что-то приняла, какую-то химию. Нет?

— Нет! — резко произнес Константин, отдернув лицо от груди Максима. — Никаких следов наркоты в крови, да и алкоголя почти нет. Она сама. Понимаешь, сама! Почему? Кто ей жить мешал?

— У следствия есть версии?

— Никаких. Мне задали только самые основные вопросы: как давно ее знаешь, не замечалось ли за ней раньше суицидальных порывов, не увлекалась ли она субкультурой эмо или сатанизмом. Это наша-то Аленка! Веселая Аленка! Счастливая Аленка!

— Видимо, не такая уж и счастливая…

— А ты что об этом знаешь?

— Да ничего.

Максим решил благоразумно умолчать о вчерашнем разговоре с этой без пяти минут самоубийцей.

— Ну, правильно! Тебе-то откуда знать! Кстати, про тебя следователь тоже спрашивал. Говорит, с тобой какого-то парня видели, которого никто не знает. Я объяснил, что ты не местный и Аленку видел впервые в жизни. Он решил тебя не трогать. Ну, что ты такого можешь рассказать, чего другие не видели!

Вообще-то, Максим мог. Но не собирался. Ни к чему связываться с местной милицией и позволять мурыжить себя разными дачами показаний. Алену этим не вернешь. А у Максима есть другие дела.

Другие дела… Почему-то только сейчас Максим понял, что свидание надо отменить. Перенести хотя бы на пару дней. Надо было. Звонить и отменять свидание нужно было вчера вечером, обламывать девочку за час до свидания будет некрасиво.

Итак: идти на свидание в поганом состоянии духа или вообще не идти? Идти. Эллочка, если она настоящая эмо, поймет. А если не поймет — то и грош ей цена.

— Кость, я скоро уйду.

— Куда? А, да, на свидание... — Костя грустно и укоризненно вздохнул. — Да, не отменять же, если назначено. Ну, желаю удачи! Если что — тащи ее сюда.

— Разберемся как-нибудь, — спокойно пообещал Максим.

Перед тем как выходить, он заперся в ванной и тщательно побрился новейшим бритвенным станком с пятью лезвиями и встроенным моторчиком. Максим брился каждый день. И неважно, где он находился — дома, в гостинице, в гостях, в поезде, да хоть в самолете.

Обулся, надел бейсболку. Вышел на площадку, прошел несколько ступеней и остановился.

Человек в серой куртке. Как там Костя сказал? “Когда мы из дома вышли, за нами шел…” Максим подумал и зашагал в обратном направлении. Поднялся на третий этаж (Костя жил на втором). Здесь, как и на остальных площадках, было две двери. Между ними — металлическая, сваренная из обрезков труб, лестница, упирающаяся в квадратный люк в потолке.

Максим проворно вскарабкался наверх. С силой толкнул люк — тот распахнулся без лишнего сопротивления.

Пустой чердак. Казалось, что лучи дневного света, врывавшиеся в это помещение сквозь маленькое окошечко, можно потрогать руками и будут они плотными и мягкими, словно гигантские макаронины. Максим осторожно выглянул наружу, а потом вылез в окно целиком — еле протиснулся.

Осторожно сполз на корточках по скату, опираясь ладонями о кровельное ржавое железо. Посмотрел вниз: пустые лавочки возле подъездов, палисадники. На веревочках, протянутых между деревьями, сохнет белье… Никого. Ни души. Во дворике — тоже. Тихое такое местечко.

Максим уселся на неприятно горячую крышу, упершись ногами в водосточный желоб, перевел дух: он боялся высоты, и сейчас его виски бешено пульсировали. И чего он опять придумал? Нет никакого человека в серой куртке. Точнее, есть, но он просто пассажир электрички… А то, что Костя его видел вчера, просто совпадение. Да, видел в тот же день, что и Максим. И видел именно идущим за ними. От самого их дома. Слишком много совпадений, а?

Осмотрелся: он сидел на середине крыши. Дом, что был справа, стоял довольно близко, почти впритык. Попробовать перепрыгнуть? Можно.

Максим стал перебираться по крыше к торцу дома — опираясь ступнями о желоб, а коленями и ладонями — о кровлю. Добравшись, понял, что ошибся: расстояние между домами было не меньше двух метров. Зато по боковой стене шла пожарная лестница.

Минуты через две Максим был на асфальте. Большую часть пути проделал, зажмурившись. Ну, ничего, оно того стоило. Тот, кто следит из укромного места за подъездом, из которого должен выйти Максим, не мог его заметить. Если этот человек вообще существует.

Торопливо отряхнул джинсы на коленях и ладони — красноватый налет остался и там, и там. Надо поскорее добраться до какого-нибудь крана. Стремительным шагом вышел на тротуар, на ходу несколько раз оглянулся — никого. Быстро успокоился, перешел на прогулочный шаг. Ух, так и параноиком можно стать.