Владимир Корнев - Датский король

• Название: Датский король
• Автор: Владимир Корнев
• Издательство: Амфора
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-823-5

Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.

В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника. История легендарного чернокнижника доктора Фауста, продавшего душу дьяволу, вновь обретает плоть и кровь в искушении чистых искусств: живописи, балета и поэзии, доводя человека до предельной точки творческого развития и… убивая.

Где-то в пространстве между готическими витражами библиотек Веймара, театральными подмостками Парижа и старыми церквями Петербурга лежат разгадки тайны Священного Копья Демонов и таинства превращения вдохновенной женственности белого лебедя в холодную загадочность черного…

«Датский король» — блестящий мистический роман петербургского писателя Владимира Корнева, захватывающий читателя с первых страниц и приоткрывающий занавес сцены, на которой истинная любовь противостоит искушениям темных сил и возвышается над демонической моралью.

---

Понимаешь, отец Антипа, как мне лестно стало — не за себя, за всю нашу церковь, чтущую древний обряд! Конечно, стал я благодарить господина директора, сказал, что он очень мудро поступил, обратившись в наш Николаевский храм. Он тоже умилился, заговорил о том же — как он доволен состоявшимся освящением, и теперь, дескать, можно надеяться, что Господь не попустит в театре таких несчастий, и я его слушаю краем уха, а сам смотрю уже на другой портрет, фотографический, что рядом с императорским висит. Какой-то холеный тип, важная «персона». Тут его сиятельство мне его представил: «А это сам идейный вдохновитель и глава нашего Братства — князь Дольской!» Всмотрелся я повнимательней, а у этого «вдохновителя» большой белый мальтийский крест на шее висит на золотой цепи. Глава театра опять взгляд мой поймал: «Разве вы не знали, что сам Император Павел был Великим магистром, гроссмейстером Мальтийского ордена рыцарей-иоаннитов?»[175] Ах вот, думаю, почему ты его «последним» из великих рыцарей назвал! Вот скажи мне, батюшка, бывают православные рыцари? Я так уверен, что не бывает! Так и сказал тогда этому господину из театра, а он не смутился ничуть. Разве, говорит, может Российский Монарх быть неправославным? А магистром был — факт непреложный. И добавляет: «Вы не смущайтесь, что у нашего высокочтимого председателя на шее Мальтийский крест. Это даже не из-за почитания Павла I и принадлежности к братству, просто он питомец Пажеского корпуса[176] и очень гордится этим, отсюда и крест. Как память о юных годах». Убедил он меня, да не совсем, и тогда я его открыто вопрошаю: «А братство это ваше не масонское ли?!» Тут он оскорбился даже: «Да как вы могли подумать, батюшка? Братство наше истинно христианское! А масонские ложи, как известно, сам Государь Павел Петрович за несколько лет до мученической кончины запретил специальным указом. Можем ли мы, ревнители его памяти, эту память оскорблять?» Ну, думаю, покорил — ничего не скажешь! Пора бы уже в буфет — посмотреть, как там причетники мои, не слишком ли зельем увлеклись.

Директор просит напоследок: «Знаете, батюшка, у нас ведь к вам еще одна огромная просьба от самого князя Дольского. Ему домовую церковь необходимо оформить, и как можно быстрее. Может быть, вы пришлете кого-нибудь, кто поможет ее составить в полном соответствии со святоотеческими канонами? Не откажите, отче!» — и на образа перекрестился.

Расчувствовался я («отче» говорит, как единовер!), долго думать не стал, — еще один храм будет в Богоспасаемой столице нашей. Директор мне и визитку дал с адресом господина председателя… — настоятель протянул ее отцу Антипе.

— А банкет, скажу я тебе, был недурной, на соответствующем учреждению уровне, и псаломщик с пономарем норму выдержали, а я — ты знаешь — больше рюмочки-другой кагора вовсе ничего не приемлю.

Отец Антипа внимательно изучил визитную карточку:

— Затейливо! Только вот шрифт готический, а, отец Феогност?

— Да что, право, на все внимание обращать. Выйди вон хотя бы на Владимирский — сплошные вывески на французском, да я и сам по-французски могу. Ну, пора нам идти облачаться ко всенощной.

Отец Антипа настойчиво произнес:

— А знак Пажеского корпуса на цепи не носят!

Но отец настоятель уже читал молитвы после трапезы, видно, не расслышав его последних слов.

XVI

Чтобы больше не смущать своего сослуживца перед ответственной службой, отец Феогност не стал рассказывать, какая странная история с ним приключилась накануне, когда отец Антипа был выходной. Отслужив вечерню, на которой совершалась память мученицы Капитолины, он спокойно приготовился исповедовать, послушный пономарь установил аналой в пределе возле нового образа Николая Угодника в ризе дивной работы. Батюшка не торопясь возложил на парчу Распятие и Евангелие с Воскресением Христовым на окладе. Он разгладил бороду, расправил облачение и, прочитав вслух молитвы из чинопоследования Исповеди, наконец обратился лицом к желающим покаяться прихожанам. Ему сразу бросилось в глаза, что сегодня к исповеди собрались одни странного вида женщины, большей частью молодые, и уже в этом почудился подвох, чья-то недобрая насмешка. Первая же дамочка, как-то игриво цокая каблучками, молодой кобылкой прискакала к пастырю, уставилась на него вызывающим взглядом и игриво сообщила:

— А меня Капитолиной зовут!

Почтенный иерей был возмущен не столько даже глубоким вырезом платья, сколько тем, что на бойкой девице и креста не было — совсем никакого, хотя бы самого маленького.

— Негоже, раба Божия Капитолина, креста не носить, да еще к исповеди в таком виде! Устыдись и купи немедля у свечницы!

Отец Феогност на миг вообразил, что и у других прихожанок, не дай Бог, та же история, и тогда строго, так, чтобы услышали все, произнес:

— Если у кого-то еще нет нательного креста, идите и купите. Вот время настало — совсем разумение потеряли!

Одна женщина, постарше других, устыдившись, поспешила к прилавку, остальные же заулыбались, послышалось даже хихиканье. Священник почувствовал, что ему сейчас станет худо: «Укрепи, Господи! Не введи во искушение, но избави мя от лукавого!»

Нехотя отходя в сторону, обидевшаяся Капитолина погрозила батюшке холеным пальчиком:

— Хитрый какой! Я в прошлый раз все поняла, когда вы, батюшка, шоколадку мне подарили — синенькая в ней неспроста оказалась! А теперь строгость на себя напускаете. Ну и не надо, еще пожалеете!

Опешившему от подобной наглости, отцу Феогносту больших усилий стоило припомнить, что на Светлой седмице он действительно раздавал шоколад и прочие сласти, пожертвованные для общей пасхальной трапезы щедрыми прихожанами, вероятно, чей-то дар был с деньгами. Особенно задумываться, впрочем, не было времени: за первой грешницей уже спешила вторая. Оказалось, что и эту зовут Капитолина. «Ну что же, — успокоил себя батюшка. — Так и должно быть: завтра у них ведь День Ангела, вот и решили причаститься. Значит, еще тянутся к Богу — радоваться надо!» И он искренне готов был порадоваться за всех прихожанок, вспомнивших, в чем смысл именин для христианина. Эта девушка была в длинном, подобающем святому месту платье, но зато без головного убора, а распущенные волосы спадали на плечи, на спину.

— Ох, матушка, и ты огорчаешь дерзостью своей, — сокрушенно покачал головой пастырь. — Простоволосая — срам женский всем напоказ! А ведь сказано, что добрая жена должна ходить с покрытой головой. Что же ты, платка повязать не могла или там шляпку какую надеть? Ведь знаешь, как надо, а своевольничаешь!

Девица тут же отреагировала, задрав на голову подол, так что открылись на всеобщее обозрение ноги в кружевных розовых панталончиках, в ажурных чулках, и, пока священник вынужденно наблюдал это с раскрытым ртом, спросила:

— Так подойдет? Видите — ноги какие стройные, и вообще я хорошенькая. Сейчас на колени встану, сами убедитесь, что у меня и прочие формы аппетитные — все мужчины отмечают. Посмотрите — все при мне, и размеры впечатляют — не правда ли, волнующе?

У отца Феогноста даже язык отнялся, зато искусительница болтала без умолку:

— Что мне скрывать перед алтарем? Я почти девочкой попробовала, еще лет пятнадцати. Рано? Нет, я была развита не по годам, и потом — запретный плод сладок. Но тогда я была разочарована: ожидала чего-то необыкновенного. Оказалось, что стать женщиной — как выпить первую в жизни рюмку водки — и приятно, и горько, а в общем — банальность! Предвкушение не стоило самого приключения. Но все-таки я вошла во вкус, и скоро. Второй раз это случилось на Киево-Печерском подворье, и уже занятнее, ощущения острее. Потом в третий — совсем было уже другое дело, страстно, волнующе — до сих пор все помню в деталях! Может быть, он-то и был мой роковой любовник, не понимаю, как такой оказался в монастыре? В следующий раз подобной страсти я, конечно, не испытала, однако довольно пикантный был эпизод. Главное, меня захватил ни с чем не сравнимый азарт, со временем накопился отличный опыт. В деле любви я стала искушена, узнала всякие французские штучки, стала разборчивой. При этом сама удивляюсь — все продолжала искать и до сих пор не могла найти свой идеал. Только ради этого и живу — горжусь, что имею цель в жизни, я обязательно ее достигну. А знаете, батюшка, о чем жалею? Не догадаетесь — что не могу уйти в мужской монастырь! И долой стыд — глупый, замшелый предрассудок! Нужно купаться в любви… но не с кем попало. Вчера вот я гадала на ваш храм, и карты таро все время ложились так, что если приду сегодня на исповедь, то встречу наконец самого главного мужчину в своей жизни! Карты не врут, понимаете? И эта наша встреча не случайна — это воля могущественных сил, которой невозможно воспротивиться… Ну что, старый затейник, любишь сладкое? Тебе ведь хочется самочку, которая уже готова на все и не станет сопротивляться? Ты лучший, я знаю, ты настоящий сатир, ты мой!