Владимир Малюгин - Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре

• Название: Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
• Автор: Владимир Малюгин
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1971

---

— А пальмы там есть?

— Есть…

— А бананы тоже есть?

— Там все есть, Аркаша.

Аркадий умоляюще смотрел на маму:

— Поедем в дальние страны! И папу возьмем и Талочку.

Наталья Аркадьевна улыбалась и гладила светлые волосы сына.

— Поедем. Только не сегодня и не завтра.

— А когда?

— Вот папу назначат, и поедем.

— Это как так назначат? — огорчался Аркаша. — Надо сейчас. Соберем чемоданы, кошку в корзинку посадим — и поехали!

Наталья Аркадьевна только качала головой и почему-то вздыхала.

«Значит, нельзя пока в дальние страны», — рассуждал Аркаша и снова взбирался на крышу сарая, откуда так хорошо были видны зеленые вагончики со счастливыми людьми, что едут в дальние страны.

Шли дни, недели, месяцы. Мама с папой пока никуда не собирались, а Талочке и Аркадию хотелось путешествовать. Так родилась игра в «дальние страны».

Собирались все стулья и табуретки в доме, составлялись в одну линию — получался поезд. Но какой поезд без паровоза? Табуретки еще кое-как сходили за вагоны, а ведь паровоз должен гудеть, свистеть, пыхтеть и выпускать пар. Эту обязанность Аркадий брал на себя. А Талочка — она маленькая, и, конечно, ей можно быть только пассажиром. Но дальше стен квартиры поезд двигаться не мог, и к тому же все время ездить на одном месте было не всегда интересно.

Куда занимательней смотреть на настоящие поезда: у них и дым настоящий, и гудки громкие, и мчатся поезда так быстро, что дух захватывает. А там совсем недалеко большой город Нижний. Только почему его все зовут «Нижний» да «Нижний», когда стоит он на горах?

Вот бы куда, там интересней, и жить в городе лучше…

В этом Аркадий и Талочка уже не раз могли убедиться. Ведь в поселке Варя никогда не было такой веселой ярмарки, на какую их возили зимой в Нижний. А какие там игрушки! Деревянные самовары золотом отливают — ну совсем настоящие! Или вот еще чудо-пароходы на колесах!

А сколько людей! От Софроновской площади по набережной Волги до самых пристаней! К балаганам игрушечников ну просто не протиснуться! И, конечно, Талочка с Аркадием ничего бы не увидели, если бы не папа. Он, высокий, сильный, прокладывал дорогу к игрушкам: затейливым матрешкам, которые мал мала меньше и складываются одна в другую, и всего их целых десять штук в одну большую помещается.

А сколько у прилавков малышей — таких, как Аркадий и Талочка! Тянутся малыши к разложенным на прилавках игрушкам, липнут как мухи к ларькам со всевозможными сластями, волнуются, сопят посиневшими от холода носами. А мороз все крепчает. Но что значит холод, если на прилавках огненными россыпями сверкает несметное игрушечное царство и так хорошо пахнет лаком и свежей масляной краской!

— Мама, мама, смотри, вон обезьянка! — громко кричит Талочка и радостно таращит глаза. — Смотри, сама лезет по веревочке.

Мимо Аркадия и Талочки с целой горой книг на лотке шагает дед с бородой.

— Чудесные книжки, календари, картинки! — хрипит он простуженным голосом.

Его почти не слышно. В веселом гомоне толпы тут визжат детские гармоники, там пищат глиняные петушки, хлопают игрушечные пистолеты.

На сей раз повезло Аркадию: в руках у него новенькая книжка с занятными картинками и пистолет, который стреляет пробками.

Нет, что ни говори, а в городе, да еще в таком, как Нижний, куда лучше жить, чем в поселке Варя!

И получилось так, что мечта Аркадия и Талочки сбылась.

В апреле 1910 года Петра Исидоровича перевели по службе из Сормова в Нижний Новгород.

В Нижнем Голиковы переменили несколько квартир в поисках лучшей и самое продолжительное время жили в двухэтажном каменном доме на углу улиц Варварки и Мартыновской.

Комнат в новом доме целых четыре, есть и детская. Поезда ни по Варварке, ни по Мартыновской не ходили, но зато здесь столько пешеходов — куда больше, чем в Сормове! И люди разные. То обыкновенные: в пиджаках, брюках, в шляпах или фуражках, — а то и в серых халатах и круглых шапках. Этих называли арестантами, и ходили они не по каменному тротуару и не как им вздумается, а посередине улицы, строем, под охраной солдат.

Арестантов маленькие Голиковы видели часто. Ведь если выйти из дому и повернуть налево, то совсем рядом — рукой подать — большой замок с высокими каменными стенами и круглыми башнями — Нижегородский острог.

Мама как-то сказала папе, что в этой тюрьме недавно сидел Максим Горький и что здесь Максим Горький сочинил такие вот стихи:

Сквозь железную решетку
С неба грустно смотрят звезды.
Ах, в России даже звезды
Светят людям сквозь решетки…

Аркадий уже знал, что писатель — это тот, кто сочиняет книги, и книги Горького он даже видел на столе у папы. За что же его в тюрьму посадили? Не грабил никого, не убивал, а его за решетку? Непонятно… И фамилия не сладкая у него — Горький. Плохо, видно, живется писателям.

Недавно ходили с Талочкой на большую реку Волгу, долго смотрели, как грузили на большой белый пароход тюки, мешки, бочки. И еще они там услышали песню. Хорошая песня! Сидели, слушали, запоминали мотив и даже слова, пришли домой, запели: «Вставай, подымайся, рабочий народ…» А как дальше — забыли. Слова трудные, непонятные. А мама говорит, что нельзя так громко петь. А почему? «Жил-был у бабушки серенький козлик» сколько угодно можно. А вот эту нельзя…

У взрослых много непонятного, и они редко объясняют, а чаще говорят: «Еще мал, вырастешь — узнаешь». А знать все интересно!

Вот если идти от дома все прямо-прямо по Варварке, то будет кремль и высокие зубчатые стены, потом Откос, а внизу под горой Волга. Там на пристани работают грузчики — люди, что песню пели. Папа как-то сказал Талочке, что Волга их кормит. А Талочка не понимает, как это кормит. Аркадию, например, все понятно: грузчики удят рыбу в реке и едят ее…

Аркадий очень любил Волгу — реку со множеством больших и маленьких пароходов. Особенно нравились ему прогулки по Волге на пароходе, но такое счастье выпадало редко, только по воскресеньям.

Ездили Голиковы обычно на «тот» берег — на Моховые Горы. Какая это была радость для маленьких Голиковых! Собирались они на Волгу за два дня. Но вот наконец Талочка и Аркадий в сопровождении Петра Исидоровича и Натальи Аркадьевны на пароходе. У парохода хорошее имя — «Надежда».

С реки тянет сырой ветерок. Грязные пятна нефти плывут по воде. Коснется луч солнца грязного пятна — и вдруг загорится оно всеми-всеми цветами радуги!

Крикливые чайки провожают пароход. На палубе у перил толпятся пассажиры. Дребезжат электрические звонки, снуют официанты с подносами, вкусно пахнет кухней, которая где-то рядом.

Плещут о берег мутные волны, и кричат за кормой белые чайки. Вот проплыл угрюмый монастырь со своими древними таинственными башнями. А там уже рядом заветное место — Моховые Горы. Аркадий давно знает, что никаких гор там вовсе нет, а просто есть чудесный лес, где можно вдоволь побегать и порезвиться.

Осенью Волга бывает неприветливой, угрюмой и пустынной, не видно на реке ни белых пароходов, ни огромных черных барж.

Но эта осень, осень 1910 года, совсем ни на что не похожа.

К середине октября Волга покрылась льдом, на улицах появились лошади, запряженные в сани, и вдруг — опять весна. Волга снова проснулась, на реке загудели пароходы.

О необычной осени говорил весь Нижний Новгород: вот оказия, судоходство вторично поднимает флаги!

Однажды Петр Исидорович вернулся со службы подавленный. Губы его дрожали. Он протянул Наталье Аркадьевне свежий помер газеты «Нижегородский листок» и проговорил:

— Толстой ушел из дому!

Аркадий знал, что Лев Толстой — это писатель, ну как Горький. Но почему так расстроены родители? Что плохого в том, что взрослый человек, да еще притом с бородой, ушел из дому: ведь не маленький, никуда не пропадет…

Теперь весь Нижний только и говорил что о Толстом. Потянулись долгие тоскливые дни. Петр Исидорович и Наталья Аркадьевна с утра отправлялись за свежей газетой.

В туманный осенний день пришло известие: Лев Толстой скончался.

Наталья Аркадьевна заплакала и сказала:

— Какое горе для всей России! Умерла совесть русского народа.

О Толстом говорили повсюду: на улицах, в конторах, лавках и, конечно, в доме Голиковых.

Вместе с мамой Аркаша пошел через Острожную площадь в Народный дом.

Залы и хоры Народного дома полны людей. Кто-то в черном поднялся и зачитал телеграфное сообщение о смерти Льва Толстого.

Весь зал встал. Страшная тишина опустилась на задрапированный черной материей зал. Многие плакали.

А потом говорили речи. Из этих речей Аркаша понял только, что Толстой был очень хороший человек и добрый и что он хотел, чтобы у всех была хорошая жизнь.

…Семейство Голиковых увеличивалось. Еще в Льгове родилась сестренка Оля и в Нижнем — Катя.

Жизнь становилась все труднее. Наталья Аркадьевна все чаще стала говорить о работе: ведь это немного облегчило бы положение семьи.