Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

• Название: В финале Джон умрет
• Автор: Дэвид Вонг
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-074916-4

«Есть двери открытые и закрытые» — говорил один великий рок-музыкант, большой мастер открывать закрытые двери, жизнью поплатившийся за свое искусство. Прошли десятилетия, — а молодые парни так и не усвоили урока. Их по-прежнему тянет поиграть в расширение сознания — и хоть краешком глаза заглянуть… ТУДА, за закрытые двери в иные миры.

Заказывали? Получите.

Дейв и Джон зашли чуть дальше, чем собирались. Закрытые двери ОТКРЫЛИСЬ. И полезло из них такое, что самому опытному «королю ужасов» в кошмарном сне не приснится.

Нелепо? Было бы нелепо, — кабы не оказалось еще и по-настоящему страшно. Потому что открыть двери легко, — а вот как закрыть их, неизвестно…

---

Это уже походило на вынюхивание, поэтому я остановил себя усилием воли, вышел из квартиры и запер дверь. Джон, сжав кулаки, расхаживал под дождем по стоянке, словно ожидая, что из парадной двери появится темный бог Ктулху. Я бросил Джону куртку и приказал ему садиться в машину. Он открыл дверцу и в ужасе замер.

— Ну? В чем дело? — рявкнул я.

Джон смотрел на Молли так, словно она — пушистое воплощение самого дьявола.

— Джон?

— Э-э… ничего. Когда эта собака тебя нашла?

— Ты ее знаешь? Она ходит за мной по пятам, словно… э-э… верный пес.

— Не знаю. Не важно. Поехали отсюда, пока не появилось… что-нибудь еще. — Джон взглянул на дом.

Я сел за руль, но заводить машину не стал.

Бросив еще один взгляд на дом, Джон повернулся ко мне.

— Хотя бы скажи, что ты видел эту тварь.

— Ничего я не видел. А это что такое? — поинтересовался я, достав из кармана шприц.

Джон устало потер глаза.

— Не трогай. Который час?

— Начало шестого.

— А день какой?

— Ночь пятницы — точнее, утро субботы. Я совсем не спал, вот мне и кажется, что сейчас пятница. Нам сегодня на работу, помнишь?

— Зря ты приехал.

— Ты же мне звонил и умолял приехать.

Закрыв глаза, Джон откинулся на спинку сиденья, и на мгновение мне показалось, что он отрубился.

— Звонил? Когда?

— Джон, что в шприце? В больнице первым делом об этом спросят. Отвечай, пока не заснул.

— Теперь я вспомнил, что звонил тебе. Сложно удерживать что-то в памяти, ведь все происходит одновременно. Как выстрел из дробовика: дробь летит во все стороны и неминуемо во что-нибудь попадет. Я звонил, звонил — раз двадцать, не меньше.

— Дважды. Ты звонил дважды. Отвечай на вопрос, Джон.

— Только дважды? У тебя все время был какой-то странный голос. Знаешь, мои ночные звонки будут доходить до тебя еще лет восемь-девять. Я не нарочно: просто мне никак не удавалось сосредоточиться, я постоянно выскальзывал из потока времени… Вот будет умора, если ты получишь сообщение на автоответчик года через три.

Я запихнул шприц обратно в карман и завел двигатель. Джон испуганно схватил меня за руку.

— Постой. Куда мы едем? В безопасное место?

— В больницу. Все, завязывай. Я не знаю, что делать и чем все кончится, но, похоже, у тебя «шугало», или как там это называется у наркоманов. Может, это опасно, а может, нет. Может, тебе просто нужно выспаться — я не в курсе, ведь я не торчок и не врач.

— Не надо в больницу! Поедем к тебе — куда угодно, только подальше отсюда.

Конец этого разговора я передать не могу. Мне стыдно. В общем, я позволил Джону убедить меня в том, что медицинская помощь ему не нужна. Дружба с Джоном оказалась для меня важнее его благополучия; в ту ночь, в тот момент я был самым подлым, трусливым и никчемным эгоистом в истории человечества.

Куда же мы могли отправиться? Мы оба были напуганы, хоть и по разным причинам. Джону хотелось очутиться в безопасном месте, а мне — в знакомом и уютном.

Не знаю, как именно мы выбрали кафе «У Денни», но именно туда мы и приехали. Светлое, хорошо знакомое, людное место. Мы молча пили кофе, чашку за чашкой. Джон курил, украдкой поглядывая в окно, а я считал секунды, прошедшие после очередного приступа бреда. Я говорил себе, что худшее позади, что с каждой секундой ситуация налаживается. Бог ты мой, как я ошибался.

— Ну? Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?

— Ночью я многое увидел — и до, и после того, как я… — Джон замолчал и затянулся.

— Ладно, пойдем в обратном направлении. Какой наркотик ты принял?

— Роберт называл его «соевый соус». Хотя мне кажется, что на самом деле это был не… ну, не настоящий соевый соус.

Роберт? А, конечно, фальшивый ямаец, фокусник на вечеринке. Я решил, что еще скажу этому Роберту пару ласковых.

— А фамилия у него есть? — спросил я.

— Марли.

Разумеется.

— Это он так сказал?

— Да. Мне не хотелось выпытывать его настоящее имя.

— И он дал тебе…

Зачирикал мобильник. Кто может звонить в такое время? Плачущая Тина, которой надоело сидеть дома в одиночестве и которая в шестой раз хочет ко мне вернуться? Или Дженнифер Лопес пожалела о том, что отшила меня на вечеринке, и теперь мечтает поиграть со мной в «спрячь сосиску»?

— Да, — ответил Джон. — Мы напились в «Одном яйце», а когда бар закрылся, вышли на стоянку и выкурили косячок. Башка и Нейт Уилкс раздавили какие-то таблетки в ложке и вынюхали. Там было и… другое. Не важно. Потом мы еще выпили.

Биб-бип-бип БИП БИП…

— Тут ямаец достает «соус» и говорит: «Чуваки, эта штука открывает дверь в иные миры». Мы заставили его ширнуться первым и увидели, что он не умер, а наоборот, реально повеселел. А потом он — да, Дейв, я знаю, что на самом деле этого не было, — он съежился, стал трех футов ростом. Мы от смеха чуть не обделались. А потом он снова вырос.

— И ты все равно попробовал эту дрянь?

— Шутишь? Как я мог отказаться?

Телефон снова завел свою электронную песенку.

— Кто-нибудь еще вколол себе этот «соус»?

— Может, возьмешь трубку?

— Еще раз ответишь вопросом на вопрос, получишь по морде. Смотри мне в глаза. Я не шучу, ты же знаешь. Мне надоело…

— Дейв, мне и так непросто. В голове все смешалось, словно кто-то заставил меня просмотреть десяток фильмов одновременно, а теперь хочет, чтобы я написал про них сочинение. Эта штука… Дейв, я помню то, что еще не случи… то есть то, чего не было. Тот же Лас-Вегас, например. Мы с тобой были в Лас-Вегасе?

Мобильник запищал в третий раз — или в четвертый. Я уже сбился со счета.

— Нет, Джон, мы ни разу в жизни там не были. «Соус» принял только ты?

— Повторяю: понятия не имею. Роберт пригласил нас к себе, но Башка с парнями отказались. Кажется, они занервничали, когда увидели шприц. В трейлере сидели еще какие-то ребята, так что вечеринка, типа, продолжилась там. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, ответь на звонок или выключи телефон. Эта чертова мелодия сводит меня с ума.

— Погоди, погоди. Ты принял то, что напугало Башку? Ты забыл, как он на спор закинулся дрянью, от которой умер Ривер Феникс?

— Дейв…

— Ладно, ладно.

Я вытащил мобильник, раскрыл и прижал к уху.

— Да.

— Дэвид? Это я.

А-ах, снова это чувство — этот холодок нереальности происходящего. Кофе в желудке превратился в жидкий азот.

Со мной говорил Джон.

В этом не было никаких сомнений. Мне звонит человек, который сидит напротив меня и курит. И рядом с ним нет ни одного телефона.

— Запись? — спросил я, взглянув на Джона.

— Что? Нет. Не знаю. Кажется, я позвонил тебе ночью и попросил приехать сюда. Не важно. В любом случае держись от меня подальше. У нас мало времени. Отправляйся в Лас-Вегас, найди там человека…

— Кто это?

Джон странно посмотрел на меня.

Голос в телефоне:

— Это Джон. Ты меня слышишь?

— И слышу, и вижу, — ответил я дрожащим голосом. — Ты сидишь напротив меня.

— Ну, тогда просто поговори со мной лично. Нет, подожди. Я случайно не ранен?

— Что?

— Черт! Кто-то пришел.

Щелк. Джон отключился.

Я сидел, прижав телефон к уху, и чувствовал, как на меня накатывает страшная усталость.

Если бы это был кто-то другой, то я бы решил, что меня пытается разыграть какой-то подвыпивший приятель. Но я понимал, что это не розыгрыш: во-первых, Джон уже видел меня в гневе, и во-вторых, шутка вышла не смешной.

Мне стало страшно — по-настоящему страшно, как в детстве. Джон выглядел бледным, полумертвым. Мои ноги промокли и замерзли, глаза чесались под контактными линзами, а голова болела от недосыпа. Захотелось сжечь мобильник, запереться дома, залезть в шкаф и свернуться калачиком под одеялом.

Наступил переломный момент в моей жизни. Впрочем, все к этому шло, верно?

С самого первого дня мне казалось, что жизнь в обществе — это сложный, опасный танец, и что я — единственный, кто не умеет танцевать. Меня снова и снова сбивали с ног, а я каждый раз поднимался, униженный и окровавленный. На меня вечно смотрели с укором, мечтая о том, чтобы я наконец убрался ко всем чертям и перестал портить праздник. Меня хотели вытолкнуть наружу, туда, где, пытаясь согреться, друг к другу жмутся уроды. Туда, к неудачникам, безумцам, которые могут лишь с завистью смотреть на нормальных людей, на то, как они покупают новые сверкающие машины, делают карьеру, создают семьи и проводят отпуск с детьми. Такие вот уроды всю жизнь ковыляют туда-сюда, пытаются понять, почему их бросили, бормочут о всеобщем заговоре и снежных людях. Когда они стараются наладить контакт с окружающими, обычные люди едва сдерживают смех, закатывают глаза, криво ухмыляются — и, что хуже всего, жалеют этих дурачков.