Наталья Нестерова - Кошки-мышки

• Название: Кошки-мышки
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053811-9, 978-5-271-20947-5, 978-985-16-5642-0

Кто сказал, что настоящие мужчины на дороге не валяются? Однажды на тропинке, ведущей к дому, Лида в грязной луже подобрала бесчувственного Максима. И вскоре вышла за него замуж. Их семья — загляденье! Оба красивые, умные, а теперь и обеспеченные — ценные специалисты в процветающих компаниях. Любимый сын, собственный дом, счастливый брак…

Чего не хватает женщине, у которой, казалось бы, все есть? А не хватает ей того, о чем не расскажешь ни мужу, ни близкой подруге. Да и самой Лиде представить, как далеко заведет ее новая любовь, непросто.

Верный Максим тоже не лыком шит вдруг заявляет, что уходит к другой женщине. Кто та — другая? Не пора ли задаться вопросом, почему десять лет назад сдержанный Максим напился до положения риз и валялся в грязи? Из-за несчастной любви? И теперь та любовь вернулась?

---

— Мальчишки тебя не били?

— Нет, — помотал головой Назар, — завидовали. Сам кому угодно мог накостылять. В свободное от тисканья в подъездах время занимался спортом, борьбой. Лилю я встретил, когда мне было семнадцать лет. Ей — тридцать. Она была женой моего дядюшки, с которым общались мало, потому как дипломат, сноб и вообще неприятная личность. По его службе они в Брюсселе пребывали, а тогда в отпуск приехали. Я увидел Лилю и пропал. Сногсшибательно красива — это, ладно. Мало ли симпатичных девчонок. Но все они — как полевые цветы без запаха, фото из книжки «Растения Среднерусской возвышенности». Лиля — вне каталогов, классификаций, ярлыков и календарей цветения. Она казалась вечно прекрасной. Как роза — свернется бутончиком или распустит лепестки — постоянно прекрасна.

«Меня он тоже с розой сравнивал, — ревниво подумала я. — Хоть бы названия цветов менял».

— Влюбился, заболел Лилей со страшной силой. Примитивные амурные школьные уловки тут не проходили. Но остановить меня не смог бы и танк. Я сам был танком, который желал либо взять высоту, либо погибнуть. Опускаю подробности, но в итоге Лиля стала моей женой, расписались, когда мне восемнадцать исполнилось. Родня была шокирована: пусть я, пацан, ополоумевший от гормонов, но Лиля! Отказаться от роскошной жизни, от светских связей, от денег, поездок, автомобилей и прочего, прочего… Ради мальчишки, который на десять лет ее младше?

— Очевидно, Лиля тебя очень любила.

— Конечно. И не в прошедшем времени — любила, а и сейчас тоже. Как и я ее.

— Тогда почему «бабник»?

— Не торопи. Лиля со мной вынесла нищету, безденежье и прочие прелести, которые дарит муж-студент, хоть он и вкалывает вечерами на трех работах. Лиля хотела детей. Если бы она хотела ужей, змей, удавов, я ограбил бы серпентарий. Дети — пожалуйста. Плодимся и рожаем. Мои дети выросли в чужом бельишке — знакомые отдавали тряпки, которые собственным детям уже не годились. Родители, конечно, сняли бойкот, когда сын родился, помогали. Но все равно нам лихо пришлось. Однажды… интимная деталь, но я тебе расскажу. Однажды Лиля мне говорит: «Прокладки женские, без них можно обойтись, ведь наши мамы обходились. Лучше на сэкономленные деньги купим тебе ботинки». Представляешь? Это женщина, которая с детства привыкла к роскоши! Отказывает себе в прокладках ради ботинок для меня! Как бы ни сложилась моя жизнь, что бы в ней ни приключилось, Лилю и детей я не оставлю ни-ко-гда.

«А бабник-то при чем?» — снова хотелось спросить мне. И очевидно, мой нетерпеливый вопрос легко прочитался на лице.

Назар на него ответил:

— Жене я изменил через полгода после свадьбы. Сокурсницу тра… в смысле — с одной студенткой переспал. Честно — казнился. Но недолго. — Назар улыбнулся своей фирменной донжуановской улыбочкой. — Дальше пошло-поехало. Понимаю, звучит нелепо: не могу устоять перед женской красотой, но это факт и та самая моя страшная тайна. Женщины — мой наркотик, и я отдаю себе отчет, что наркоман. Но еще не придумали больниц, где лечат от…

— Похоти.

— Можно и так сказать. Но за редким исключением со всеми своими… подругами я нахожусь в прекрасных отношениях и благодарен им за минуты близости.

— Лиля знает о твоих похождениях?

— Ни боже мой! Ей в голову не могло прийти, что, работая как вол, выматываясь как собака, помогая ей с детьми и по хозяйству, я еще и на стороне промышляю. Такое редкий мужик выдюжит, — не без хвастовства сказал Назар. — А я справляюсь. Хотя если честно, в последние годы обороты снизил.

Он гордился своей распущенностью! Рассказывал мне и плавился от самолюбования. Доморощенные Казановы всегда вызывали у меня брезгливость. Летают по бабам как мухи по помойкам, заразу переносят. Но к Назару я отвращения почему-то не испытывала. И злилась не столько на него, гуляку, сколько на себя — за отсутствие здоровой реакции.

Взмахнув рукой, подозвала официанта. Попросила убрать остывшую рыбу и принести кофе. Назар тоже не притронулся к мясу и заказал чай.

Смотрел на меня внимательно-грустно, как смотрят, наверное, на человека, которого выбрали в исповедники, а этот человек не грехи отпускает — возмущается.

— Шокировал тебя, Ледок, — не спросил, констатировал Назар. — Но подумай: зачем мне было темные стороны своей натуры оголять перед тобой.

— Действительно: зачем?

— Потому что ты в моей жизни — встреча необыкновенная. Без ложной скромности: я знаю женщин. Но ты! Перечеркиваешь все мои знания. Ты — открытие, которого я не только не ждал, но и не подозревал о его возможности.

— Мерси. Уж что-что, а комплименты говорить ты научился.

— Лида! — с болью проговорил Назар и потер лицо ладонями, словно к нему прилипли мои последние слова и надо их счистить. — Лида! — повторил он. — Неужели ты не понимаешь, я все рассказал, потому что не хочу дурить тебе голову, лукавить, обманывать, вселять ложные надежды.

— О каких надеждах речь? — встрепенулась я.

Назар накрыл мою руку своей и легонько сжал:

— Ты мне безумно нравишься. Думаю о тебе постоянно. Только не говори, что равнодушна ко мне. Не поверю. Ты каждый день красивее, чем вчера. А это верный признак влюбленности.

— Чьей?

— Моей — безусловно. Но и ты переменилась. Игнатов из Роспотребнадзора, помнишь его?

— Заикается и мычит? Хотя специалист грамотный, с ним только письменно можно общаться, устно Игнатова не понять.

— Потому что матерится через слово, что при дамах непозволительно, вот и остается одно заикание с мычанием.

— При чем тут Игнатов?

— Недавно виделись, и он сказал мне, перевожу с матерно-заикательного на литературный, что ты всегда была интересной женщиной, а в последнее время стала совершенно обворожительной. Игнатов предположил, что ты завела любовника.

Я вспыхнула, польщенная и возмущенная:

— Бред! У меня нет любовника.

— Но мы на верном пути…

— Назар!

— Тихо, тихо! — снова накрыл мою руку. — Не надо кричать. Мы ничего преступного не делаем. И не дети, чтобы играть в кошки-мышки. Лида, давай признаем: ты нравишься мне, я нравлюсь тебе, нас тянет друг к другу со страшной силой. Но мы несвободны. Семьи, дети, супруги — мы повязаны крепко и пока неспособны эти узы порвать.

«Пока… Оставил-таки лазейку», — подумала я.

— Но почему мы должны наступать на горло собственным чувствам? Нашим близким будет легче, если мы превратимся в страдающих меланхоликов?

«Вот так соблазняют честных женщин, — пронеслось у меня в голове. — Ничего страшного, даже приятно, волнительно, щекочет нервы».

— Не тороплю тебя, — говорил Назар, — подумай над моим предложением.

«Каким предложением? — хотелось воскликнуть мне. — Снять квартирку с большой кроватью, на которую перенесем наши свидания?»

И далее буйная фантазия рисовала, как мчусь в рабочее время к любовнику. Принимаю душ после акта близости…

Про необходимость душа мне рассказывала одна из Флажков, Лиля Белая, замужняя женщина крайне легкого поведения. Она говорила: выдает запах чужого парфюма. Вы же елозили тело по телу, запах остается. Хочешь узнать, изменяет ли тебе муж, обнюхай его вечером, когда пришел с работы. Только профессионалы знают, что нужно помыться, хотя времени обычно тык-впритык.

Каюсь, несколько раз я Максима обнюхивала. Старалась делать это незаметно, а получалось неуклюже. «Путом пахнет?» — напрягался муж. Он не переносил скотский запах несвежих подмышек. И человек, от которого несло путом, мгновенно записывался Максимом в вонючки. Хотя внешне, конечно, Максим никак не проявлял своей брезгливости.

— Горю! — Назар посмотрел на часы. — Еще две встречи, а вечером сегодня важный футбол, наши играют с Англией.

Так легко: объяснение в любви, предложение вступить в тайную связь, а следом деловые встречи и футбол. Обижаться глупо. Время делового человека спрессовано жестко. Сама торопливо говорю в телефонную трубку маме: «Лекарство высылаю. Береги себя! Обнимаю, целую!» А ей хотелось рассказать про гипертонический криз, каких страхов натерпелась ночью, как приехала «скорая», как вели себя врачи. Но мне некогда, надо еще умудриться вырвать полтора часа, заскочить в аптеку, потом в курьерскую фирму, которая доставит лекарство уже завтра.

Назар расплатился по счету. Мы поднялись и пошли к выходу. Назар положил мне руку на талию, как бы по необходимости — рулить между столиками. От его руки шло тепло, способное превратить в безвольную куклу гордую женщину.

Состоянию моему подходило слово «лихорадка». Удобный термин. Лихорадка — это и герпес на губе, и высокая температура, и кризис в экономике, на бирже, и трясущиеся руки, и клацающие зубы, и сумбур в голове. Последнее — точно про меня. Но все-таки приехала в офис. Затребовала отчет у двух сплетниц, которые, задери их нелегкая, втянули меня в объяснения с Назаром. Работа была выполнена на «четыре с минусом», но я нашла, к чему придраться, и выставила им по «двойке», велела завтра переделать.