Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья

• Название: Срединное море. История Средиземноморья
• Автор: Джон Норвич
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-052189-0, 978-5-403-02767-0

Средиземноморье. Колыбель цивилизаций. Тут не единожды сталкивались Восток и Запад, ислам и христианство. Перед вами история Средиземноморья — от финикийских и египетских мореплавателей до Первой мировой войны!

---

Руффо высадился с восемью товарищами, как и планировал, 8 февраля. К нему тут же присоединились 80 вооруженных лаццарони, и к концу месяца число бойцов «Христианской армии Святой веры» возросло до 17 000. Кардинал был прирожденным лидером и быстро завоевал их любовь и доверие; в 1799 г., писал его секретарь и биограф Саккинелли, «даже самый нищий крестьянин в Калабрии держал с одной стороны постели распятие, а с другой — ружье». 1 марта кардинал смог учредить свою штаб-квартиру в стратегически важном городе Монтелеоне. Затем последовал Катанцаро, за ним — Котроне. Правда, у него возникли сложности. Его армия разваливалась на глазах; в ней полностью отсутствовала дисциплина; его «крестоносцы» вели себя не лучше своих средневековых предшественников — Котроне, к примеру, подвергся разграблению, от которого так и не смог оправиться. Подобные зверства не могли не повредить его репутации, хотя он сам был мягким и милосердным человеком и всегда предпочитал мирное урегулирование насилию. Но данный им импульс породил движение, которое невозможно было остановить; в то же время его успех воодушевил участников других подобных движений в Южной Италии. Сам он, заняв всю Калабрию, двинулся на запад, в Апулию, где действовал столь же успешно. К началу июня он оказался перед воротами Неаполя — люди в городе в тот момент уже находились на грани голода, так как британский флот под командованием контр-адмирала сэра Томаса Траубриджа блокировал залив.

11 июня, услышав о приближении кардинала, жители Неаполя подняли открытое восстание. По всему городу шли бои. Доведенные до отчаяния отсутствием пищи, подвергавшиеся безжалостному обстрелу французскими войсками из замков Сант-Эльмо, Нуово и Ово, лаццарони набрасывались на каждого якобинца, которого могли схватить, с разнузданной бесчеловечностью. Сохранились сообщения о событиях, свидетельствующие о невероятных жестокостях: расчленении тел и каннибализме; о том, как по нескольку голов насаживали на пики и расхаживали с ними как на параде или играли ими как в футбол; о том, как женщин, заподозренных в якобинстве, подвергали ужасающим унижениям. Перепуганный кардинал делал все, что мог, но многие из его людей с удовольствием купались в потоках крови. В любом случае против разгула толпы он был бессилен. Разрушительная оргия продолжалась неделю. Переговоры серьезно замедлял тот факт, что командующие в трех замках не могли сообщаться между собой, и лишь 19-го числа французы формально капитулировали — только Сант-Эльмо продолжал держаться. Но даже тут не обошлось без проблем: король и королева — и, конечно, Гамильтоны — настаивали на том, что милосердие нельзя проявлять ни к кому из якобинцев, тогда как Руффо и его друзья совершенно отчетливо видели опасность, связанную с возвращением домой королевской четы, думавшей лишь о мести.

Нельсон, как ни жаль, принял сторону монархии, что вполне объяснимо. Он проявлял полнейшую наивность, когда дело касалось политики; его представление о ситуации в Неаполе ограничивалось теми — в высшей степени тенденциозными — мнениями, которые он позаимствовал у короля, королевы и Гамильтонов. Он не знал ни слова на чужих языках; будучи практичным человеком и принадлежа к правому крылу английских протестантов, он не доверял кардиналу и по прибытии в Неаполь отклонил его предложения, настаивая — как настаивали и его друзья — на безоговорочной капитуляции. Около 1500 восставших, которых Руффо спас от толпы и которых приютил в муниципальных зернохранилищах, вышли наружу в соответствии с условиями сдачи, ожидая, что их под охраной проводят по домам. По приказу нового роялистского правительства они были схвачены, и многих из них казнили. Лежит ли на Нельсоне вина за то, что он их предал? Вероятно, нет. Все, что мы знаем о его личности, заставляет нас предположить, что сознательно он никогда бы не сделал ничего подобного. Однако влияние Гамильтонов являлось определяющим, и он всегда принимал их точку зрения.[304]

Его также упрекали — с куда большими основаниями — за то, как он обошелся с коммодоре Франческо Караччиоло, бывшим командующим неаполитанского флота, перешедшим на сторону республиканцев. Караччиоло, скрывавшегося переодетым в течение десяти дней, нашли прячущимся в колодце и привели к Нельсону на «Фудройен». В десять часов утра 30 июня началось слушание его дела военным трибуналом; в полдень его признали виновным в государственной измене и приговорили к смерти; в пять часов дня повесили на нок-рее. Здесь его тело оставалось до захода солнца (стояла середина лета), когда веревку перерезали, и оно упало в море. Ему не разрешили привести свидетелей, которые высказались бы в его защиту, не позвали священника, который выслушал бы его последнюю исповедь. На просьбу о казни через расстрел, а не через повешение, ему ответили решительным отказом. Пусть он совершил предательство, но все же заслуживал лучшей участи. Почему Нельсон допустил это? Просто из-за своей страстной влюбленности в Эмму. Когда под ногами его качалась корабельная палуба, а вокруг простирался океан, он был непобедим, не совершал промахов, на суше же оказывался буквально вне своей стихии, а в руках возлюбленной вел себя почти как ребенок.

Оставив Марию Каролину в Палермо, король вернулся в Неаполь в начале июля, но не задержался там надолго. Хотя его правление продолжалось уже сорок лет, он до сих пор никогда не верил, что в городе у него есть враги; теперь же он знал, что они есть, и это потрясло его до глубины души. Отныне он предпочитал искать убежища в Палермо, где мог по-прежнему тешить себя ложными мыслями о своей популярности. 8 августа он отправился вместе с Нельсоном на «Фудройене» обратно в Палермскую гавань. Королева поднялась на борт, и они вместе торжественно сошли с корабля под гром салюта из двадцати одного орудия, а затем с помпой проследовали в собор, дабы прослушать молитву.

Для Фердинанда и Марии Каролины, для Гамильтонов и Нельсона жизнь шла во многом так же, как и раньше, за исключением того, что теперь у них не было бесспорных оснований оставаться в Палермо. Королева тосковала по Неаполю; с другой стороны, король растравлял свои душевные раны, полученные там, до тех пор пока неприязнь не уступила место ненависти. Он заявил, что никогда добровольно не вернется назад. Гамильтонов, хотя они и советовали возвратиться, считая, что это будет полезно с политической точки зрения, на самом деле полностью устраивало их нынешнее местонахождение. Сэр Уильям, аккредитованный при дворе Фердинанда, получил приказ оставаться с ним, а Неаполь вполне мог вызывать у него неприятные воспоминания, так как его вторая коллекция греческих ваз погибла во время кораблекрушения в августе 1798 г.

Самая печальная судьба выпала на долю Нельсона. Он оставался на берегу в Палермо до июня 1800 г., в течение десяти месяцев; за это время безрассудная страсть к Эмме не только повлекла угасание его боевого духа, но и, кажется, нанесла удар по его совести и чувству долга. Первую половину этого периода он занимал пост главнокомандующего в Средиземном море, но переложил практически всю ответственность на своих подчиненных. Он не оказался на месте, чтобы остановить Наполеона Бонапарте, когда тот ускользнул из Египта; если бы он предпринял необходимые усилия и добился успеха, история человечества могла бы пойти совершенно по-другому. Товарищи беспокоились за него все более и более; тревожные сообщения даже достигли Лондона, где адмиралтейство начало терять терпение и первый лорд Спенсер чуть не сместил его с поста командующего. В январе 1800 г. его начальник, лорд Кейт, вернулся к исполнению своих обязанностей и приказал Нельсону присоединиться к нему, дабы проинспектировать блокаду Мальты. Однако адмирал почти сразу же возвратился в Палермо, где Эмма — к тому моменту уже беременная — прилюдно встретила его с распростертыми объятиями.

Он и Гамильтоны вернулись на Мальту в апреле 1800 г., хотя их вояж более напоминал круиз, предпринятый ради развлечения, нежели серьезную военно-морскую инспекцию. В этот момент сэр Уильям получил отзывные грамоты, и вследствие этого в июле все трое наконец отплыли в Англию (так как Кейт отказался дать Нельсону линейный корабль, он самовольно забрал суда из тех, что осуществляли блокаду Мальты). В самом начале путешествия к ним присоединилась королева Мария Каролина, собравшаяся повидать своих родственников в Вене. Они высадили ее в Ливорно, где случайно встретились с генералом сэром Джоном Муром, направлявшимся в Египет. «В самом деле, печально, — заметил он, — видеть храброго и достойного человека, имеющего большие заслуги перед родиной, одурманенным столь ничтожной особой».

В конце концов Гамильтоны поселились в Лондоне, где в январе следующего года родилась дочь Нельсона Горация. В тот же самый день его назначили заместителем главнокомандующего Балтийским флотом, и весьма вероятно, что это назначение спасло ему карьеру и репутацию.