Памела Сарджент - Повелитель Вселенной

• Название: Повелитель Вселенной
• Автор: Памела Сарджент
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0129-9

Известная американская писательница Памела Сарджент выступает в своем романе о создателе огромной азиатской империи Чингисхане не только как талантливый повествователь, но и как глубокий исследователь. Роман выдержал несколько переизданий и был принят как специалистами, так и любителями историко-приключенческой литературы. Книга будет интересна самому широкому кругу читателей.

---

Хан пошел к выходу и исчез. Джурчедэй смотрел на Ибаху, явно ошеломленный так же, как она. Она вырвала руку и побежала к выходу.

Хану подвели лошадь. Позади него несколько человек грели руки у костра. Один из них поднял голову. Она увидела черные глаза Тэб-Тэнгри.

— Когда я пойду в поход, — сказал Тулуй, — я добуду тебе золотую чашу из шатра даяна.

Сорхатани обернулась в седле.

— Твой отец собирается воевать с найманами?

— Рано или поздно ему придется. Может быть, осенью или в будущем году. Я уже достаточно взрослый, чтобы сражаться.

— Если только с найманами не будет заключен мир, — возразила она.

Тулуй нахмурился, а потом просиял.

— Не с ними воевать, так, может, с мэркитами.

— Не беспокойся, Тулуй. Войны будут всегда. У тебя будет много случаев проявить свою храбрость.

Тулуй становился похожим на отца, когда говорил о войне: выражение круглого лица было суровым и решительным, светлые глаза сияли. На лице у него была написана страсть. Возможно, став взрослым, он во многом будет походить на любимого ею человека.

Мелькнула мысль о сестре, от которой хан отказался прошлой зимой. Сделать это велено было ему во сне, но Сорхатани часто думала, что хан втайне чувствует облегчение, отделавшись от нее. «Ему следовало жениться на мне», — подумала она.

Но она поняла, почему он не женился. Она проявит свою любовь к отцу Тулуя, став хорошей женой его сыну.

— Поехали наперегонки, — сказал Тулуй.

— Я тебя могу и обогнать.

— Нет, не выйдет.

Его конь помчался. Она поскакала вслед, косы ее струились на ветру.

85

Гурбесу приказала принести ей голову Тогорила Ван-хана. Шея была вставлена в серебряное кольцо. Серебряное блюдо, на котором покоилась голова, лежало на куске белого войлока.

Глаза Тогорила из-под тяжелых век смотрели на очаг. Гурбесу предложила голове выпить, поднеся кубок к сжатым губам, и наложницы даяна при этом запели. Ван-хан приехал сюда, ища убежища, и его смерть была дурным предзнаменованием.

Девушки, сидевшие за спиной Гурбесу, продолжали щипать струны лютен. Даян продолжал вполголоса разговаривать о монголах с Та-та-тунгом. Бай Буха только и говорил о них, услышав о смерти Тогорила от рук найманских часовых. Стража не поверила утверждению старика, что он — Ван-хан.

Потом было много других дурных предзнаменований. Жеребенок любимой кобылы даяна задохнулся во чреве и появился на свет мертворожденным. У Гурбесу был третий выкидыш от Бай Бухи.

У нее был скудный выбор после смерти Инанчи Билгэ. Согласие стать женой Бай Бухи не удержало того от войны с братом Баяругом. Теперь она надоела даяну. Скоро он совсем перестанет прислушиваться к ней.

— Проклятые монголы! — Бай Буха поник на своем троне. — Разве нет пределов честолюбию их хана? — Он взглянул направо, где сидели генералы. — В небе много звезд, а также солнце и луна, но монгол хочет стать ханом всех земель. Татар больше нет, кэрэиты подчинились ему. Когда придет наша очередь?

— Да не придет этот день никогда, — сказал Джамуха.

Гурбесу была недовольна тем, что ее муж дал ему убежище. Она не доверяла человеку, столь талантливо предававшему своих союзников. И все же она ни в чем не могла упрекнуть его во время его пребывания среди найманов. Когда даян призывал его, Джамуха приезжал в орду, а так он, казалось, был доволен тем, что его оставляли в покое. На его красивом лице не отражались его беды, но во взгляде черных глаз чувствовалась старческая неуверенность.

— Ты слишком беспокоишься из-за Тэмуджина, — продолжил Джамуха. — Войны утомили его, и он нуждается в отдыхе. А тем временем подчинившиеся ему станут тяготиться своими узами.

Бай Буха хмурился.

— Я считаю, что пора напасть на него. Думаете, я собрал вас здесь только для того, чтобы выпить с Ван-ханом? Смотрите, до какого положения низведен его народ Чингисханом. — Он сощурился. — Джамуха советует нам подождать. Я же говорю: надо сражаться.

— Раз отец говорит, что надо сражаться, значит, надо, — сказал Гучлуг. Молодой человек глядел на даяна, стараясь не замечать Та-та-тунга. — Наши храбрые генералы всегда готовы к войне.

Гурбесу насторожилась. Ее пасынок страстно желал проявить себя в сражении. Он сорвиголова. Монголы могут обрушиться на найманов, если те выступят сейчас.

— Разреши мне сказать, муж и даян, — попросила Гурбесу. Бай Буха кивнул. — Эти монголы — дикая злобная толпа. Что мы будем делать с ними, если даже возьмем их в плен? Самые благородные и красивые девушки их были бы не годны для чего-либо, разве что доить коров и овец, да и то их пришлось бы научить мыть руки.

Генералы засмеялись.

— Моя жена не советует мне воевать? — спросил Бай Буха.

— Пусть живут на своих землях, — ответила она. — В конце концов они снова передерутся, и тогда тебе выпадет случай напасть на них.

— Женщины ничего не понимают в войне, — проворчал даян.

— Ты понимаешь в ней больше, мой даян, — сказал Хори Субечи. — Мощное копье, брошенное слабой рукой, редко достигает цели.

Бай Буха сжал подлокотники трона.

— Ты оскорбляешь меня!

— Я говорю чистую правду, — возразил Хори Субечи. — Ты неопытен в военном деле. Но мы присягали тебе и должны подчиняться.

Гурбесу потупила глаза. Генералы, видимо, считают слова ее мудрыми, но в конечном счете выполнят приказ мужа. Они скажут себе, что их военная выучка покроет недостатки правителя.

Джамуха подался вперед.

— Тэмуджин разбил меня, — тихо сказал он. — Главное мое желание — нанести ему поражение. Но сейчас не время сражаться с ним. Тэмуджин живет войной, и те, что присягнули ему, объединятся перед лицом найманской угрозы.

— Трусы, — сказал даян. — Я в окружении трусов. Джамуха так боится своего анды, что растерял все свое мужество. Верно, он больше не хочет стать вместо него монгольским ханом.

Гурбесу подняла руку, а потом бессильно опустила ее. Вой, донесшийся снаружи, заставил ее вздрогнуть. Залаяли собаки. Еще одно предзнаменование, подумала она, и у нее было такое ощущение, будто волки окружили стан.

— Я направил посланца к онгутам, — продолжал Бай Буха. — Они будут поражены замыслами монгольских шакалов, направленными против них. Они могут стать моим правым крылом и двинуться на север через Гоби, чтобы ударить по станам монголов, а мы пойдем на восток. И зажмем монголов.

— Хорошая стратегия, — проворчал Коксу Сабрак. — То есть была бы хорошая, если бы онгуты решили сражаться.

— Вы хотите выжидать, пока монголы не нападут на нас? — кричал Бай Буха. Он вскочил на ноги. Блики от огня в очаге плясали на голове Ван-хана. Казалось, что смертная маска ухмыляется. Даян кричал и показывал на голову трясущейся рукой. — Даже мертвец издевается надо мной! Смотрите, как он смеется! Я даже слышу, как он смеется!

Он схватил голову и швырнул ее на пол.

В ужасе от кощунства Гурбесу ахнула. Три генерала сделали знак, отвращающий беду. Лютни девушек молчали. Собаки лаяли все громче.

Коксу Сабрак медленно встал.

— Что ты наделал? — спросил он. — Ты привез сюда голову покойного хана, чтобы оказать ей почести, и разбил ее. Это плохое предзнаменование, Бай. Я слышу, как собаки пророчат беду. Хоть ты и наш даян, но замыслы твои всегда были уязвимыми — ты более искусен в облавной и соколиной охоте, чем в военном деле.

— Никто не смеет издеваться надо мной! — кричал Бай Буха. — Ни ты, ни этот мертвец! — Он пнул голову, Гурбесу послышалось, что хрустнули кости. — Больше никому не будет позволено говорить, что сын Инанчи — лишь тень своего отца. Вы возьмете свои слова обратно, иначе никто не покинет этот шатер живым!

— Отец! — Гучлуг вскочил и бросился к даяну. — Если ты хочешь воевать, мы пойдем на войну, но ты не можешь подстрелить дичь, если колчан твой пуст.

Бай Буха тяжело дышал.

— Небо на моей стороне, — шептал он. — Я вижу, как монголы рассеиваются под нашим натиском.

Гурбесу встала, подошла к мужу и опустилась на колени.

— Прошу даяна позволить мне говорить, — сказала она. — Начнешь сражаться, возврата не будет. Победа принесет тебе власть над монголами и кэрэитами, но поражение гибельно. Ты должен бросать своих воинов на монгольского хана, пока не победишь. Ослабишь усилия, и он лишит тебя возможности отступить — он покончит со всеми нами.

— Твоя королева права, — сказал Джамуха. — Если Тэмуджин победит тебя в поле, он не допустит, чтобы ты снова угрожал ему. Он уничтожит тебя, чего бы это ему ни стоило.

— Не говори мне о поражении, — сказал даян. — Чингисхан ныне слаб, а его враги будут сражаться на нашей стороне.

Гурбесу взглянула на разбитую голову Ван-хана и перекрестилась. Теперь ее муж не повернет обратно. Она склонила голову, прислушиваясь к вою собак.