Фриц Шахермайр - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Фриц Шахермайр
• Издательство: Ростов н/Д: «Феникс», 1997-576 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-313-Х

Книга — итог многолетних исследований австрийского историка античности Ф. Шахермайра, связанных с личностью и деятельностью македонского царя Александра. Она охватывает все периоды жизни Александра Македонского, дает представление о той обстановке, которая окружала Александра с детских лет, рассказывает об истории Македонии, о географических и социально-экономических особенностях этой страны.

_{Сокращенный перевод с немецкого М.Н. Ботвинника и Б. Функа}

_{Сканирование и обработка: nitebar}

---

Среди драконовских мер, предпринятых Александром, надо назвать также и вызвавший много споров поджог дворца в Персеполе[182]. По официальной версии, приведенной Птолемеем, существовал хорошо обдуманный план завершить «войну отмщения» каким-либо символическим актом. Клитарх и многие другие авторы рассказывают об этом иначе: пожар якобы произошел во время одной из пьяных пирушек, на которую сподвижники Александра привели своих гетер. Одна из них, прекрасная и остроумная Таис, не утратила своего красноречия даже в присутствии Александра. Именно она якобы внушила опьяневшим участникам пира — возможно, просто в шутку — мысль отомстить персам поджогом дворца в их столице. Александр, сразу же усмотрев возможность превратить это в символ отмщения, принял предложение Таис и тотчас привел его в исполнение. Участники пира повскакали с мест и в вакхическом порыве бросились к дворцу. Сам царь поджег факелом пурпурные занавеси и ковры. Вскоре запылали кедровые перекрытия здания. Когда пламя, быстро распространяясь, стало охватывать один дворец за другим, Александр распорядился погасить пожар, но сделать это было уже невозможно. Современные археологи обнаружили следы этого пожара. Вся дворцовая утварь была, однако, заранее убрана, и можно подозревать, что поджог был предварительно запланирован и лишь облечен в форму импровизированного буйства[183].

Запланирован ли этот пожар заранее или возник спонтанно, во всяком случае он был грандиозен, почти символичен и завершил собой целую эпоху. Этим актом Александр мстил не только за греков, но и за египтян, вавилонян, за все подвластные персам народы и даже за самих иранцев. Этот эпизод как бы подвел итоговую черту под всем прошлым. Скоро, считал Александр, должно было наступить время, когда уже не будет ни побежденных, ни ненависти, ни мести. Теперь в последний раз эта чувства проявились во всей их торжествующей и безоглядной ярости. Была отдана дань и воспоминаниям о персидских войнах, и реваншистским устремлениям греков, и панэллинским настроениям. Александр увлекался этими идеями лишь до тех пор, пока это отвечало его планам. Теперь из этих идей было извлечено все, на что он мог рассчитывать: больше они ему были не нужны и стали ему помехой Мы видим, что Александр отказался от старых идей так же легко, как отказываются от платья, когда оно становится слишком узким. Еще вчера мысль о мести заставляла лихорадочно биться его пульс; завтра она уже не будет для него ничего означать, словно ее никогда и не было.

Но, стремясь к умиротворению, царь хотел освободиться не только от идеи мести. Он отказывался и от панэллинской войны, а в конечном счете даже от панэллинской гегемонии и привилегий. Со всем этим мы еще встретимся позднее[184].

В Персиде Александр пробыл с января по май. Он снова поручил гражданское управление одному из местных чиновников, а командование войском и управление Персеполем — македонянам. Здесь Александр оставил значительный контингент македонского войска. В апреле царь провел успешные операции против горных племен, невзирая на холод, снег и бурные горные потоки. Сатрап соседней Кармании уведомил его о своей покорности и был утвержден в прежней должности. Здесь Александру также досталась богатая добыча в виде слитков благородных металлов, которая даже превысила взятую в Сузах. Больше всего взяли в Персеполе, но и в Пасаргадах добыча оказалась весьма значительной. С этой второй царской резиденцией Александр поступил более милостиво. Ведь этот город основан великим Киром, и здесь находилась его могила. Александр, по всей видимости, еще в юности читая «Киропедию», проникся глубокой симпатией к столь родственному ему великому правителю. Он посетил эту замечательную своей скромностью и простотой усыпальницу и распорядился об уходе за ней[185].

Покидая персидские резиденции, Александр рассчитывал, что Дарий, готовый к битве, встретит его в Мидии. По пути туда он захватил Паретакену и назначил сына сатрапа из Суз помощником наместника этого города. На расстоянии нескольких дневных переходов от мидийской столицы Экбатаны Александр узнал, что Великий царь со всем своим войском отступает к востоку. Таким образом, и этот последний центр Персидской державы достался ему без боя.

Александр формально завершил греческую войну. Он распустил контингенты Коринфского союза, отправил домой даже фессалийских всадников и отказался от своего титула сгратега-автократора. Цель панэллинского похода была достигнута — месть осуществлена. Персидское царство уничтожено, сам Александр стал царем Азии. Помимо жалованья царь вручил воинам денежные награды. Александр позаботился также об обеспечении тех, кто возвращался домой. Теперь воины из числа отпущенных, но желавшие по-прежнему участвовать в походе Александра, включались в подразделения наемников. Такие добровольцы — а их было немало, — как и остальные наемники, непосредственно подчинялись Александру и не были зависимы ни от правительства своей родины, ни от Коринфского союза. У Александра осталось также много фессалийцев.

Как уже упоминалось, зимой поступили первые сообщения о победе Антипатра над Спартой. Александр чувствовал себя в Элладе достаточно уверенно и греческие контингенты не были ему нужны даже в качестве заложников.

Какие только надежды не возлагались в греческих кругах на Персидскую войну. И вот теперь все закончилось. Греки обрели величие в постоянной борьбе с огромным Персидским царством. Не ощутили ли они вдруг некоторую пустоту, не стала ли их жизнь обыденной? Не стал ли бесполезным Коринфский союз? Одно было несомненно: начиналась новая эра, характеризующаяся более глубокими изменениями, чем те, которые грекам приходилось переживать когда-либо ранее.

В ЭКБАТАНАХ

Ни в Месопотамии, ни в Западном Иране Александр не основал ни единого значительного города. Он встретил здесь уже сформированные центры, которые ему были нужны как опорные пункты новой торговли и нового образа жизни. Персеполю при этом пришлось плохо, но к Сузам и Вавилону Александр отнесся дружески. Царь считал, что центром Среднего Востока станут Экбатаны. Здесь, а не в Вавилоне должны были находиться резиденции Пармениона и Гарпала. Вероятно, царь уже в это время имел в виду завоевание всего Персидского царства. Ведь только при этом условии он мог сделать центром своего тыла Экбатаны, расположенные так далеко на Востоке.

Как мы уже говорили, Гарпал бежал из Киликии. Александр, однако, сумел уговорить друга своей юности вернуться и снова доверил ему войсковую казну. Гарпалу предстояло принять в Экбатанах руководство основанным здесь четвертым финансовым управлением. В него вошли только что завоеванные провинции — Месопотамия, Сузиана и Иран. Управление должно было заботиться, так же как и подобные учреждения в Леванте, Малой Азии и, вероятно, в Египте, о снабжении войска и вообще о всех видах связи в государстве. Таким образом, эти управления должны были заниматься не только финансами, но и средствами связи[186]. Для операций Александра на Востоке Экбатаны стали превосходным опорным пунктом в тылу. Все распоряжения царя доходили в первую очередь до Гарпала, что было связано с большой ответственностью, но вместе с тем давало последнему и большую власть. Однако широко распространенное мнение о том, что Гарпал осуществлял надзор за всеми финансовыми управлениями и был даже своего рода министром финансов, совершенно бездоказательно. Вероятно, значение Гарпала было выше, чем его коллег, только благодаря тому, что именно в его области находились все персидские хранилища драгоценных металлов. На него был возложен надзор за этими сокровищницами и, более того, право их использования. Поэтому полномочия Гарпала превосходили полномочия западных финансовых управителей.

У Александра были широкие планы относительно персидских сокровищ. Он не собирался оставлять их в хранилищах, а хотел отчеканить из них монету и пустить ее в обращение, чтобы оживить таким образом всю экономику. Для выполнения этой важной задачи Гарпал весьма подходил. Он и должен был осуществить ее в Экбатанах.

Относительно количества захваченных Александром драгоценных металлов мы располагаем многочисленными, но противоречивыми сведениями. Для Суз эти данные колеблются между 40000 и 50000 талантов, Персеполь, по сведениям Клитарха, дал даже 120 000, Пасаргады — 6000. У Гарпала в Экбатанах скопилось 180000. Доставка золота из Персиды в Мидию потребовала большого количества транспорта. По всей вероятности, часть добычи из Суз была также переправлена в Экбатаны. Однако большая часть того, что находилось в Сузах, бесспорно, оставалась там до самой смерти царя, так же, по-видимому, как и в Персеполе.

Александр, получая, таким образом, все новые и новые средства, быстро их расходовал. Делать подарки он любил еще в юности. Но для народного хозяйства того времени колоссальный рост денег в обращении означал переход к новой, отнюдь не счастливой во всех отношениях эпохе.