Фриц Шахермайр - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Фриц Шахермайр
• Издательство: Ростов н/Д: «Феникс», 1997-576 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-313-Х

Книга — итог многолетних исследований австрийского историка античности Ф. Шахермайра, связанных с личностью и деятельностью македонского царя Александра. Она охватывает все периоды жизни Александра Македонского, дает представление о той обстановке, которая окружала Александра с детских лет, рассказывает об истории Македонии, о географических и социально-экономических особенностях этой страны.

_{Сокращенный перевод с немецкого М.Н. Ботвинника и Б. Функа}

_{Сканирование и обработка: nitebar}

---

Беспримерные успехи Филиппа дают возможность понять, почему народ решил облечь регента в царский пурпур. Общевойсковое собрание лишило трона малолетнего Аминту и передало царскую власть в руки наиболее достойного. Это, по-видимому, произошло в 357 г. до н. э., еще до брака Филиппа с Олимпиадой и во всяком случае до появления на свет Александра в 356 г. до н. э. Филипп относился к своему подопечному очень лояльно: оказывал ему почести, а позже даже породнился, выдав за Аминту одну из своих дочерей.

Конечно, хотелось бы более подробно ознакомиться с государством Филиппа, но, к сожалению, сохранилось очень мало сведений о нем. Костяк государства, доставшегося Александру после смерти отца, мы можем представить себе, отбросив то, что, как нам известно, было добавлено и усовершенствовано Александром.

Как уже говорилось выше, территория Македонии расширилась в западном направлении (за счет Эпира и Иллирии) ненамного, но зато в восточном она распространилась до Песта и побережья Эгейского моря. Западная часть государства по-прежнему делилась на отдельные области, с той только разницей, что они уже не имели автономии. Тем не менее пехота горных областей, служившая в царском войске, распределялась по этим областям и подчинялась местной знати. В Нижней Македонии существовало деление на более мелкие районы.

Остальные области, покоренные Филиппом, нельзя было считать собственно македонскими. Их население должно было нести военную службу, платить подати и предоставлять заложников. Ополчение их не принадлежало непосредственно македонскому войску и поэтому не имело права участвовать в общевойсковом собрании македонской армии. Пеоны и агриане оставались в подчинении своих племенных вождей. Что касается Фракии, то Филипп заменил ее вассальный режим провинциальным управлением под руководством назначаемого им македонского стратега. Номинальную независимость сохранил и Эпир. Фактически же благодаря близкому родству с царским домом молосцев Эпиром управлял сам Филипп.

Фессалийские области были объединены с Македонией личной унией. Фессалия единственная в Греции сохраняла архаические черты сельского быта и по своей политической структуре стояла ближе всего к македонянам. Филипп, призванный ее знатью для оказания помощи, был избран пожизненным «тагом» Фессалийского союза.

Вот и все, что мы знаем о государстве, созданном Филиппом на Балканах. Изучая его, следует, однако, особо выделить проблему гегемонии в Коринфском союзе (речь о ней пойдет в следующем разделе). Царство Филиппа было первым крупным государственным образованием в Европе и из-за обширности занимаемой территории выглядело совсем непохожим на эллинские государства. Войдя в историю как государство негреческое, обладающее большой территорией, Македония и в дальнейшем сохраняла это свое отличие. Однако без заимствования технических и военных достижений греков и их усовершенствования Аргеады не смогли бы достигнуть таких успехов как во внутриполитическом, так и в военном отношении. Правда, стремление выйти за пределы своего мира было свойственно и городам Греции. Македоняне, как истые земледельцы, расценивали успешность политики с точки зрения захвата большего земельного пространства; они стремились прежде всего к покорению больших территорий, подобно тому как это позднее делали римляне.

Для создания своей державы Филиппу нужны были люди, которые несли бы с собой культуру и цивилизацию и тем самым привлекли бы к нему население, оправдывая его завоевания. Таких людей Македония дать не могла. Письменностью, литературным языком, цивилизацией и всей своей культурой она была обязана эллинам, а также своим балканским соседям, которые, как, например, Эпир и Фракия, давно уже начали впитывать элементы эллинизации.

Для упрочения своего культурного и политического господства на захваченных территориях Филиппу пришлось создать целый ряд укрепленных пунктов. Помимо своего основного назначения они служили посредниками в распространении эллинского политического влияния. Хотя эти крепости, по существу, явились арсеналами македонского царя и были лишены какой-либо автономии, присущей греческим городам, они стали очагами греческого образа жизни. В действительности это был тот же самый тип города, который все более прививался в самой Македонии наряду с балканским типом сельских поселений. Своей архитектурой они напоминали греческие города, однако в политическом отношении отличались от них: они не были полисами, там не возникало политических проблем и не было государственного устройства — они не получили его, даже когда приобрели частичную автономию. Это был скорее прототип более позднего эллинистического города, входящего в состав монархии, который распространился из Македонии и стал характерным для империи Александра и для государств диадохов.

Уже здесь мы видим, как завязывается нить, которая ведет к Александру и эллинистической империи. Так, уже во Фракии возникло право наследования царю и провинциальное управление. Первые царские города, возникшие в результате объединения поселений, превратились в военные, торговые и культурные центры. Стихийно пробивают себе путь общегреческие язык и культура. Однако до Александра это явление не имело космополитической направленности и не было проявлением произвола великой личности. Оно было порождено самой Македонией, ограниченной пределами Балкан, и, кроме того, освещено блеском эллинской культуры. Таким образом, македоняне воспринимали устремления Филиппа как свои собственные. При Филиппе невозможны были ни процесс Филоты, ни мятеж в Описе. Оставаясь в пределах Балкан, Филипп не порывал связей с теми ценностями, которые чтили македоняне.

В БОРЬБЕ ЗА ГЕГЕМОНИЮ В ЭЛЛАДЕ

В предыдущем разделе была рассмотрена деятельность Филиппа на Балканах, которой он, как македонянин, придавал большое значение. Однако, считая себя Гераклидом[16], т. е. эллином, царь полагал, что ему предстоит еще более великая миссия в Элладе. Пока шла речь о родных землях и о побережье, Филипп вел себя по отношению к грекам как поборник македонских интересов и осуществлял свою завоевательную политику с изрядной жестокостью. Мысль о покорении эллинов, обитавших на материке, и включении их в состав Македонского государства была чужда Филиппу. Он лишь стремился объединить их и руководить греками для их же блага как самый эллинизированный из эллинов. Для Аргеада такое стремление было новым и необычным. Его предшественник, Александр I Филэллин, подтверждал свои права эллина участием в Олимпийских играх, Филипп же хотел сделать это, достигнув гегемонии над Элладой, т. е. добиться того же, чего до него добивались Перикл и Лисандр.

Для Филиппа, царя Македонии, это не означало отклонения от намеченного им плана, и, поскольку Македония заимствовала все достижения греческой культуры, подобное намерение как бы органически вытекало из предыдущей истории, более того, представлялось миссией Македонии.

За несколько десятилетий до Филиппа сама идея достичь таких высот выглядела бы абсурдной. Но для Филиппа это не было утопией. Все его начинания были вызваны исторической необходимостью, которая сложилась не столько в македонской, сколько в греческой действительности. Что же произошло в Элладе? Что могло способствовать столь серьезным переменам?

В течение ряда столетий Греция представляла собой арену борьбы мощных, рвущихся наружу сил. Но с недавних пор она стала подобна вакууму, и по сравнению с ней Македония жила исключительно напряженной жизнью. Со времени утраты Мессении Спарта оказалась обессиленной, а Афины, отдавшие Ионию персам, — слишком слабыми для того, чтобы поддержать финансами свои претензии на гегемонию в Элладе. Фивы же утратили всякое значение после гибели Эпаминонда. Таким образом, государства, до этого времени претендовавшие на гегемонию, не только были истощены, но и, что еще серьезнее, старая идея полиса, на основе которой они поднялись и расцвели, утратила свою жизненную силу.

Центр исторической активности все более перемещался из зоны городов-государств на север, в земледельческие области Фокиды и Фессалии, где власть носила совершенно иной характер.

С одной стороны, здесь правили безжалостные и властолюбивые личности вроде Ясона, жестокого властителя Фереса, подчинившего своим личным интересам страну и вмешивавшегося самым решительным образом в судьбы Эллады. С другой — ей грозила еще более серьезная опасность — выступления наемников. Вследствие бесконечных раздоров между олигархами и демократами десятки тысяч греческих граждан были лишены родины. Кроме того, избыточное население Аркадских гор, крестьяне и пастухи, спустилось в долины; эта достаточно большая группа людей без определенных занятий надеялась получить средства к существованию на военном поприще. В качестве профессиональных: гоплитов они получили хорошую подготовку и во много раз превосходили гражданские ополчения. Эти искатели счастья готовы были наняться к кому угодно, лишь бы им больше платили: к самой ли Греции, к персидским сатрапам, к «парю царей», к египетским правителям или же к тем, кто замышлял отложиться от Ахеменидов. Ни одна война не обходилась без наемников, которые своей численностью, воинской доблестью и необузданным нравом угрожали всему греко-персидскому миру.