Борис Акунин - Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.

• Название: Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.
• Автор: Борис Акунин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077240-7

Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.

Содержание:

Младенец и черт (повесть)

Мука разбитого сердца (повесть)

Летающий слон (повесть)

Дети Луны (повесть)

Странный человек (повесть)

Гром победы, раздавайся! (повесть)

«Мария», Мария... (повесть)

Ничего святого (повесть)

Операция «Транзит» (повесть)

Батальон ангелов (повесть)

---

Его слушали во всем салоне. Сочувственно. Недаром Зайцевич слыл одним из сильнейших ораторов Государственной Думы. В его речи чувствовалась решимость и сила.

Даже липовый Емельян Иванович, увлекающаяся натура, на миг ощутил неудержимый порыв засесть за Уралом с дубиной народной войны в руках.

Беда у них тут вот в чем, подумал он. Крайне правые и крайне левые мускулисты, задиристы, а посередине топчутся мягкотелые и дряблые. Раздерут Расею-матушку надвое. Поскорей бы уж…

По лицу героя-прапорщика скользнуло выражение, плохо сочетавшееся с легендой о рубахе-молодце из сибирской глубинки.

Произошло это маленькое, никем не отмеченное превращение вот из-за чего.

Хозяйка, минуту назад вышедшая встречать кого-то в прихожую, вернулась в сопровождении приятной дамы и крепкого лобастого военного с серебряными свитскими аксельбантами.

Вот и он

— Если не ошибаюсь, это генерал Жуковский? — спросил Емельян Иванович. — Очень кстати, мне нужно с ним поговорить.

Подождав, пока военный перемолвится словом с несколькими подошедшими к нему гостями, Базаров поймал взгляд Лидии Сергеевны и показал на зажатую у него под мышкой папку. Княгиня кивнула, поманила сердечного друга пальцем.

Представила:

— Вольдемар, это мой очень близкий и дорогой друг господин Базаров. Ему я обязана тем, что жива и нахожусь здесь.

— Жуковский, Владимир Федорович, — приветливо сказал начальник всей российской разведочно-контрразведочной службы, крепко пожимая руку новому знакомому.

В дверях застыл жандармский ротмистр в очках, не делая попытки войти в гостиную. Он внимательно смотрел на Базарова. Адъютант или порученец, догадался Емельян Иванович. А в подъезде наверняка охрана осталась. Это ничего, это сколько угодно.

— Читал-читал. Впечатлительно. Вас уже попросили написать рапорт о немецком лагере? Подобные сведения нам важны, — говорил генерал. На румяного бородача смотрел с любопытством и симпатией.

— Конечно, написал. Во всех подробностях. С перечислением офицеров, которые были в моем бараке. Но я, ваше превосходительство, хочу поговорить о другом. Тут дело государственного значения…

Сказано было внушительно, с уместным волнением. А как же — с большим человеком разговор.

Отошли в сторону, подальше от чужих ушей.

— Слушаю вас.

Всё шло как по маслу. Оставались пустяки.

— Я переведен в резерв. Буду работать в военно-промышленном комитете, — энергично, напористо стал излагать свой «проэкт» Емельян Иванович. — Решили, что там от меня будет больше пользы. Ведь я по образованию горный инженер, по роду довоенных занятий золотопромышленник. Золота в военное время еще больше нужно. Стратегический металл. И возник у меня вопрос, напрямую касающийся вашего ведомства.

— Так-так, — подбодрил его Жуковский. — Сохранность и транспортировка золота действительно переданы в ведение подведомственного мне Жандармского корпуса.

— А охрана при этом осталась почти такой же, как в мирную пору! — горячо воскликнул Базаров. — Принятые вашим ведомством дополнительные меры я бы назвал косметическими. Во всяком случае, недостаточными. Опасно это, ваше превосходительство. И глупо. Я понимаю, сейчас не время и не место для серьезного разговора, но ежели бы вы согласились взглянуть на досуге… Вот, я тут кратенько набросал свои предложения. Только самое основное.

Он вынул из папки лист плотной бумаги. Жуковский взял.

Замечательно!

Пробежал начало глазами, но почерк был мелкий, трудночитаемый.

— Кажется, что-то дельное. — Его превосходительство повертел бумагу. — Но сразу видно, что вы никогда не служили по казенной части. Чтобы документу дать ход, по правилам нужно напечатать на пишущей машине. Вот здесь поставить число. Подпись разборчиво. Ничего не поделаешь — бюрократия.

— Виноват, — стушевался золотопромышленник. — Это по неопытности. Завтра же с вашего позволения перешлю в канцелярию, в надлежащем виде. Позвольте…

Дело, на девяносто девять процентов завершенное, вдруг застопорилось. Генерал сжал пальцы, не давая вытянуть из них докладную записку.

— Мне, право, неудобно, господин Базаров, но вернуть вам бумагу я не смогу. Правило и давняя привычка: любой документ, попавший мне в руки, у меня же и остается.

— Но как же перепечатка? — улыбнулся сибиряк, еще не веря, что операция срывается.

— Не извольте утруждаться. Сами отлично перепечатаем. Вы только заезжайте к нам на Фурштатскую, поставьте подпись и укажите, как с вами связаться. Так вам будет даже удобней. Ротмистр!

По мановению начальства офицер, дежуривший в дверях, приблизился и забрал листок, спрятал в портфель.

Ласково потрепав автора записки по плечу, Жуковский двинулся к дамам.

— В самом деле, так удобней, — пролепетал сраженный прожектер.

Ему послышался душераздирающий треск и словно бы грохот стеклянных осколков. Это рухнула и разлетелась вдребезги вся затейливо выстроенная конструкция. Подготовка, плавание по холодной Балтике, любовная канитель со старой дурой — всё было напрасно. Другого листка специальной обработки, замечательно фиксирующей отпечатки пальцев, в запасе нет. А хоть бы и был! Поди-ка возьми этакого гуся с давними привычками…

М-да. Нечасто фортуна наносила своему любимцу столь жестокие удары.

Потрясенный и раздавленный, он не сразу обратил внимание на шум, доносившийся из прихожей.

А между тем назревал скандал

Началось с того, что к княгине (она увлеклась беседой с итальянским посланником) приблизился мажордом и вполголоса доложил:

— Княгиня Зарубина… со спутником.

Зарубина входила в число приглашенных, поэтому Лидия Сергеевна не поняла, чем вызван сконфуженный вид служителя.

— Со спутником? Вы хотите сказать, с флигель-адъютантом Зарубиным? Но ведь он в Ставке.

— Нет, ее сиятельство пришли не с супругом, — промямлил Василий, что было на него совсем непохоже.

Впрочем, густой бас, несшийся со стороны коридора, и не мог принадлежать Анатолю Зарубину, человеку светскому в полном смысле этого понятия. (Кто-то там рокотал: «Ишь, шуб-то понавесили! Чай, уезд целый пропитать можно».) Определенно это был не Анатоль.

— Пока ваша светлость отсутствовали, ее сиятельство, извиняюсь за выражение, спутались с этим, — так же тихонько пояснил мажордом, но понятней не стало.

Божья корова (таково было заглазное прозвище богомольной Фанни Зарубиной) с кем-то спуталась? Невероятно!

А в гостиную уже входила сама Фанни, дама исключительно некрасивой внешности и бурного темперамента. Верейскую поразило, что Зарубина была в простом суконном платье, совсем черном.

— Лидочка, радость какая! — Зарубина распростерла объятья.

Этот порыв тронул Лидию Сергеевну. Не такие уж они были закадычные подруги, чтоб столь шумно радоваться встрече.

— Радость светлая! — продолжила Фанни, целуя хозяйку в лоб, будто покойницу в гробу. — Я привезла его! Он согласился! Лидочка, я привезла к тебе Странника!

Она обернулась и сделала картинный жест в сторону двери.

Верейская моргнула.

В салон медленно, важно шел высокий костлявый мужик — самый натуральный: длинные волосы расчесаны надвое, борода лопатой, в перепоясанной малиновой рубахе, в сапогах бутылками.

Мажордом кинулся ему навстречу, будто воробьиха, пытающаяся оборонить гнездо от кота — да так и застыл.

— Ишь, пузо выставил. Прямо енарал. Пусти-тко.

Невероятный гость ткнул Василия острым пальцем в живот — мажордом попятился.

По комнате прокатился не то скандализованный, не то заинтригованный шелест.

— Это он, он! …Только его тут не хватало! …Странник, Странник! — неслось со всех сторон.

Тут-то Верейская наконец и поняла, кто к ней пожаловал. До войны ей доводилось слышать о причуде ее величества, каком-то мужике-кудеснике, однако кто бы мог вообразить, что этот субъект превратится в такое celebrity?[55] Как-то даже сразу и не сообразишь, хорошо это для раута или ужасно, что Фанни его привела.

Между прочим, Лидия Сергеевна отметила, что Странник одет хоть и по-мужицки, но очень непросто. Рубашка отменного шелка, пояс искусно расшит, сапоги тонкой лакированной кожи.

— Милости прошу, — осторожно молвила хозяйка. — Вас, кажется, величают Григорием Ефимовичем?

Серые глаза беспокойно пробежали по лицам собравшихся и вдруг уставились прямо на Верейскую. Ее будто толкнуло — вот какая сила была в этом взгляде.

— Странный человек я, матушка, — величаво ответил он. — Обыкновенный странный человек. Так меня и зови.

— Чем же вы странный?

Она покосилась на остальных гостей. Все смотрели на мужика — кто с любопытством, кто с отвращением, но смотрели жадно, неотрывно.