Кристине Нёстлингер - Конрад, или ребёнок из консервной банки

• Название: Конрад, или ребёнок из консервной банки
• Автор: Кристине Нёстлингер
• Издательство: Веселка
• Жанр: Сказка
• Год: 1988

Повесть современной австрийской писательницы, лауреата Международной премии имени Г. К. Андерсена, о нравах буржуазного общества. Искусственно созданный мальчик переживает невероятные приключения, прежде чем приспосабливается к окружающей действительности.

---

Кристине Нёстлингер Конрад, или ребёнок из консервной банки

Глава первая

Госпожа Берти Бартолотти сидела в кресле-качалке и завтракала. Она выпила четыре чашки кофе, съела три булочки с маслом и медом, два яйца всмятку, кусок черного хлеба с ветчиной и сыром, кусок белого хлеба с паштетом из гусиной печенки. Завтракая, она качалась, ведь кресло-качалка для того и сделано, чтобы в нем качались, — поэтому на её халате появились рыжие пятна от кофе и желтые от яиц. Кроме того, ей за пазуху нападало много крошек из булочек и хлеба.

Госпожа Берти Бартолотти поднялась и прыгала на одной ножке до тех пор, пока все крошки из-под халата не упали на пол. Тогда она облизала липкие от меда пальцы и сказала сама себе:

— А ну, деточка моя, умойся, переоденься и быстро берись за работу!

Госпожа Бартолотти всегда говорила «деточка моя», когда разговаривала сама с собой. В свое время, когда она действительно была еще ребенком, к ней так всегда обращалась мать.

«А ну, деточка моя, сделай уроки! А ну, деточка моя, вытри посуду! А ну, деточка моя, замолчи!»

А потом, когда госпожа Бартолотти уже не была ребенком, ее муж, господин Бартолотти, тоже обращался к ней:

«А ну, деточка моя, свари обед! А ну, деточка моя, пришей мне пуговицу на штанах! А ну, деточка моя, подмети в доме!»

Госпожа Бартолотти привыкла исполнять поручения и приказания только после того, как услышит «деточка моя». Но мать давно умерла, а господин Бартолотти давно ушел от неё — почему ушел, нас не касается, это её личное дело. Во всяком случае, у госпожи Бартолотти, кроме её самой, не было никого, кто бы мог сказать ей «деточка моя».

Госпожа Бартолотти пошла в ванную, ей хотелось устроить себе приятную горячую купель. Но, к сожалению, в ванне плавали золотые рыбки. Их было одиннадцать — семь маленьких и четыре больших. Она вчера выловила их из аквариума и перенесла в ванную, потому что считала, что рыбе надо поменять воду. Госпожа Бартолотти рассуждала так: каждый человек имеет отпуск и куда-то едет, только несчастные золотые рыбки целый год плавают по кругу в своей стеклянной посудине.

Госпожа Бартолотти решила удовлетвориться приятным теплым душем, в ванной комнате была еще и отдельная душевая кабина. Но, увы, в кабине заклинило раздвижные двери. Собственно, не заклинило, но они не открывались, потому что госпожа Бартолотти четыре раза протянула от кабины до окна и назад веревку и повесила на неё сушиться джинсы и пуловер. В умывальнике также мокли джинсы и пуловер, которые еще надо выстирать.

— Так устрой себе химчистку, деточка моя, — сказала госпожа Бартолотти своему отражению в зеркале и вытащила клочок ваты и большую бутылку.

Смочив вату розовой жидкостью из бутылки, она принялась старательно вытирать лицо. Вата стала пестрой — розовой от нарумяненных щек, красной от губной помады, черной от туши для ресниц, коричневой от карандаша для бровей, зеленой от теней для век и синяя от черточек у ресниц.

— Прекрасный у тебя вид! — сказала она комочку ваты и бросила его возле самого ведра на мусор под умывальником.

Потом достала из шкафчика несколько тюбиков, несколько флакончиков и несколько карандашей, и снова покрасила свое лицо в розовый, зеленый и синий цвета. Подкрашивая ресницы, госпожа Бартолотти заметила, что флакончик с тушью почти пуст. Поэтому она написала губной помадой на выложенной белым кафелем стене: «КУПИТЬ ТУШЬ!!!»

Потом взяла мочалку и стерла с плиток надпись: «КУПИТЬ ТУАЛЕТНОЙ БУМАГИ», тоже сделанную губной помадой, ведь бумагу она вчера уже купила.

Напоследок госпожа Бартолотти еще глянула в зеркало над умывальником, хотела увидеть, какая она сейчас на вид, молодая или старая. Ведь у неё были молодые и старые дни. Сегодня ей выпал молодой день, она была очень довольна своим лицом.

— Моложе и не надо быть, а красивее и нельзя, — одобрительно пробормотала она себе под нос.

Все её морщинки вокруг губ и глаз спрятались под слоем пудры.

Сколько ей было лет, госпожа Бартолотти никому не говорила, поэтому никто и не знал этого. И поэтому она была разного возраста.

Её соседка, старая госпожа Маер, когда заходил разговор о госпоже Бартолотти, говорила: «Молодая госпожа Бартолотти». Внук старой госпожи Маер, маленький Михи, говорил: «Старая госпожа Бартолотти». А господин Эгон, который продавал в аптеке порошки, свечки и мази, и на лбу которого от чтения огромного количества рецептов пролегли две горькие морщины, говорил: «Берти Бартолотти — женщина в расцвете сил!».

Господин Эгон и сам был в расцвете сил. Ему было пятьдесят пять лет. И дважды в неделю он общался с госпожой Бартолотти.

Раз в неделю он приходил в гости к ней, а раз в неделю она шла в гости к нему. Они вместе ходили в кино или в театр, потом куда-нибудь ужинать, потом куда-нибудь выпить вина, а напоследок — выпить кофе. Дважды в неделю господин Эгон называл госпожу Бартолотти «Берточкой», а она его «Эгончиком». Но когда они в другие дни встречались на улице или когда госпожа Бартолотти приходила в аптеку за каплями от кашля, то говорила ему «господин магистр», а он ей — «уважаемая госпожа». В другие дни они не вступали в разговор.

Дружили они только во вторник и в субботу.

Насмотревшись на себя в зеркало, госпожа Бартолотти наконец вернулась в комнату. Она снова села в кресло качалку, прикурила сигару и начала решать, что ей дальше делать: то ли приняться за работу, то ли идти за покупками, или, может лучше еще раз лечь в постель. Именно в этот момент, когда она решила лечь в постель, в коридоре раздался звонок. Очень громкий и очень длинный. Госпожа Бартолотти испуганно вздрогнула. Так звонили только письмоносцы, разносчики телеграмм и пожарники.

Госпожа Бартолотти положила сигару на блюдечко с цветочным узором и пошла открывать дверь. Она надеялась, что тот, кто так громко и долго звонил, окажется разносчиком денежных переводов. Госпожа Бартолотти всегда ждала разносчика денежных переводов. Временами тот и правда приходил к ней и приносил деньги. Тысячу шиллингов, или две тысячи или даже пять тысяч шиллингов. В зависимости от того, какого размера был ковер, который продала госпожа Бартолотти.

Тогда на денежном переводе стояло:

«ФИРМА БАРТОЛОТТИ И КОМПАНИЯ

РУЧНОЕ ТКАНЬЕ И РУЧНОЕ ПЛЕТЕНИЕ»

«Фирма Бартолотти и компания» — это и была госпожа Бартолотти. «Компанию» она выдумала, чтобы её визитка выглядела представительней и солиднее.

Госпожа Бартолотти ткала самые красивые и самые красочные в городе ковры. Торговцы коврами и торговцы мебелью, которые продавали её изделия, всегда говорили покупателям:

— Госпожа Бартолотти — художник. Настоящий художник! Её ковры — художественное произведение. Поэтому они такие дорогие!

Торговцы коврами и торговцы мебелью просили в три раза больше денег, чем платили сами госпоже Бартолотти, поэтому ковры и были такие дорогие.

Тот, кто так громко и долго звонил, стоя за дверью, не был разносчиком денежных переводов. Оказалось, что это почтальон с посылкой. Тяжело дыша, вытирая пот со лба, он показал на большую, обернутую белой бумагой коробку и произнес:

— Тяжеленная, черт её побери! Килограммов двадцать не меньше!

Потом почтальон занес коробку через прихожую в кухню, госпожа Бартолотти расписалась на квитанции и дала ему пять шиллингов на чай. Почтальон сказал:

— До свидания.

— До свидания, — ответила госпожа Бартолотти и проводила его до входных дверей.

Принесла из комнаты сигару, села на скамеечку перед большой белой коробкой, запустила пальцы с синими наманикюренными ногтями в покрашенные в белый цвет волосы, провела ими по жестким прядям и задумалась:

«Это не шерсть, — рассуждала она. — Где там! Она не такая тяжелая. Такая коробка шерсти весила бы, самое большое, пять или шесть килограммов».

Госпожа Бартолотти поднялась, обошла сверток, ища адрес отправителя. Но не нашла. Не нашла она его и тогда, когда, поднатужившись, перевернула посылку, чтобы посмотреть на неё снизу.

— Деточка моя, — сурово обратилась госпожа Бартолотти сама к себе, — деточка моя, проверь свою совесть!

Дело в том, что у госпожи Бартолотти был пунктик: страшно она любила разные купоны, бланки заказов, бесплатные и дешевые предложения. Когда ей попадался на глаза в газете, в книжке или в журнале такой купон или бланк, она вырезала или отрывала его, заполняла и посылала заказ. В эти минуты ее так увлекал сам бланк или купон, что она не задумывалась, а нужна ли ей заказанная вещь. Из-за этой своей любви к заказам госпожа Бартолотти приобрела уже много всяческих диковинок: энциклопедию животных в семнадцати томах, набор серых мужских носков, пластмассовый сервиз на двадцать четыре персоны, подписку на газету рыболовов и газету нудистов. Кроме того, еще турецкую кофемолку для кофе (не такую, чтобы молоть кофе, а светильник в форме кофемолки), десять пар чересчур больших штанов из ангорской шерсти и девять буддистских молитвенных барабанчиков. Но, несомненно, самым удивительным из того, что госпожа Бартолотти заказала и получила, оказался ковер. Когда доставщик посылок привез ей этот безбожно дорогой, отвратительно пестрый ковер, госпожа Бартолотти даже заплакала, рассердившись на себя, и поклялась, что больше никогда ничего не закажет. Но, как бывает у людей, у которых есть настоящий пунктик, на следующий день она снова заполнила бланк: