Владимир Мартынов - История богослужебного пения

• Название: История богослужебного пения
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: АНС
• Жанр: Музыка, музыканты
• Год: 1994

В предлагаемом пособии рассмотрены: предыстория и история богослужебного пения от Ветхою Завета до наших дней, философски-музыкальные системы античного и византийского мира, особенности и судьбы богослужебного пения на Западе, его происхождение и формы на Руси, композиторское творчество и, наконец, возрождение древнерусской певческой традиции в связи с естественным стремлением социально-культурных структур к воцерковлению, что немыслимо вне конкретного восстановления самой идеи православной общины.

Пособие предназначено для слушателей духовных шкал и всех, интересующихся историей церковной музыки.

Настоящее издание осуществляется в рамках реализации программы Круглого стола по религиозному образованию в Русской Православной Церкви, созданного Отделом внешних церковных сношений Московского Патриархата, в сотрудничестве со Всемирным Советом Церквей.

Круглым столом разработан ряд проектов, к числу которых принадлежит и предложенная Учебным комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви программа подготовки и издания учебно-богословской литературы для духовных школ. Представляемое учебное пособие является одним из первых, издаваемых Круглым столом по этой программе.

Деятельность и цели Круглого стола одобрены Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

Издание осуществлено по заказу Круглого стола по религиозному образованию в Русской Православной Церкви

[Источник электронной публикации: http://krotov.info/libr_min/13_m/ar/tynov_v_001.htm]

---

Возвращаясь к наследию М. В. Бражникова, невозможно обойти молчанием его расшифровки певческих памятников XVI -XVII вв. Так, им открыты, опубликованы, расшифрованы и снабжены научным аппаратом евангельские стихиры Христианинова перевода вышедшие в «Памятниках русского музыкального искусства». В тех же «Памятниках» в 1983 г. был опубликован «Ключ знаменный» инока Христофора, работа над изданием которого была завершена Г. А. Никишовым, учеником М. В. Бражникова. В 1967 и 1974 гг. были осуществлены выпуски, содержащие праздничные стихиры большого знаменного распева. Большое количество бражниковских расшифровок содержится в «Образцах древнерусского певческого искусства» Н. Д. Успенского. Все перечисленные публикации долгое время оставались чуть ли не единственным источником, из которого рядовой музыкант, не посвященный в тайны медиевистики, мог получить хоть какое-то представление о конкретном мелодическом содержании древнерусского певческого наследия.

В этом смысле особо положительную роль сыграл труд Н. Д. Успенского «Древнерусское певческое искусство» (1971) и работа, являющаяся его дополнением,— «Образцы древнерусского певческого искусства», представляющее собой хрестоматию, или антологию, певческого искусства Древней Руси. Правда, наряду с обширным и живо изложенным историческим материалом труд этот содержит немало ошибочных и устаревших теоретических положений. Так, при конкретном разборе песнопений знаменного распева, полностью игнорируется попевочная техника, в результате чего знаменные догматики анализируются с помощью звукорядов, ладов и мотивной разработки, без указания тех конкретных попевок, из которых они состоят на самом деле. Игнорирование попевочной структуры приводит к образно-чувственной интерпретации догматиков и антифонов и позволяет утверждать, что мелодика знаменного распева передает эмоциональное состояние того или иного богослужебного текста. Конечно же после работ В. М. Металлова подобные взгляды могут считаться только чистым нонсенсом.

Особое место занимают работы представителя русской эмиграции И. Гарднера. Его двухтомный труд «Богослужебное пение Русской Православной Церкви» (Нью-Йорк, 1978) заметно отличается от работ его коллег, проживающих в России, именно стремлением церковного осмысления исследуемого предмета. Читая его второй том, описывающий певческую историю XVIII-XIX вв., неизбежно приходишь к выводу, что катастрофа, постигшая русское богослужебное пение, разразилась не в 1917 году, но в XVII веке.

Начиная с середины 60-х гг., наблюдается явное оживление в области исследований древнерусского богослужебного пения. В это время появляются работы крупных музыковедов, прямо не связанных с медиевистикой. Это работы С. Сиребкова, В. Протопопова и Н. Герасимовой-Персидской, посвященные проблемам партесного пения. В середине 70-х гг. в ряде консерваторий и музыкальных институтов открываются отделения и кафедры русской певческой палеографии, на которых защищаются многочисленные дипломные работы и диссертации, а также устраиваются различные научные конференции и семинары. Однако к началу 80-х гг. многими начинает сознаваться, что широкий фронт медиевистических исследований лишен качественного смыслового стержня. Причины этой внутренней опустошенности довольно точно определил Г. Никишов, связавший «буксование науки» с преобладанием в ней «узкой технологической проблематики, с отсутствием глубокого исторического мышления и с недостаточностью живого ощущения национальной культуры, как многогранного единства». Но если говорить еще более точно, то причина этого пустого буксования заключалась в абсолютном отрыве исследований древнерусского богослужебного пения от полноты церковной жизни. Богослужебное пение, являющееся неотъемлемой частью богослужения и жизни христианина, рассматривалось как самостоятельная музыкальная система. Естественно, что такой подход блокировал все пути к истинному пониманию предмета.

Нецерковность светской медиевистики усугублялась тем, что среди церковных людей, непосредственно связанных с пением, то есть среди регентов и певчих, древнерусское певческое наследие практически не было известно и не вызывало никакого интереса. Конечно, в определенных церковных кругах существовала тяга к старым монастырским распевам. Ярким представителем этой тенденции можно считать большого знатока и пропагандиста монастырских распевов регента Троице-Сергиевой лавры архимандрита Матфея (Мормыля). Но, во-первых, фигура архимандрита Матфея являлась скорее исключением, а во-вторых, монастырские распевы есть только отголосок древнерусской певческой системы и не составляют предмета медиевистики. Таким образом, нецерковность светских медиевистов имела логическое продолжение в медиевистической некомпетентности церковных певчих. В свое время князь В. Ф. Одоевский писал, что «драгоценные церковнопевческие крюковые рукописи до тех пор будут оставаться непонятными иероглифами, пока наши рхеологи не сделаются музыкантами, а наши музыканты — археологами». Перефразируя эту мысль применительно к описываемому историческому моменту, можно прийти к следующей формуле: древнерусская певческая система может быть освоена и постигнута только тогда, когда медиевисты станут церковными людьми, а церковные певчие — медиевистами.

Попытка осуществить эту формулу на практике была предпринята в Издательском отделе Московского Патриархата под руководством архиепископа Волоколамского Питирима (впоследствии митрополита Волоколамского и Юрьевского). По его инициативе в 19,83 г. при музыкальной редакции Издательского отдела собралась группа энтузиастов древнерусского пения, и именно из этой первоначальной группы со временем выкристаллизовались два самостоятельных мужских хора, специализирующихся на исполнении знаменных и строчных песнопений. Сначала строчная и знаменная литургия опробовалась в домовом храме Издательского отдела, но вскоре по благословению Владыки Питирима оба вида пения были перенесены в храм Воскресения Словущего. В этом храме на протяжении трех лет регулярно раз в неделю пропевалась знаменная вечерня, утреня и литургия. Примерно в это же время в Московской Духовной Академии учащиеся, увлеченные идеей восстановления древнерусской певческой системы, также добились разрешения регулярного пения полных знаменных служб. Так впервые за многие годы начали выполняться певческие распоряжения Священного Синода, и так отвлеченные умозрения светской медиевистики начали облекаться в богослужебную плоть.

Трудно передать воодушевление, охватившее всех непосредственно участвующих в подготовке и исполнении знаменных служб. Казалось, еще немного и наступит долгожданный исторический момент, когда истина древнерусского богослужебного пения явит себя миру, однако развитие событий пошло по другому руслу. Прежде всего начало копиться недовольство среди постоянных прихожан — «церковных бабушек». Это недовольство разделялось и частью духовенства, склонного видеть в интересе к древнерусскому богослужебному пению некое необоснованное новаторство и даже церковное диссидентство. Уже одно это создавало вокруг знаменного пения некий нервозный фон, чреватый осложнением человеческих отношений. Но главные соблазны и искушения начались после празднования Тысячелетия Крещения Руси, когда, наряду с закономерными и здоровыми процессами возвращения Церкви в полноценную социально-общественную и культурную жизнь, а также вместе с естественным стремлением социально-культурных структур к воцерковлению, стали проявляться тенденции к чисто внешнему использованию церковных форм. Эти тенденции выразились в некоей моде, а порою даже в спекуляции на церковной тематике, получившей довольно широкое распространение на телевидении, радио, в кино и в концертной жизни. К сожалению, дело восстановления древнерусской певческой системы не смогло избежать соблазнов и подводных рифов, таящихся в новой общественной ситуации. Оба певческих коллектива Издательского отдела, занимающиеся древнерусским богослужебным пением, были буквально закручены воронкой концертов, записей, зарубежных гастролей и различных презентаций. Дело дошло до того, что один из издательских хоров принял участие в шоу Аллы Пугачевой. Естественно, что в подобной ситуации о регулярных службах в храме не могло быть уже и речи.

Заметным явлением в церковнопевческой жизни конца начала 90-х гг. стали многочисленные фестивали, посвященные церковному пению, неоднократно проводившиеся в Москве, Ленинграде (Санкт-Петербурге) и во многих других городах. Эти фестивали проходили с грандиозной помпой, привлекали значительное количество церковных и светских хоров и поначалу воспринимались с громадным энтузиазмом. Снова начало казаться, что наступает исторический момент, когда современному сознанию открывается истина древнерусского богослужебного пения. Однако как только проведение подобных фестивалей превратилось в норму, стало очевидным, что за редким исключением эти мероприятия пропагандируют наиболее болезненные и уродливые певческие тенденции XIX в., уже многократно осужденные как Священным Синодом, так и крупными композиторскими авторитетами. Ожидаемого открытия не состоялось, ибо богослужебно-певческие фестивали превратились буквально в терния, заглушившие только начавшие пробиваться ростки понимания древнерусской певческой системы.