Владимир Мартынов - История богослужебного пения

• Название: История богослужебного пения
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: АНС
• Жанр: Музыка, музыканты
• Год: 1994

В предлагаемом пособии рассмотрены: предыстория и история богослужебного пения от Ветхою Завета до наших дней, философски-музыкальные системы античного и византийского мира, особенности и судьбы богослужебного пения на Западе, его происхождение и формы на Руси, композиторское творчество и, наконец, возрождение древнерусской певческой традиции в связи с естественным стремлением социально-культурных структур к воцерковлению, что немыслимо вне конкретного восстановления самой идеи православной общины.

Пособие предназначено для слушателей духовных шкал и всех, интересующихся историей церковной музыки.

Настоящее издание осуществляется в рамках реализации программы Круглого стола по религиозному образованию в Русской Православной Церкви, созданного Отделом внешних церковных сношений Московского Патриархата, в сотрудничестве со Всемирным Советом Церквей.

Круглым столом разработан ряд проектов, к числу которых принадлежит и предложенная Учебным комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви программа подготовки и издания учебно-богословской литературы для духовных школ. Представляемое учебное пособие является одним из первых, издаваемых Круглым столом по этой программе.

Деятельность и цели Круглого стола одобрены Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

Издание осуществлено по заказу Круглого стола по религиозному образованию в Русской Православной Церкви

[Источник электронной публикации: http://krotov.info/libr_min/13_m/ar/tynov_v_001.htm]

---

Путь музыки не может привести к Богу, и даже когда по видимости музыка приближает сознание человека к богопозна-нию, как бы показывая ему небесную гармонию, числовую пропорциональность звукоряда или стройный космический порядок, через «рассматривание которого видимо невидимое Его, вечная сила Его и Божество»— даже тогда, познавши Бога, человек не прославляет Его как Бога, но начинает обожать сам этот космический порядок, число или гармонию, то есть поклоняться и служить твари вместо Творца, теряя ощущение того, как «страшно впасть в руку Бога Живого», и забывая о том, что «Бог любит до ревности». Музыка не в состоянии вывести сознание человека из этого состояния космизма или «замкнутости на космосе», она не в состоянии по истине прославить Бога, ибо прославление Бога есть начало богослужебного пения и конец музыки.

Античная музыка, олицетворяющая собою всю музыку древнего мира, прошла через все четыре этапа своего развития: через магический этап с полумифической фигурой Орфея, усмирявшего игрой на лире адские силы; через мистический этап, когда природа магического экстаза сменилась пифагорейским очищением или катарсисом; через этап этический, этап распознания этической природы музыкальных структур; и, наконец, через этап эстетический, когда музыкальное вдохновение обрело безграничную свободу выражения. Таким образом, к моменту Рождества Христова музыка исчерпала все свои принципиальные возможности и прошла полный цикл своего развития. Время музыки окончилось так же, как окончилось время ветхозаветного богослужебного пения. После Воплощения Господа нашего Иисуса Христа музыка может иметь место только там, где лю-ди еще не пришли ко Христу, не знают о Нем и живут как бы в дохристианские времена или там, где люди в какой-то степени отступили от Христа, где евангельская полнота почитаетстя недостаточной и ведется поиск чего-то еще, дополняющего ее, или же там, где вообще отрицается сам факт Воплощения Хри-стова. Однако если учесть, что потенциальные возможности бо -гопознания музыки, связанные с мистическим гармоническим катарсисом и с учением об этосе, были реализованы в новоза -ветном богослужебном пении и в преображенном виде сдела -лись его составной частью, то ясно, что на долю музыки после пришествия Христа остаются лишь магическо-экстатическое и эстетическое проявления ее. Это положение подтверждается всем дальнейшим ходом истории музыки. Именно магическая и эстетическая стороны музыки являются постоянным соблазнов для христианского сознания, и именно на эти пути экстатично — сти и эстетизма готово бывает порой соскользнуть богослужебное пение, и именно поэтому для нас так важно знать, где находятся исторические истоки этих соблазнов.

4. Начало христианского богослужебного пения

Когда Господь наш Иисус Христос пришел на землю «обновить Адама ядью в тление падшаго люте», то обновилось не только все существо человека, весь его состав, но обновилось также и все от человека исходящее, вся сумма его поступков и действий. «Кто во Христе, тот новая тварь. Старое все миновало, теперь все новое»,— восклицает святой апостол Павел. Человек, облекшийся во Христа, ставший новой тварью, уже просто не может не петь по-новому, ибо настало время «Песни Новой», предреченной святым пророком Давидом в словах: «Воспойте Господеви песнь нову!». Суть новизны этого пения заключается в том, что земной перстный человек запел как ангел: «Иисус, Сын Отца щедрот, Бог истинный принес все обилие благодати,— принес к нам небесные песни. Ибо что говорят горе серафимы, он повелел говорить и нам: Свят, Свят, Свят»,— пишет святитель Иоанн Златоуст. Новизна этого пения есть новизна непреходящая, ибо не может быть ничего «новее» этой новизны. И все то, что появляется в истории после этой новизны и по видимости кажется новым, есть на самом деле сползание в прошлое, в ветхое. Новизна эта не может быть также выведена из естественного хода истории, ибо целиком и полностью она есть следствие сверхъестественного вочеловечения Сына Божия. Однако в земной истории новизна эта не была явлена сразу, в какой-то чудесный момент, но постигалась и достигалась на протяжении многих веков,   пока не была окончательно сформулирована  и воплощена в осмогласной системе богослужебного пения Православной Церкви.

Становление этой системы есть сложнейший, направляемый Духом Святым исторический процесс, суть которого заключается в соединении различных эллинистических, иудейских, сирийских, коптских и других национально-мелодических начал, а также преображение всего этого разнородного земного пения в единый и истинный образ пения небесного. «В новой звуковой сфере повсеместно распространился и, как флюид, переполнил тексты колоратурных арабесок, наставлений и строфических мелодий именно отделившийся от слова пневмонический мелос. Таким образом, музыка первратилась в символ Духа, который разлился над верующими, осенив каждого из них, причем единство его сути этим не затронуто»,— пишет современный исследователь церковного пения Генрих Бесселер. Членение этого небесного пения уже не обусловливается танцевальной, телесно-количественной ритмикой античной музыки, но представляет свободный разговорный ритмический строй нового типа, подражающий бесплотному умному строю пения ангельского.

История становления этой системы может быть разделена на два периода: первый — от мужей апостольских до святого Константина Великого, второй — от святого Константина Великого до преподобного Иоанна Дамаскина и VII Вселенского собора. Первый период отличается большим разнообразием самых разнородных мелодических традиций и довольно свободным применением их в практике отдельных церквей. Так, в первые годы христианское богослужение находилось в близких отношениях с ветхозаветным богослужением, совершавшимся в храме Иерусалимском. Апостолы и первые христиане, с одной стороны, пребывали всегда в храме, «прославляя и благословляя Бога», с другой стороны, они составляли свои собственно христианские собрания по домам. О том, что собрания эти сопровождались пением, свидетельствуют уже и послание святого апостола Иакова, и слова святого апостола Павла, в которых он советует назидаться «псалмами, славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах Господу». Таким образом, певческая практика первоначальной иерусалимской церкви складывалась из двух компонентов: из ветхозаветного храмового пения и из народного или домашнего пения собственно христианских собраний. Именно этот второй компонент и начал активно развиваться в практике новых образующихся храмов.

О том, что пение этих собраний носило уже свой особый самостоятельный характер, свидетельствует Филон, писатель-иудей I в., сообщающий о первых христианах следующее: «Они не только занимаются созерцанием, но и составляют песни и гимны во славу Божию, в разных размерах и напевах, непременно приспособляя к этому приличный ритм». Составление этих песен и гимнов, а также исполнение их носило свободный, может быть даже импровизационный характер. «По омовении рук и возжжении светильников,— пишет Тертуллиан,— каждый вызывается на середину песнословить Господа, кто как может от Святого Писания или от своего ума». Здесь нет еще ни специальных правил богослужебного пения, ни специально обученных и подготовленных певцов, а так как первые христиане в основном были людьми простыми, то и пение их должно было быть простым и доступным по форме. Упоминаемый выше Филон так описывает это пение: «Один мерным и благозвучным пением начинает псалом, а прочие внимают ему молча и только в последних стихах присоединяют свои голоса». В этом описании легко узнается ипофонный принцип пения, сущность которого заключается в том, что участники пения подпевают одному основному самому опытному певцу, повторяя или всю мелодическую строфу, или только ее окончание, или одно какое-либо речение (например: «Аллилуйя», «яко в век милость Его» и т.д.). В современной богослужебной практике следы ипофонного пения можно обнаружить в пении припевов «Яко с нами Бог» на праздновании Рождества Христова и «Славно 6о прославися» в Великую Субботу. Исполнение прокимнов и повторение тропаря «Христос воскресе» на Пасху также можно рассматривать как образцы ипоофонного пения. В богослужебной практике первых христиан ипофонное пение занимало, очевидно, главенствующее место не только в силу своей простоты и доступности, но и в силу своей традиционности, ибо и в ветхозаветном пении можно обнаружить этот принцип, проявляющийся в поэтической форме некоторых псалмов (например, пс. 135).

Наряду с ипофонным пением ранняя христианская церковь широко применяла антифонное пение, также глубоко коренящееся в ветхозаветной певческой традиции. В письме Плиния Младшего (106) к Трояну говорится, что «в некоторые дни христиане собираются перед восходом солнца и попеременно (то есть антифонно) приносят Богу хвалебные гимны». Это письмо совпадает по времени с жизнью и деятельностью святителя Игнатия Богоносца (49–107) и косвенно подтверждает свидетельство историка Сократа о том, что именно этот апостольский муж ввел антифонное пение в Антиохийской церкви, а отсюда, как из главного источника, оно распространилось и по всей христианской церкви. Однако это свидетельство подтверждает только тот факт, что до времени епископства святителя Игнатия Богоносца (75) антифонное пение, будучи хорошо известным христианам, не было употребляемо ими только вследствие того, что христианское богослужение совершалось в глубокой тайне, негласно и возможно скромно, в то время как антифонное пение требует известной торжественности и приподнятости. Помимо ипофонного и антифонного принципов пения древняя христианская церковь знала также и принцип симфонного (или согласного) пения. Именно так святыми апостолами было определено трижды пропевать молитву Господню «Отче наш», и может быть, именно этот принцип пения в наибольшей степени воплощает стремление всего соборного православного пения, выраженного в словах: «едиными усты, единым сердцем». Все три принципа древнего христианского пения — ипофонный, антифонный и симфонный, как наиболее благолепные, слышатся совместно и ныне в православном богослужении на светлой седмице по указанию устава: «И начинает предстоятель канон, творение господина Иоанна Дамаскина. И паки последи кийждо лик поет ирмос. Последи же на сходе (то есть оба лика вкупе) катавасия, ирмос той же: Воскресения день; по нем Христос воскресе трижды» (Ирмологий). Это является свидетельством того, что ничто истинно ценное не может быть изъято из опыта Православной Церкви и что все духовно значимое навечно сохраняется в памяти ее.