Уильям Тенн - Балдежный критерий

• Название: Балдежный критерий
• Автор: Уильям Тенн
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03231-2, 978-5-699-03231-0

Непредсказуемость сюжетных поворотов и концовок, юмор и абсолютная оригинальность принесли Уильяму Тенну славу гения фантастической новеллы. Он и в самом деле Мастер с большой буквы, признанный во всем мире.

Мы с гордостью представляем читателю полное собрание рассказов У. Тенна, значительная часть которых публикуется впервые, и надеемся, что этот том станет истинным украшением любой библиотеки фантастики.

---

Эти слизни просто не могут не быть вырождающейся расой все, буквально каждый признак на то указывает. Где, где только были мои глаза раньше? Хотя бы тот элементарный факт, что они так зациклились на поисках натуральных радиоактивных веществ для питания своих ревитализаторов — да располагай мы их познаниями, уже давно бы изобрели тьму-тьмущую заменителей. Неудивительно, что они оказались не в состоянии что-либо растолковать нам — сильно сомневаюсь, разбираются ли они сами в собственных премудростях! Негодные наследники некогда процветавшей расы, разбазарившие достояние мудрых предков и промышляющие теперь на космических дорожках чем бог пошлет!

Я утопал в собственных безрадостных грезах.

— Лохи мы, самые что ни на есть тупые, темные лохи! — простонал я в ответ. — Мы купили Бруклинский мост[5], и купили его у дешевых космических проныр!

Троусон печально кивнул:

— Вроде тех самых доверчивых туземцев, уступивших родной остров европейцам за пригоршню пестрого бисера…

Слава богу, оба мы с профессором ошибались тогда, Альварес. Мы с ним явно недооценивали Майнцера с Лопесом, да и других тоже… Как сказал Майнцер, случись все это лет на пять — десять раньше, и нам бы не сдобровать. Но дверь в атомную эру человечество распахнуло задолго до сорок пятого, и люди вроде Майнцера непрестанно занимались ядерными исследованиями в те дни, когда радиоактивных элементов на Земле еще хватало с избытком. И у нас остались добытые их самозабвенным трудом знания, у нас оставались еще такие могучие средства, как циклотроны и бетатроны. И — да простят мне слушатели не вполне деликатное замечание — мы все же были и остаемся молодой энергичной расой.

А все, что следовало предпринять тогда, Альварес, — это, сжав зубы, бросить все силы и средства на исследования, энергичные исследования.

И это бskо незамедлительно сделано. Под руководством воистину эффективного, первого в земной истории Всемирного правительства, мобилизацией ресурсов всего человечества, уже вкусившего опыт совместных действий, единым могучим напряжением сил — проблема, как ты, Альварес, знаешь, вскоре была разрешена.

Человечество создало искусственные изотопы и вновь запустило ревитализаторы. На основе тех же изотопов мы разработали топливо для ракет и вышли в космос. Мы действовали сравнительно быстро, Альварес, и нас интересовала отнюдь не увеселительная прогулка до Луны или же, скажем, пикник на Марсе — мы хотели добраться сразу до звезд. И жаждали этого так сильно, что сегодня, как видите, вполне это можем.

И вот мы здесь. Объясни им ситуацию, Альварес, лишь добавь к моим словам всяческих там реверансов, выкрутасов и коленец, каким ты, бразильский китаец, не сомневаюсь, обучен. Ты самый подходящий для этой миссии человек, дружище Альварес, мне же такая задачка явно не по зубам. Такой вычурный, куртуазный язык — единственный, который еще в состоянии понимать эти выморочные слизни, значит, говорить придется именно на нем. Передай же все в точности этим скользким тварям, Альварес, этим устрицам без ракушек, этим спесивым продувным бестиям, и не забудь упомянуть, что должков мы не забываем. Распиши все покрасочнее, в деталях.

Затем добей сообщением, что нам удалось создать искусственные изотопы и мы сами можем затеять с ними неплохой бартер. У них еще осталось что предложить в обмен. Наверняка осталось.

Скажи им, Альварес, врежь правду-матку — пришла пора платить за проезд по сбагренному нам Бруклинскому мосту.

Венера, мужская обитель

И раньше я говорил, твердил постоянно, что Сис, хотя и старше на целых семь лет, прежде всего девчонка и права далеко не всегда. И далеко не всегда поступает наилучшим образом. Засунуть меня в корабль, битком набитый невестами — добрых триста бабенций, охочих до крутых венерианских мужиков, — и думать, что все для меня обойдется, это как, по-вашему? Ну не глупость? Можно ли втравить в подобное дело мальчишку моего возраста и рассчитывать, что пронесет? Что обойдется без сюрпризов?

И они, то бишь неприятности, естественно, не замедлили дать себя знать. Причем самая скверная их разновидность — нелады с законом.

Уже спустя двадцать минут после вылета с космодрома в Сахаре я выбрался из стартового гамака и направился к выходу из каюты.

— Веди себя прилично, Фердинанд, — напутствовала сестрица, открывая нуднейшую книжонку под названием «Современная женщина и проблемы пола», — Не забывай, какой ты у нас красавчик. Смотри, чтобы не пришлось за тебя краснеть. Будь пай-мальчиком.

Не мешкая, я двинулся по коридору. Фиолетовые лампочки над дверью большинства кают свидетельствовали, что их хозяйки по-прежнему пребывают в гамаках. Это означало, что на ногах сейчас лишь экипаж судна, то есть одни мужчины — женщины на кораблях обычно не служили, их привлекали куда более важные дела — политика и прочее в этом роде. Я ощущал себя невероятно свободным — и счастливым. И намеревался не упустить понапрасну ни одного мгновения из первого своего настоящего свидания с «Элеонорой Рузвельт»!

Как-то даже не верилось, что я наконец в космосе, лечу на взаправдашнем межпланетном лайнере. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулась черная гладь стен, прерываемая лишь светлыми овалами входов в каюты — дальше и дальше, без конца. «Ничего себе кораблик эта "Элеонора"! — присвистнув, восхитился я. — Настоящий кораблище!»

Само собой разумеется, время от времени попадались и большие ложные иллюминаторы, полыхающие ненатуральными звездами, но я проскакивал мимо них без задержки — картинки на сей раз мало меня интересовали. Ничто в них не порождало тех замечательных ощущений, какие я испытывал, читая «Ракетных парней», — ни тебе грохочущих торпедных амбразур, ни видеоэкранов дальней связи, ну абсолютно ничего такого!

Поэтому, доскакав до пересечения с другим коридором, я поразмыслил и свернул налево. Справа, соображал я, должна располагаться четвертая палуба, за ней третья, ведущая мимо полубаковых двигателей к основному гравитационному винту и вся подрагивающая от их сытого урчания, весьма схожего с мурлыканьем довольной жизнью кошки. Путь же в противоположном направлении мог привести на внешнюю палубу, прямо под корпус корабля. Там, в корпусе, я и рассчитывал обнаружить вожделенные амбразуры — или, по крайней мере, настоящие иллюминаторы.

Все эти подробности корабельного устройства я успел разведать еще задолго до старта, даже не покидая каюты — изучив как следует подвешенный к потолку полупрозрачный макет корабля. Сис тоже заинтересовалась скрупулезно выполненной копией, но лишь с целью обнаружить самые занудные места, вроде кают-компании, библиотеки да спасательного бота номер 68, отведенного для нас двоих на всякий пожарный случай. Я же искал на модели действительно важные вещи.

И сейчас, несясь вприпрыжку вдоль коридора, я досадовал на Сис лишь за то, что она возжаждала отправиться на охоту за женихом на лайнере класса люкс. Будь это космический грузовик, я порхал бы теперь с палубы на палубу подобно бабочке, не прилипая постоянно подошвами к гравитационной дорожке, ужасно похожей на коврики у нас дома, на дне Мексиканского залива. Но ведь женщины, они всегда правы — мальчику моего возраста остается лишь корчить втихомолку рожи и делать как велено; взрослым мужчинам, впрочем, тоже.

И все же это было чертовски восхитительно — совать нос в каждую едва заметную щелку в стене, разглядывать утопленные в пазах переборки, живо воображая, как они стремительно вылетают и наглухо запечатывают коридор после столкновения корабля с метеоритом или еще какой-нибудь космической гадостью. Еще увлекательней оказалось разглядывать бесконечные ряды стеклянных кубов со скафандрами внутри — словно вдоль коридора выстроился легион непобедимых космических рыцарей, сильно смахивающих на своих средневековых собратьев из учебника по земной истории.

«В случае аварии, повлекшей за собой разгерметизацию палубы, — гласила инструкция, выгравированная на каждой прозрачной стенке, — разбить стекло молотком, висящим на стене, извлечь скафандр и облачиться в него следующим образом…»

Это самое «следующим образом» я перечитывал до тех пор, пока не затвердил всем сердцем и даже печенью. «Парень! — сказал я сам себе взволнованно, — Надеюсь, что с аварией нам повезет и тебе доведется примерить один из этих костюмчиков. Зуб ставлю, что в нем куда балдежней, чем в наших глубоководных из Моредонья».

За все время прогулки по кораблю я не встретил ни единой живой души. И в этом был самый что ни на есть кайф.

Миновав двенадцатую палубу, я внезапно наткнулся на огромную надпись: «Внимание! Пассажирам рейса проход за это объявление категорически воспрещен!» — здоровенные такие алые буквищи.

Крайне осторожно заглянул я за угол. Именно там и находилась корпусная палуба, это я помнил прекрасно. Там и только там можно было увидеть вожделенные «амбразуры» — с интервалом в двадцать футов сияли они настоящими звездами, пришпиленными к темному бархату Вселенной. Мириадами звезд — больше, чем я только мог себе вообразить…