Джудит Майкл - Паутина

• Название: Паутина
• Автор: Джудит Майкл
• Издательство: Новости
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7020-0929-0

Всего на неделю решили сестры-двойняшки поменяться ролями. Сабрина отправилась к мужу и двоим детям сестры в скромный дом в Эванстон, в окрестностях Чикаго, а Стефани превратилась в обладательницу великолепного особняка в Лондоне, с головой окунулась в блестящий круговорот светской жизни и, как все думали, погибла за несколько дней до того, как все должно было возвратиться на круги своя…

---

— Ты тоже!

— Нет, я не так молода, как ты. И потом, мне не так нужно то, что очень нужно тебе.

— Всем нам нужна дружеская поддержка и любовь, нужен человек, которому… — У Стефани вырвался нервный смешок. — Жаклин, тебе не кажется, что у нас с тобой очень странный разговор?

— Странный? Не думаю. Я бы сказала, это разговор двух воспитанных людей.

— Но мы с тобой ничего не говорим о том, что у меня есть муж.

— Да, ты права, но мы же говорим о тебе, о том, что тебе нужно, а это вовсе не обязательно имеет отношение к тому, какие у тебя отношения с Максом.

— Но я же замужем!

— Это становится проблемой только в том случае, если ты хочешь выйти замуж за кого-то другого и завести детей. Хотя думаю… думаю, ты этого хочешь. Так?

— Мы не говорили с ним об этом. Я просто хочу… я люблю его. Я хочу быть с ним даже тогда, когда рядом Макс. Но я замужем за Максом, а это определенные обязательства…

— Ах, дорогая, ты рассуждаешь как американка! — Жаклин помедлила. — Может, ты и в самом деле американка, вот был бы сюрприз! Хотя нет, не может — ни одна американка не говорит по-французски так, как ты. Но если появляются такие мысли… Почему нельзя любить еще кого-то, кроме мужа, особенно если брак оказался не совсем таким, как ты себе представляла? Ты что, стала менее доброй к Максу? Ты стала причиной его страданий?

— Стану. Так же, как Леон — причина твоих страданий.

Лицо Жаклин окаменело, застыло, словно маска. И Стефани поняла, что, разговаривая с ней, та играла: оживленно беседовала о ней и о Леоне, словно они — персонажи на сцене, а она может анализировать их игру, помогать писать текст ролей, а сама все это время держаться в стороне, проявляя лишь снисходительный интерес.

Но это ей не удалось. Это становится проблемой только в том случае, если ты хочешь выйти замуж за кого-то другого и завести детей. Жаклин не смогла заставить себя назвать Леона по имени. Стефани видела, с каким достоинством она держится — выпрямив спину, и вскинув голову. Словно она разобьется, как хрупкий фарфор, если лицо задрожит и чувства вырвутся наружу. И в этой прямой спине, в поднятой голове чувствовалось такое гордое одиночество, что Стефани подумала: а как бы она вела себя, если бы Леон написал ей прощальное письмо и прислал цветы. И на глаза у нее навернулись слезы.

— Ах, не надо плакать, — сказала Жаклин. — Давай не будем плакать. Лучше мы… — В парадную дверь постучали. Жаклин со Стефани переглянулись: они обе мгновенно почувствовали, поняли, кто пришел. Какое-то мгновение это были просто две женщины, знающие какую-то общую тайну, это их объединяло. Но тут они очнулись. Жаклин вздохнула.

— Пойду открою ему. — Стефани встала вместе с ней, и вдвоем они направились в зал. Дверь распахнулась, и Леон увидел их обеих.

— Доброе утро, — церемонно поздоровалась Жаклин и отступила в сторону.

Войдя в тускло освещенный магазин, он остановился у столика, где на мольберте стояла одна из его небольших картин. Он бесстрастно поздоровался с обеими женщинами.

— Я подумал, — произнес он, обращаясь к Жаклин, — что ты, возможно, не прочла мое письмо.

Та слабо улыбнулась.

— Как хорошо ты меня знаешь, Леон.

Стефани поморщилась.

— Я скоро вернусь.

— Я хочу, чтобы ты осталась, — сказала Жаклин. — Ведь мы же все друзья, не правда ли? Да, конечно, Леон, ты угадал: я не читала твоего письма. Оставила до вечера.

Леон посмотрел на обеих женщин.

— Похоже, теперь читать его уже необязательно.

— Нет, обязательно. Я сохраню его как память. Это гораздо лучше чем разговор, который мог бы быть в субботу и от которого у меня бы не осталось ничего, кроме пустых звуков.

— Я звонил тебе в воскресенье.

— Служанка мне передала. Ты очень предупредителен. Ты хотел удостовериться, что я не вернулась домой рано и не собираюсь воскресным вечером просидеть одна, с этими цветами и письмом. Как это на тебя похоже, ты неизменно, на редкость внимателен и предупредителен… — Отойдя от Сабрины с Леоном на несколько шагов, она отвернулась и слегка оперлась на позолоченный письменный стол.

Стефани рванулась к ней, но Леон протянул руку и удержал ее. В следующую секунду Жаклин обернулась. Маска с лица исчезла. Стефани показалось, что вид у нее сейчас суровый и печальный. Заострившиеся черты лица были словно высечены из мрамора. Возможно, в глазах у нее стояли слезы, но из-за тусклого света было плохо видно: они забыли включить свет, когда открыли входную дверь. Она внимательно смотрела на Стефани и Леона, стоявших рядом и по-прежнему держащих друг друга за руки.

— Как прекрасно вы смотритесь вместе! И вдвоем каждый из вас еще красивее. В этом и состоит чудо любви… хотя, конечно, в этом-то и ее тайна. Это что-то совершенно особенное — открывать в себе и в другом все новые и новые тайны и наслаждаться этим.

Она легко коснулась их рук, словно обнимала и благословляла их.

— Мне приятно думать, что вы нашли друг друга, что судьба напомнила мне, что на каждом шагу нас всегда ожидают тайны и открытия. — Она поцеловала их в щеку. — Я люблю вас обоих. И желаю вам огромного счастья.

У Стефани вырвался вздох благодарности, она потянулась к Жаклин, желая обнять ее, но потом остановилась.

— Ничего, ничего, — сказала Жаклин. — Мы же любим друг друга, правда?

— Да. О, да! — Они обнялись. — Я в самом деле люблю тебя. Так замечательно мы говорили с тобой обо всем. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Хочу, чтобы у тебя было все, чего тебе хочется.

Жаклин грустно рассмеялась.

— Я тоже. Но мы ведь и впредь будем разговаривать, да? Так же часто, как прежде. Мне страшно не хватало бы таких разговоров.

— Да, — ответила Стефани, пытаясь скрыть сомнение. Она могла бы говорить с Жаклин о Максе, но о Леоне — никогда. Всегда есть в душе тайные места и потаенные уголки, мелькнула у нее мысль. Кого-то пускаем туда, а кого-то — нет; наша жизнь — паутина, сплетенная из тайн и обманов.

По телу у нее пробежала дрожь.

— Что с тобой? — спросила Жаклин, чувствуя, что Стефани дрожит, но не успела та ответить, как в дверь снова постучали, и они увидели, как кто-то заглядывает в магазин.

— Ах, черт! — раздраженно бросила Жаклин. — Десять часов. Отправляясь по магазинам, можно и не торопиться, так же как на званые обеды.

— Я включу свет, — сказала Стефани и, зайдя в подсобную комнату, защелкала выключателями.

— А я поеду работать, — добавил Леон, присоединившись к ней. — Как ты себя чувствуешь? Была минута, когда казалось, что ты потеряешь сознание.

— Сейчас — все в порядке. У меня и раньше так бывало. Но это проходит.

Они обнялись, поцеловались, и Стефани всем телом прижалась к нему, чувствуя себя продолжением его плоти, так же, как он — плотью от ее плоти.

— Я люблю тебя. Я так рада, что ты пришел.

Он коснулся губами ее глаз и уголков губ.

— Я восхищаюсь тобой, хочу тебя. Я хочу раствориться в тебе, все время быть рядом с тобой: сидеть за столом, бежать по лавандовым полям, ездить на велосипедах к истокам всех рек, где рождается жизнь, любовь… Господи, что это я разболтался, словно подгулявший рифмоплет. Любовь моя, нам с тобой надо еще о многом поговорить.

— Да. — Она была переполнена счастьем и боялась только, что не справится с обуревавшими ее чувствами. — Я тебе позвоню, хорошо? Правда, не знаю, когда смогу…

— Да, да, звони. В мастерскую или домой. В любое время. В полночь, на рассвете, в полдень — в любой день и час. Я жду тебя, думаю о тебе, желаю тебя и — рисую тебя. Звони. Я люблю тебя.

Стефани проводила его взглядом до выхода. Вот он остановился, что-то быстро сказал Жаклин, поцеловал ее в щеку и вышел. Стефани стояла так еще с минуту, прежде чем смогла взяться за работу. Она все еще слышала его голос, чувствовала прикосновение его рук, его взгляд.

— Сабрина, — окликнула ее Жаклин, и звук низкого голоса отозвался эхом в магазине. — Принеси, пожалуйста, кувшины «Тер д'Ом», которые мы получили сегодня утром.

Сабрина вдруг подумала о Максе, и ее восторг улетучился. Нужно ему обо всем рассказать, мелькнула у нее мысль. Сегодня же вечером. Что бы Жаклин ни говорила, я обязана сказать… сказать, что хочу уйти из его дома, оформить развод, получить свободу… делать все, что захочу. Любовь моя, нам с тобой надо еще о многом поговорить.

Взяв коробку с кувшинами, она понесла ее в зал. Там уже было несколько покупателей, потом пришли еще, и Стефани вернулась к мыслям о Максе, лишь когда выехала из Кавайона и стала подниматься на холм, на вершине которого стоял их небольшой уютный домик. Руки ее крепко сжимали руль, она повторяла про себя, что ему скажет.

Извини, Макс, ты вернул меня к жизни, но теперь я хочу жить своей жизнью.

Извини, Макс, ты мне нравишься и я тебе благодарна, но я полюбила…