Игорь Вишневецкий - «Евразийское уклонение» в музыке 1920-1930-х годов

• Название: «Евразийское уклонение» в музыке 1920-1930-х годов
• Автор: Игорь Вишневецкий
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2005
• ISBN: 5-86793-371-7

В центре исследования Игоря Вишневецкого (и сопровождающей его подборки редких, зачастую прежде не публиковавшихся материалов) — сплав музыки и политики, предложенный пятью композиторами — Владимиром Дукельским, Артуром Лурье, Игорем Маркевичем, Сергеем Прокофьевым, Игорем Стравинским, а также их коллегой и другом, музыкальным критиком и политическим публицистом Петром Сувчинским. Всех шестерых объединяло то, что в 1920–1930-е самое интересное для них происходило не в Москве и Ленинграде, а в Париже, а главное — резкая критика западного модернистического проекта (и советского его варианта) с позиций, предполагающих альтернативное понимание «западности».

---

VIII. Соло и хор. Allegro moderate [Умеренно живо]. [Александр Блок][686]

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так… Исхода нет…

Умрешь!.. Начнешь опять сначала,
И повторится все как встарь:
Ночь… Ледяная рябь канала…
Аптека… Улица… Фонарь…

IX. Заключение («Мой май»). [Хор.] Presto [Скоро]. Владимир Маяковский[687]

Всем, на улицы вышедшим,
тело машиной измаяв, —
всем, молящим о празднике спинам, землею натруженным, —
Первое мая!
Первый из маев встретим, товарищи, голосом,
                                                                   в пении сдруженным.

Веснами мир мой!
Солнцем снежное тай!
Я рабочий — этот май мой!
Я крестьянин — это мой май!

Всем, для удобств залегшим [sic!], злобу окопов иззмеив, —
всем, с броненосцев на братьев пушками вцеливших люки, —
Первое мая!
Первый из маев встретим, сплетая
войной разобщенные руки.
Молкни, винтовки вой!
Тихни, пулемета лай!
Я матрос — этот май мой!
Я солдат — это мой май!

Всем домам,
площадям,
улицам, сжатым льдяною зимою, —
всем, изглоданным голодом
степям,
лесам,
нивам —
Первое мая! Первый из маев славьте — людей, плодородий,
                                                                            весен разливом!

Зелень полей, пой!
Вой гудков, вздымай!
Я железо — этот май мой!
Я земля — это мой май!

Источник текста — фотостат беловой партитуры оратории: ДУКЕЛЬСКИЙ, 1931–1937 (VDC, Box 79, folder 1).[688]

Игорь Вишневецкий Описание рукописи музыкальной комедии Вернона Дюка (Владимира Дукельского) «Хижина в небе (Cabin in the Sky)» (1939)

Подсознание и ритуал: сцены из «Хижины в небе». Сценография Бориса Аронсона, костюмы Варвары Каринской, общая режиссура и постановка танцев Георгия Баланчина (при участии Кэтрин Данэм)

Приводимые ниже комментированный список музыкальных номеров комедии, а также их краткая характеристика составлены по сохранившейся беловой писарской копии со следами правки композитора DUKE, 1940.

Увертюра — около 10 минут музыки, клавир с наметками оркестровки. Вариант, сильно отличающийся от известного мне по неопубликованному клавиру, — в сущности, краткое попурри основных музыкальных тем, — был записан в 1940 [году] малым составом нью-йоркского оркестра Театра Мартина Бека. При попытках восстановить комедию на сцене в 1960-е Увертюра была снята.

Вступительное песнопение (без слов и аккомпанемента; позднейшая английская помета рукой Дукельского «пение с закрытым ртом Вступайте в воду») — редкий у Дюка пример воссоздания негритянской духовной музыки, т. н. «спиричуэле», которые поются как гимны в протестантских церквах американского Юга; в 1960-е, став первым номером партитуры, песнопение исполнялось, вопреки указанию, сначала со словами хором a cappella, затем ансамблем духовых. Интересно, что, по воспоминаниям Кэтрин Данэм, Баланчин и Вернон Дюк хотели начать представление черным хором, поющим русское погребальное песнопение. Я думаю, что это было бы удивительно. Этель же Уотерс взвилась до потолка. «Мой народ ничего такого петь не будет». И они убрали это, оставив только спиричуэле. Маленький Джо мертв. Она воскрешает его. Тодд Данкен — ангел, возвращающий того к жизни, о чем так молится Этель. Что ж, я думаю, Баланчин и Дукельский были оба разочарованы отсутствием в нем [т. е. в представлении. — И. В.] подобного авангардного привкуса (I REMEMBER BALANCHINE, 1991: 193).

Появление [Люцифера-]младшего (Папочка Сатана) — небольшой чисто инструментальный эпизод.

Тема быстроножки — как и предыдущее, краткий инструментальный эпизод.

Появление [Господнего] Генерала — высокий голос (сопрано?) соло и голоса альтово-сопранного регистра без слов с инструментальным сопровождением.

«Вдруг повезет в любви (Taking a chance on love)»[*] — женский голос с инструментальным сопровождением. Сохранились многочисленные записи, сделанные Этель Уотерс с оркестром Театра Мартина Бека (1940), с оркестром калифорнийской киностудии «Метро-Голдвин-Майер» (несколько версий: 19 сентября, 21 октября и 17 декабря 1942 г. — все, когда Дукельский был уже в войсках береговой охраны Нью-Йорка) и в сопровождении фортепиано (запись 19 сентября 1942 г.), а также запись исполнения Владимира Малинина (голос) и Дукельского (фортепиано) в его собственном эквиритмическом русском переводе, сделанная композитором в 1966 [году] на нью-йоркской студии радио «Свобода»[*].

«Домик в небесах (Cabin in the sky)»[*] — в клавире имеется версия для женского голоса соло (может исполняться и на два голоса) и инструментального ансамбля с указанием, что человеческий голос звучит в самом начале в унисон с флейтой и кларнетом, а также многочисленный дополнительный материал: переходы к варианту «Мисс Уотерс с хором», чисто инструментальная версия на момент перемены декораций. Номер был задуман с самого начала как хит. Сохранилась запись 1940 [года] — Этель Уотерс соло в сопровождении оркестра Театра Мартина Бека и позднейшая — дуэтом с Эдди Рочестером Андерсоном и в сопровождении хора и оркестра, сделанная на студии «МГМ» 30 сентября 1942 [года]. Есть и запись исполнения певца Владимира Малинина и Дукельского (фортепиано) в эквиритмическом переводе композитора, сделанная в 1966 [году] на «Свободе»[*].

«Делай что хочешь (Do what you wanna do)» — свинг для высокого мужского голоса с инструментальным ансамблем; в клавире сохранились наметки оркестровки; танцы для этого номера были поставлены Баланчиным (и Данэм).

Финал первого акта — чисто инструментальный, клавир с наметками оркестровки, а также многочисленный дополнительный хоровой и инструментальный материал к первому акту. Очевидно, здесь были и танцы в хореографии Баланчина и Данэм.

Антракт — около 9 минут музыки для хора и оркестра (клавир с наметками инструментовки).

Фуга — чисто инструментальная, примерно 5 минут музыки.

«В моем старом виргинском доме (In ту old Virginia home)» — тенор с инструментальным сопровождением. Текст Лятуша повествует о видениях Египта, пирамид и Нила, возникающих «в старом виргинском доме» героя. Сохранилась сделанная 18 ноября 1942 [года] на студии «МГМ» запись оркестровой версии в исполнении Луи Армстронга и его ансамбля.

Видение: балет — чисто инструментальный эпизод, с импровизационными вкраплениями, обозначенными в рукописи лишь как «7 тактов — барабаны», «78 тактов — барабаны и 4 такта — браслеты (?)»; т. н. «египетский балет», поставленный Баланчиным (и Данэм). Сохранились многочисленные фотографии (см. иллюстрацию перед текстом). Балет этот тематически связан с предшествующим номером и предвосхищает определенный культ афро-египетской образности, свойственный современной чернокожей общине США. Кэтрин Данэм вспоминает предшествовавшую балету импровизацию на ударных: «В „Хижине в небе“ у нас были фантастические барабанщики — двое кубинцев и один гаитянин» (I REMEMBER BALANCHINE, 1991: 192).

«Не так скверно (Not so bad)» — Оркестр и хор (в рукописи — без слов).

«Люби меня завтра (Love те tomorrow)» — Тенор с инструментальным сопровождением: в тексте мольба об избавлении от соблазна. Есть и танцевально-инструментальный вариант, с наметками оркестровки (в темпе блюза). Оркестровая версия была записана на студии «МГМ» 18 ноября 1942 [года].

«Любовь погасила свет (Love turned the light out)» — блюз, соло Петунии Джексон (Этель Уотерс в спектакле; сохранилась запись 1940 года с оркестром Театра Мартина Бека).

«Мед в улье (Honey in the honeycomb)» — саркастические куплеты для женского голоса с инструментальным сопровождением, контрастные предыдущему номеру; в рукописи имеются и две версии для хора (мальчиков и женского) с сопровождением. Мне известны запись 1940 года Этель Уотерс с оркестром Театра Мартина Бека, а также две записи — Лены Хорн (игравшей в фильме роль Джорджии Браун; в музыкальной комедии эта роль была, как мы уже говорили, без пения) и Этель Уотерс — в сопровождении оркестра, сделанные на студии «МГМ» 28 сентября 1942 года.