Евгения Марлит - Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины

• Название: Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины
• Автор: Евгения Марлит
• Издательство: Арендное предприятие "Курск"
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7277-0064-7, 5-85229-028-9

Перед Вами три романа известных писателей-романистов, которые объединены одной темой - темой любви и человеческих взаимоотношений. Герои этих произведений любят, страдают и пытаются отыскать ответ на мучительный вопрос: «Как найти свое счастье и не ошибиться?»

Судьба неблагосклонна к прекрасной Эльзе, героине романа «Златокудрая Эльза», неутоленная страсть сжигает души героев романа «Грабители золота», мечется Морис, герой романа «Две женщины». Он не в состоянии сделать свой выбор и отдать предпочтение одной из дорогих его сердцу женщин…

Однако все они действуют по одним и тем же законам - законам любви.

Содержание:

Евгения Марлит. Златокудрая Эльза

Селена де Шабрильян. Грабители золота

Адольф Бело. Две женщины

---

– Вон та, что сидит возле двери, – сказала Елена. И так как барон колебался с ответом, она добавила:

– Та золотисто–огненная блондинка, которая сейчас смотрит на нас.

– Это мадам Тереза Девилль, – ответил барон насколько мог непринужденно.

– Я была уверена в этом, – прошептала мадам де Брионн. – Она красива, – добавила она после минутного осмотра. – Прекрасные глаза, правильный нос, очаровательный рот, а особенно чудесны волосы. Ах! У нашего друга Мориса превосходный вкус.

Ее голос был спокоен, когда она говорила это, но едва заметная краска, выступившая у нее на лице, нервное подергивание рук свидетельствовали об остром огорчении, которое она испытывала (и которого, без сомнения, не могла предвидеть), очутившись внезапно лицом к лицу с Терезой и вынужденно признав редкие достоинства молодой женщины.

Елена хотела закрыть глаза или отвернуться, чтобы больше не видеть ее, но не смогла: она жадно смотрела на Терезу, открывая в ней все новые совершенства.

Барон понимал, какое волнение она должна испытывать. Ему показалось также, что он слышит какое–то многозначительное шушуканье среди людей, окружавших графиню, и он счел момент подходящим, чтобы увести ее из салона. Следуя за ним, она все еще рассматривала исподтишка Терезу.

Казимир с огорчением наблюдал за ее уходом, губившим все его планы. Но он был человеком находчивым и тотчас составил новый план действий, успеху которого должен был содействовать поворот, произошедший с некоторого времени в сознании общества относительно мадам де Брионн. Теперь важно объяснить эту перемену.

Вообще в свете, когда замужняя женщина сбивается с пути, но старается соблюдать то, что условно называют приличиями, не судят ее слишком строго: раз муж, главное заинтересованное лицо, не замечает ничего, имеем ли мы право видеть то, чего не видит он? Разве не смешно быть более ревностными защитниками прав мужа, нежели сам муж?

Кроме того, женщинам выгодно снисходительно относиться друг к другу; они слишком хорошо знают свое сердце, чтобы считать себя полностью застрахованными от каких бы то ни было чувств, глухими ко всякой мольбе; ведь и они, в свою очередь, могут совершить если не проступок, то одну из таких неосторожностей, которые иногда опаснее самой вины.

Те же из них, кого опыт сделал неуязвимыми и которые чувствовали себя надежно защищенными от неожиданных порывов сердца, тщеславно прощали «заблудших овец». Они оказывали им теплый прием и часто говорили себе, глядя на них: «Бедная овечка, ты пала там, где я устояла бы! Какая дистанция нас разделяет, насколько я тебя превосхожу! Оставайся рядом со мной, чтобы, сожалея о твоей ошибке, я радовалась своему торжеству, чтобы время от времени, приласкав тебя, я могла потешить свое самолюбие».

Однако замужние женщины – совсем другое дело, нежели те, что живут раздельно с мужьями. Их не прощают за пренебрежение некоторыми общественными условностями, которые вынуждены соблюдать другие, за выказанную ими предприимчивость, за ошибки, которые они сами прощают окружающим. Женщину, захотевшую развода, упрекают за то, что она не побоялась скандала судебного процесса; мужа, потребовавшего развода, все изводят «сочувственными» разговорами, утверждая, что жена, должно быть, жестоко оскорбила его, раз он дошел до такой крайности. Однако самая большая вина женщин, живущих отдельно от мужей, заключается в том, что они вдыхают воздух свободы, тогда как их товарки остаются под игом. «Будьте свободны, раз вы этого хотели, – требуют они, – но будьте одиноки!»

Бывают, однако, исключения, когда к ним относятся более терпимо. Это прежде всего случается, если ясно доказано, что вся вина ложится на мужа и что его поведение было таким, которое женское сердце простить не может; кроме того, есть некоторые обстоятельства, располагающие к снисходительности. Так, легко прощают все женщине, занимающей высокое положение в свете и посвящающей часть своего состояния для устройства всевозможных развлечений с многочисленными гостями. Подобную женщину скорее оправдают, чем ту, которая ведет скромное и уединенное существование. Общество соглашается закрыть глаза на некоторое нарушение приличий при условии, что извлечет из этого какую–то выгоду. «Париж стоит обедни» – сказал Генрих IV, став из протестанта католиком. «Богатые приемы стоят некоторой снисходительности», – говорят женщины, сменяя нетерпимость на благодушие.

Этими обстоятельствами и объясняется расположение, которым пользовалась графиня Елена в свете несколько лет, несмотря на свое отделение от мужа и интимные отношения, существовавшие между нею и Морисом. Но однажды свет решил, что обманулся в своей снисходительности: мадам де Брионн обладала большим состоянием и знатным именем, но, тем не менее, очень редко устраивала у себя праздники и сама старалась как можно меньше выезжать с визитами.

Таким образом, редко кто удостаивался получить ее визитную карточку в тайной надежде, что в свой ответный визит к ней попадет за стол, ломящийся от яств, или на пышный бал. Великолепный особняк позволял, ей устраивать у себя званые вечера, но она их избегала; она довольствовалась тем, что устраивала чаепития для нескольких друзей и, кроме того, не откровенничала с теми, кто этого хотел бы. У нее были великолепные лошади, но она крайне редко выезжала в Булонский лес и не могла польстить самолюбию своих знакомых.

Однако для того, чтобы сделать скверную мину в отношении мадам де Брионн, нужен был какой–то повод, на который можно было сослаться, не признаваясь в эгоистических соображениях. Его искали и нашли, когда Морис Девилль после женитьбы вернулся к Елене де Брионн. Начиная с этого момента, когда говорили о жене Мориса, то вместо того, чтобы хвалить ее красоту, предпочитали сочувствовать ее участи. Не восклицали: «Ах, как она прекрасна!», а привыкли говорить: «Как она несчастна!»

Так Тереза, ничего еще не подозревающая, стала предметом общих симпатий, тогда как нечто вроде грозы, готовой разразиться, незаметно нависло над головой Елены.

Именно этим и решил воспользоваться Казимир. Может быть, он сменил бы свои побуждения на более благородные, если бы понимал, какой поступок он хочет совершить. Но он действовал как обычно легкомысленно, под влиянием охватившего его раздражения при мысли, что Морис, как прежде графиня де Брионн, закроет перед ним двери своего дома; кроме того, он боялся прослыть клеветником.

Может быть Елена, если бы она не удалилась под руку с бароном, смогла предотвратить грозившую ей опасность: непреодолимое воздействие ее красоты на сознание Казимира предохранило бы ее от слишком резких нападок. К несчастью, она сейчас отсутствовала в салоне, а молодой человек искал случая отплатить графине.

Этот случай не замедлил представиться. В салон вошел Морис, как раз спустя несколько минут после ухода мадам де Брионн. Он подошел к жене и нескольким лицам, окружавшим ее, и вручил ей шелковый мешочек для пожертвований, похожий на те, которыми пользуются в церквях для сбора денег с прихожан:

– Распорядители бала решили, что в конце вечера надо собрать пожертвования для бедняков, – сказал он. – Меня просили использовать все влияние, которое я на тебя имею, чтобы ты согласилась взять этот мешочек и приняла меры к тому, чтобы его наполнить.

– Когда дело касается бедных, я не могу отказываться, – сказала Тереза, принимая мешок. – Но, – продолжала она, – как я могу обойти всех? Толпа, как мне кажется, все увеличивается.

– В самом деле, мадам, – сказал шевалье, подошедший со своим другом, – мне пришлось выдержать настоящий бой, прежде чем я добрался сюда.

– Не знаю, почему для бала отвели такое ограниченное пространство, – заметил в свою очередь виконт.

– Боже мой, господа, довод очень простой! – воскликнул Казимир, бросаясь очертя голову в первую же беседу, которую он надеялся направить согласно своим тайным намерениям. – Этот особняк уже не в первый раз служит для проведения благотворительного бала; год назад его уже использовали с этой целью. Сформировалась привычка, вот и все.

– Как! Вы, кузен, говорите о привычке? Ведь прежде вы не считались с ней, – сказала Тереза, радуясь случаю отвлечь Казимира от его мстительных замыслов и не подозревая, что предлагает ему на помощь подходящий повод, за который он поспешил ухватиться.

В самом деле, Казимир обратился к Терезе, но повысил голос с таким расчетом, чтобы его услышали все присутствующие:

– С того дня, когда я излагал вам свою маленькую теорию, милая кузина, мне пришлось переменить свое мнение относительно привычки, ибо множество любопытных примеров доказали мне могущество воспоминания и привычки. Далеко ходить не надо, – продолжал он, напирая на эти слова и обращаясь преимущественно к женской половине собравшихся. – Разве каждый из нас не видел на этом балу очень красивую, богатую и знатную даму, некогда отделившуюся от мужа; теперь она вдова и, несмотря на некоторые обстоятельства, она опять вторглась в жизнь другого известного лица, что дает основание для припева одной песенки: