Пенни Джордан - Долина счастья

• Название: Долина счастья
• Автор: Пенни Джордан
• Жанр: Зарубежные любовные романы

Фелисити выросла с матерью-англичанкой. Родовитая семья ее отца отреклась от них. Фелисити винила в этом прежде всего Видаля, герцога де Фуэнтуалва. Когда девушка приехала после смерти отца в Испанию, неприязнь к Видалю вспыхнула с новой силой. Герцог отвечал ей тем же. Чем закончится это противостояние? И правда ли, что от ненависти до любви один шаг?

Перевод: А. Насакина

---

После последовавшей ссоры девушка ушла, а взбешенный Рори швырнул Фелисити на кровать. Она пыталась вырваться, но он долго издевался над ней, обливая пивом и осыпая бранью, а потом снова кинул ее на кровать.

В этот момент открылась дверь, и на пороге показались Видаль и ее мама. Сначала Флис ощутила облегчение, но затем она увидела взгляд Видаля, когда Рори развязно заявил:

– Она обожает это. Ей всегда мало. Спросите любого из парней. Они в курсе, что она постоянно наготове. Отличная малышка-нимфоманка.

Флис до сих пор помнила парализовавший ее шок. Она даже не была в состоянии защищаться и опровергнуть сказанное. Вместо этого Флис лежала, онемев от ужаса, пока Видаль выталкивал Рори из комнаты.

Мамино: «О боже, Флис», – громом отзывалось у нее в голове.

Позже конечно же Фелисити все объяснила маме, и та поверила ей, но Видаль уже уехал в Испанию. Та боль, которую она испытала, заметив его полный презрения и отвращения взгляд, превратила девичью влюбленность в чувство ненависти и гнева.

Флис больше не вернулась в школу. Она и три ее близкие подруги поступили в колледж после успешной сдачи экзаменов, и Фелисити дала себе слово сделать все, чтобы мама гордилась ею. Она больше никогда не позволит ни одному мужчине смотреть на нее так, как смотрел Видаль. Она ни с кем не обсуждала, какую боль ей принесло то, что он поверил распущенному парню. Это стало ее личным позором, и теперь Видаль вновь пробудил этот стыд.

Внизу, в библиотеке, в окружении фресок, написанных на библейские сюжеты, застыл с побелевшими губами Видаль. На полках стояли книги в кожаных переплетах с золотым тиснением. В комнате пахло кожей и старой бумагой.

Видаль считал себя человеком строгих устоев, испытывающим глубокое уважение к предкам и осознающим свой долг перед людьми, которые зависят от него. Никогда прежде его не охватывала подобная ярость. Никогда прежде он до такой степени не терял контроль над собой. Во всем виновата Флис.

Если бы не зажглись фонари…

Он смог бы остановиться в любом случае, уверял себя Видаль. Но внутренний голос заставлял его сомневаться. Вполне возможно, он поддался бы эмоциям и не успокоился бы, пока не уложил обнаженную Флис на кровать и не прижал ее своим телом к матрасу.

Видаль зажмурился. Он был уверен, что оставил прошлое позади, но Фелисити, словно отомстив, заставила его вспомнить все.

Ему необходимо покончить с этим. Он должен подвести черту. Должен избавиться от воспоминаний. И для этого нужно избавиться от Фелисити.

Видаль сжал зубы. Как только они встретятся с адвокатом Филиппа и подпишут необходимые документы, дающие Видалю право приобрести дом, который отец завещал Флис, он навсегда вычеркнет ее из своей жизни.

Флис, выплакав все слезы, стояла под душем в ванной комнате, прилегающей к ее спальне. У нее не осталось ни слез, ни злости – за исключением злости на саму себя. Ничего, кроме осознания, что она может простоять всю жизнь под бурным потоком воды, но уже ничто не способно смыть с нее тот позор, на который она сама себя обрекла, ответив на поцелуй Видаля.

Выйдя из душа, Флис потянулась за полотенцем. Может, действительно, ей не нужно было сюда приезжать? В письме, которое Видаль отправил в качестве душеприказчика ее отца, извещавшее, что отец оставил ей в наследство дом, говорило о том, что нет необходимости в ее приезде. Это не было нужно Видалю, однако было нужно ей, напомнила себе Флис, вытирая волосы. Она завернулась в полотенце, не желая смотреть на собственное тело, которое предало ее. Или это она предала его? Если бы у нее было больше опыта, больше любовников, если бы она вела тот стиль жизни, в котором ее обвинял Видаль, если бы она добровольно не запретила себе чувственные удовольствия, ей, конечно, было бы легче справиться с тем, что происходило сейчас.

Не может быть, чтобы Флис действительно хотела Видаля. Это просто невозможно.

Ее сердце так яростно билось, что ей пришлось прижать руку к груди, чтобы успокоиться.

Только женщина, лишенная гордости и неспособная защищаться, может позволить себе испытывать подобное желание к мужчине, который обошелся с ней так, как Видаль. Прошлое заманивало Флис в ловушку, не позволяя двигаться вперед. Прошлое и все еще не залеченные раны, которые нанес ей герцог де Фуэнтуалва.

Стук в дверь спальни разбудил Фелисити. Ее сон был тревожным. Тело ныло, а голова готова была лопнуть от злости и необузданных мыслей. В мозгу возник образ Видаля, его длинных пальцев, держащих дверную ручку. Флис немедленно накрыла волна эмоций, разжигая доселе неизвестную боль, которая вернула девушку в реальность.

Ночь, полная грез и мучений, сменилась ясным утром. Солнечные лучи заливали комнату, поскольку накануне Флис забыла задернуть шторы.

Легкий стук в дверь, разбудивший ее, был нерешительным и, следовательно, едва ли принадлежал Видалю.

Предупредив, что она сейчас откроет, Флис вскочила с кровати и обрадовалась, обнаружив за дверью молоденькую горничную, доставившую завтрак.

Поблагодарив ее, Фелисити взглянула на часы. Было уже восемь часов, а встреча с адвокатом отца назначена на десять. Флис не знала, где находится офис и как долго до него добираться. Она бы с радостью поехала туда одна, но, так как Видаль являлся душеприказчиком отца, это было невозможно.

Как только горничная ушла, Флис насладилась великолепным черным кофе и с удовольствием съела свежую булочку с ароматным, чуть горьковатым апельсиновым джемом. Мама рассказывала Фелисити об этом особом джеме, любимым всей семьей. Он готовился из апельсинов, которые росли в их садах. Его вкус напомнил Флис о матери, успокоило ее и возвратил решимость.

Через полчаса девушка приняла душ, надела чистую майку и повседневную черную юбку. Флис собрала волосы сзади и закрепила заколкой, чем невольно подчеркнула изящные черты лица и тонкую шею. Она по привычке прикоснулась к золотому кулону в форме сердца. Этот кулон ее отец подарил ее матери. Мама всегда носила его, а теперь Флис носила кулон в память о ней.

Немного туши и помады – и она была готова. Почти сразу же раздался стук в дверь – на этот раз более уверенный. Открыв, Флис увидела Розу. Экономка одарила ее подозрительным и осуждающим взглядом, как и прошлым вечером.

– Вам следует спуститься в библиотеку. Я провожу вас, – произнесла она по-испански и посмотрела на Флис, словно сравнивая ее с тем типом женщин, который предпочитал Видаль.

Но Фелисити приехала, чтобы встретиться с адвокатами отца, а не для того чтобы производить впечатление на мужчину, к которому она испытывает одну лишь неприязнь.

Только звук их шагов нарушал тяжелую тишину этого мрачного дома. Роза открыла дверь библиотеки и сказала, чтобы Флис ждала Видаля здесь.

В обычной ситуации Фелисити не удержалась бы и обязательно взглянула на корешки книг, стоящих на полках, но сейчас девушка была способна думать об одном: пусть эта встреча как можно скорее останется позади.

Как можно скорее? Почему ей так не терпится? Флис было известно содержание завещания – настолько, насколько это касалось ее. Отец оставил ей в наследство дом в фамильном поместье в долине Лекрин, который ему завещала бабушка Видаля, и сверх того небольшую сумму денег, в то время как земля, прилегающая к дому, была возвращена в поместье.

Не ошибается ли она, предполагая, что это завещание является своеобразным посланием? Может быть, такая мысль просто дает ей надежду на то, что это знак любви и раскаяния со стороны отца и в конце жизни он пожалел о том, что их отношения так и не сложились? Или глупо мечтать о том, чего и быть не могло?

Фелисити не сомневалась, что Видаль, разгадав ее мысли, мгновенно отнимет у нее хрупкую надежду и не оставит ничего, что смягчило бы боль одиночества, которую она испытывала в детстве. Вот почему он не должен знать, зачем она все же приехала в Испанию, а не осталась дома вопреки его совету. Возможно, на родине отца Флис наконец найдет то, что сможет ослабить ее боль. В конце концов, отец не просто так упомянул ее в завещании – это был знак. Может быть, знак любви, которой так жаждала девушка.

Но главная ее мечта заключалась в том, чтобы этот дом располагался как можно дальше от обиталища герцогской семьи.

Флис знала от матери, что этот дом не может сравниться с великолепием замка герцогов де Фуэнтуалва в идиллически-красивой долине Лекрин на юге провинции.

Расположенная на юго-западных склонах Сьерра-Невады и спускающаяся к побережью с субтропическим климатом, эта долина в давние времена была так любима маврами, что они прозвали ее Долиной Счастья. Голос матери Флис становился очень нежным, когда она рассказывала, как весной воздух наполнялся ароматами цветущих садов, окружающих замок.

Оливки, миндаль, вишня и виноград выращивались там в избытке. Флис было известно, что дом ее отца прозвали Домом цветущего миндаля, так как он стоял в саду среди этих деревьев…