Борис Романов - Капитанские повести

• Название: Капитанские повести
• Автор: Борис Романов
• Издательство: Мурманское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1979

---

Нас было четверо, и каждому, чтобы проводить Федю до подъезда, досталось по этажу.

21

Пассат начался! Виталий Павлович заметил это еще тогда, когда швартовался к луне-рыбе. Просто, пока шли неизменным курсом, слабый ветерок, дувший почти прямо в корму, не был заметен, а когда повернули на обратный курс, он сразу обнаружил себя. Этот ветерок и обеспечил удачную швартовку к рыбе, понадобилось лишь выйти на ветер от нее и в нужной точке остановить теплоход.

Пассат поднес судно к добыче, которой не суждено было состояться.

К вечеру ветер с северо-востока стал настолько ощутимым, что на волнах кое-где возникли гребешки, и стало возможным без боязни духоты открыть окна и иллюминаторы по правому борту и выключить «кондишн». Да, это был настоящий устойчивый, неизбежный, как судьба, пассат, которого с таким нетерпением добивались парусники, обессилевшие лавировать в погоне за случайными ветрами Конских широт.

В каюте с окнами настежь сразу потеплело, но зато воздух лишился синтетического привкуса, стало слышно открытое море и неуловимый аромат свежепросоленного ветра перебил запах цветов, одеколона и книг.

Это сразу заметил Андрей Иванович Поздняев, когда зашел посумерничать к капитану.

— Ловишь море, Виталий?

— Да, пока пассат не просолился.

— То есть?

— Он ведь сейчас спускается к нам сверху, с высоты нескольких километров, по склону субтропического антициклона. Дальше он пойдет над поверхностью моря я вберет в себя соль. А пока — он еще свеженький. Что у вас опять с глазом?

— Теперь с пониманием дела дышать буду. А глаз… Раздражение пошло от соли. Доктор посоветовал пару дней без стекляшки походить. Что, похож на пирата?.. Ты не хотел бы сегодня побеседовать с Георгием Васильевичем, Виталий?

— Признаться, не имею желания.

— Дело в том, что по этой командировке он доклад с выводами делать будет.

— И еще какой, судя по его целеустремленности. Андрей Иванович, он же не делом интересуется, а факты под какую-то свою концепцию подбирает, разве вы не видите? И потом… есть более существенные для производства моменты, чем личные промахи Вити Полехина. Жанна Михална из женсовета первой ласточкой была?

— Ты думаешь, ты во всем прав?

— Не думаю. Но, во-первых, с этим покончено. Во-вторых, не все романы на фронте были пошлыми, не всё и тут любовь до Нордкапа или до Скрыплева.

— Посочувствовать могу, а одобрить — извини!

— А то я не вижу! Было — домой после рейса стал ходить, как на службу. Разве это для моряка годится? Но я разобрался. Если нельзя сберечь все, надо беречь главное. Так и порешим.

— Надо предусматривать главное, Виталий.

— Ну, Андрей Иванович, для этого надо быть таким центропупом! Я не сумею…

— Были прекрасные люди, которые это умели.

— Мне до таких далеко. Я, так сказать, простой советский капитанчик… Ладно, не буду. Помполиту спасибо, что позволил самому во всем разобраться.

— Ха, — засмеялся Андрей Иванович, — я не сторонник благородства по принуждению. Ты, Виталий, взрослый человек и руководитель, еще бы я тебя учил. Ты сам себя учить обязан, без этого ты будешь просто фанфарон… Ты вот хорошо выступал на судкоме, Родена вспомнил, о призвании говорил. А ведь художник работает по призванию, но как быть с призванием для миллионов? Еще конкретнее: что сделать, чтобы у нас тут, в экипаже, все трудились по призванию? Или хотя бы как по призванию?

— Вы что, об этом хотите говорить с Охрипчиком? Так он же не поймет! Любая серьезная беседа немыслима без разбора недостатков. Тезисы надо подтверждать примерами. С Георгием Васильевичем я этого делать не хочу. Не вижу в нем самостоятельности. Не надеюсь на его трудовую биографию: он же канцелярист! Ничего, Андрей Иванович, честно говоря, кроме раздражения, он у меня не вызывает. Пусть смотрит на океан, зарабатывает свою валюту, в этого достаточно.

— Он послан обобщать опыт, и он будет докладывать… Знаешь какую новость я от него узнал? Оказывается, прежде чем послать боцмана красить форштевень, старпом взял с него расписку, что боцман пожелал лезть туда сам, добровольно.

— Я уже слышал, проверял. Он только предложил боцману расписаться за инструктаж по технике безопасности.

— Думаешь, это все порядочно?

— Не думаю. Дымкову трудно найти границу между требовательностью и самоуправством, он не чувствует себя сильным, а поэтому…

— Мы с ним еще повозимся, Виталий.

— Ну да, если он будет терпеть и дальше наши педагогические усилия.

— Кто же будет на Кубе первым, мы или «Волочёк»?

— «Волочёк», Андрей Иванович, это точно. Только что из дока! Видели на карте?

— На карте — то на карте… Тут никакого завалящего попутного теченья не найдется?

— Так оно же будет работать и на него. На полсуток, а то и больше, он будет впереди.

— Потому и рыбку ловили?

— Ну, ради такой рыбалки я бы в любое время остановился. Экипаж стал как новенький, и воспоминаний теперь на всю жизнь хватит. Я же видел, как вы там рукава засучивали и тряслись…

— Расскажу дома в Пензе, никто не поверит. Да и сам не верю. Увидел ее, ноги дрожат, как перед первой атакой. И вижу, что не вытащить, и удержаться, чтобы не попробовать, не могу. Ей-богу, два часа потом в себя приходил, руки успокаивал. Повеселил ты нас, Виталий!

— Ну и исполать вам…

— Комсомольское собрание планируем на завтра, о соревновании, спартакиаде. И о Мисикове, конечно.

— Долго же раскачивались! Он уже, наверное, и забыл про чехлы.

— Дело не в чехлах. Будем учить его партийному отношению к жизни. То есть? То есть вдумчивому.

— Не лежит у меня душа к таким ребятам. Один вид чего стоит! Племя длиннополое, с кривыми коленями, волосатое. Мужики! Боксеры! Космонавты! Нашли с кого моду слизывать, с западных педерастов! Мы после войны прошлогоднюю картошку выкапывать ходили, чтобы выжить, а эти прошлогоднее дерьмо выкапывать лезут, лишь бы походить не на себя, а на Джонни с обложки.

— Не бунтуй, Виталий. Не за то воевали. И Мисиков таким не будет.

— Надо, надо тянуть его, за руки, за лопухи его нескладные. И Графа, этого пацанишку. Да и всех.

— Раз-два, взяли! — засмеялся Андрей Иванович.

— Ладно, попьем вечерком у меня тут соку с вашим инструктором. Не люблю, когда человек на борту — и на отшибе!

22

Доброго вечера у них не получилось. Капитан рискнул для первого тоста сделать коктейль покрепче, с ромом, потом они перешли на обычный тропический напиток: сухое вино со льдом и водой, но Георгий Васильевич быстро и решительно пьянел, становился человеком все более общительным, как добрый старый расчувствовавшийся учитель, снизошедший до своих учеников. Может быть, банкет в его честь воодушевил его.

Он попросил не разбавлять вино водою, согласился лишь на лед в кубиках, и сидел, медленно отхлебывал капитанское «Саэро», и причмокивал при этом лежащей на языке льдинкой, словно конфетой.

— Чудесное, поразительное впечатление — эта луна-рыба! Я бы никогда не допустил, не поверил, если бы не увидел своими глазами, нет! — Он погрозил пальцем: — Но знаете ли, Виталий Павлович, не была ли наша остановка просчетом, ошибкой? Состязание с «Волочком» решают считанные часы, а мы сколько потеряли? Не ослабли ли, наконец, накал, интенсивность соревнования? Это нужно было учесть, принять в расчет.

— Ну, пока бы я рассчитывал, я бы потерял луну-рыбу из виду! Да и какой тут расчет, маневр капитана Уильямсона — и все. Чудес не бывает, «Вышний Волочёк» для нас недосягаем. И разрядка для экипажа необходима.

— Безусловно, конечно. Но ведь другой капитан не остановился бы ради рыбы? Что, не так, по-другому?

— Каждому свое — сказал Адя Шикльгрубер, — нехотя ответил Виталий Павлович, — был бы я другим, я бы тоже не остановился.

— Чего другого, а внимания, любезности к людям у вас хватает. Зрелище чудесное, незабываемое, нет! — И Георгий Васильевич снова погрозил пальцем: — Да вы и не к такому привыкли, а для меня, для земного, берегового человека это выше всех слов. Я восхищен, благодарен! Это незабываемо!.. Кстати, кто этот Адя, как его, Шиклюбер?

— Был, слава богу, был один такой тип, — вмешался Андрей Иванович. — Чего же мы сидим порожние? Как, Виталий Павлович, еще по полстакана? Подарок Грузии — легчайшее «Саэро»?

— Кто этот Адя, я не знаю, но выражение слышал наверняка, точно, — упрямо повторил Георгий Васильевич.

— Ну, земля слухом пользуется, — ответил капитан, задраивая окна и включая кондиционер на третью ступень охлаждения. — Вы не обращайте внимания.

Андрей Иванович снова разбавил вино водой из холодильника, но Георгий Васильевич воспротестовал:

— Зачем, что вы! Конечно, я не чета, не пара морякам, но вы уж позвольте мне, как имениннику, самому. Лучше меньше, да лучше!