Екатерина Мурашова - Гвардия тревоги

• Название: Гвардия тревоги
• Автор: Екатерина Мурашова
• Жанр: Детская проза
• ISBN: 978-5-902326-75-5

«Гвардия тревоги» — новое произведение Екатерины Мурашовой, автора «Класса коррекции» — самой обсуждаемой книги последних лет о современной российской школе, о педагогах и о «проблемных» подростках.

Попав в 8 «А» из других школ, Тая, Дима и Тимка оказываются «в стороне» от одноклассников, словно объединенных некой общей таинственной целью. В новом классе нет «дедовщины», никого не травят, ни на ком не «ездят». Откуда же у новичков странное чувство обособленности, изолированности, порой переходящее в панику?!

Не устояв перед искушением раскрыть тайну одноклассников, герои повести окажутся на пути понимания сложных механизмов в себе и в других. И перед каждым из них встанет необходимость сделать выбор.

В мае 2008 г. «Гвардия тревоги» стала лауреатом Национальной детской литературной премии «Заветная мечта».

---

Почему-то от маминого заступничества Тае стало еще обиднее. Вот если бы она согласилась с сестрой и так же твердо заявила, что все это ерунда, не стоящая внимания, и, в чем бы Тая ни пошла на вечеринку у Димы Дмитриевского, не имеет никакого значения, потому что вовсе не это в человеке главное, а наоборот… В этом месте своих рассуждений Тая окончательно запуталась. На глазах выступили слезы.

— Если не будешь больше нудить и разводить сырость, — сказала тетя Зина, — я дам тебе свою белую блузку с кружевами и золотую цепочку с жемчужиной-кулоном. То, что черное стройнит, — бред. Черное могут носить только люди с идеальной фигурой. Белое — все остальные. Наденешь блузку навыпуск с джинсами, она тебе будет почти до колен — никаких складок никто не увидит, даже если станешь на турнике подтягиваться. Решительные противоречия стилей — писк сезона. Например, кружева и джинса. У меня подруга детства — модельер, я от нее знаю наверное.

Тая шмыгнула носом, загоняя «сырость» обратно, и поспешно кивнула. Она ничего не понимала в тенденциях современной моды, никогда не видела в гардеробе маминой сестры белой блузки с кружевами, но тети-Зининому вкусу отчего-то абсолютно доверяла. Впрочем, кулон с жемчужиной на тоненькой золотой цепочке она уже видела и оценила его как очень изящный. Среди маминых украшений ничего подобного не было. Таина мама любила массивные золотые кольца с большими яркими камнями. Папа хорошо знал вкусы жены и всегда дарил ей соответствующие ее предпочтениям подарки. Еще Таина мама любила янтарь и называла его солнечным камнем.

На том вроде и порешили.

Когда Тая прибежала из школы, тетя Зина была на работе. Тая тут же вспомнила, что тетка по субботам ведет в институте семинар, задохнулась было трагическим всхлипом (идти в теткину комнату и копаться в ее вещах она, разумеется, не посмела бы), но напрасно: отглаженная, белая в синеву блузка висела на спинке стула, а на столе перед ней лежала маленькая темно-синяя коробочка — явно с кулоном и цепочкой. Тетя Зина не забыла о своем обещании. Тая отчего-то вспомнила отца, который вечно забывал все, что обещал дочери, и, длинно и тяжело вздохнув, использовала-таки уже родившийся в горле всхлип по назначению.

— Как в школе? — спросила вернувшаяся из кухни мама Таи.

— Пятерка по литературе и две — по истории. За контурные карты, — отрапортовала Тая.

— Умничка! Помой руки и иди есть, — сказала мама. — Щи с беляшами.

— Мам, я же на вечеринку иду, — нерешительно (щи с беляшами она очень уважала) возразила Тая. — Чего ж я наедаться-то буду?

— Да ты что! — Марина картинно всплеснула полными руками. — Совесть-то у тебя есть или как? Подумай сама: ты сказала, этот мальчик весь класс пригласил, значит вас туда без малого двадцать пять человек явится — разве на всех напасешься? Что-то подадут угостить — это понятно: чай там, бутербродики, тортики сухие я бы лично купила. Так ведь не станешь же набрасываться, как с голодного острова! Неприлично это. Слушать не хочу! Садись сейчас же и ешь щи!

— Да, конечно, мамочка, ты права, — не без удовольствия согласилась Тая. — Я просто не подумала.

После щей Тая в домашнем халатике минут пять без толку покружила по комнате, переживая. Как назло, на глаза все время попадалось зеркало. «Разбить его, что ли?» — подумала девочка, но тут же разумно отказалась от этой мысли, потому что без зеркала тоже неудобно.

Стрелка на часах застыла на половине третьего. Чтобы убить время, Тая села за стол и попыталась читать параграф по анатомии на понедельник. Ничего не запоминалось, да и при взгляде на иллюстрацию, на которой был изображен человек без кожи, щи в желудке чувствовали себя неуютно. Тогда Тая взяла атласы и цветные карандаши и аккуратно, мелкими буковками выполнила задания на контурных картах сначала по истории, а потом и по географии. Контурные карты были заданы на следующую пятницу, но Тая любила делать уроки вперед, не откладывая до последнего момента. Немного полюбовавшись красиво разрисованными контурными картами с разноцветными стрелками и значками, Тая убрала их в ящик. Взглянула на часы (в зеркало не смотреть!). Отлично! Можно потихоньку начинать умываться-одеваться.

— Мамочка, — сказала Тая, вернувшись из ванной и переодевшись. — Можно я немножечко твоей помады возьму?

— Зина, когда уходила, меня предупреждала, что ты будешь просить, — быстро ответила Марина. — Сказала: решительно никакой косметики! В тринадцать лет кожа свежая — все это не нужно и признак вульгарности.

Слова были категорически не Маринины, и Тая сразу догадалась, что если по-умному надавить, то в отсутствие старшей сестры мама не устоит.

— Мамочка, мне уже скоро четырнадцать будет, — напомнила она.

— Все равно не нужно, — с ноткой неуверенности в голосе повторила Марина.

— Ну мамочка, ну пожалуйста, я же розовую возьму, неяркую совсем, — бодро заканючила Тая.

— Ну ладно, если только розовую…

Тая решительно встала перед зеркалом. Длинные ресницы со светлыми кончиками, розовые круглые щеки…

— Мамочка! Я еще чуть-чуть пудры возьму, а то у меня после душа щеки и нос блестят, как у поросенка…

— Разве у поросят блестят щеки? — удивилась Марина.

— Ага, — безмятежно откликнулась Тая, энергично работая пуховкой. Потом окинула критическим взглядом результат. — Мам, ресницы мешают!

— Как мешают?! — испуганно переспросила Марина. — Чем это тебе ресницы помешали? И куда же их девать-то?

— Я в том смысле говорю, что все остальное уже накрашено, а у них кончики белые, — пояснила Тая.

— И что же? — мама прикинулась категорически не понимающей. Наставления сестры, по-видимому, снова активизировались в ее памяти.

— Ты мне свою тушь дай на одну крошечную минутку, — сказала Тая. — Я только кончики и подкрашу. Будет вообще незаметно. Зато красиво — волосы-то у меня, можно сказать, светлые. Если их немного начесать…

— Тая…

— Ну мамочка, мамочка, мамочка… — снова заныла дочь. — Ты же знаешь, как я переживаю из-за своей внешности-и… И если кто-то все равно косметику придумал, то могу я от нее стать хоть чуть-чуть покрасивее…

— Нормальная у тебя внешность, что ты такое придумала, Таечка… — проворчала Марина.

Тая украдкой улыбнулась своему отражению — она прекрасно понимала, что мама опять сдалась.

Выйдя из дома, Тая огляделась. Откуда-то сгустился рыжий туман. Дома выступали неясными громадами. Солнце просвечивало четко очерченным малиновым шаром, похожее на чужую планету, случайно приблизившуюся к земле.

«Какой странный город!» — подумала Тая и, поежившись, взглянула на часы. В гости и на свидания надо чуть-чуть опаздывать, это ей объясняли мама и теперь еще тетя Зина, зато папа всегда требовал точности минута в минуту. Сама же Тая на всякий случай всегда выходила заранее. Поэтому потом приходилось наматывать круги вокруг чего-нибудь, что подвернется. «Интересно, как будет со свиданиями?» — вспомнила Тая и тут же оборвала свои мечты. Кто это ее, толстую корову, пригласит на свидание?! Смешно даже думать!

Проблуждав в тумане восемь минут после назначенного срока и отведя две минуты на подход и подъем по лестнице, Тая решительно зашагала к большому серому дому дореволюционной постройки. Она знала про седьмой этаж, но специально не ездила на лифте, чтобы были физические упражнения. Так ей посоветовала тетя Зина. В Сибири семья Таи жила на первом этаже.

Так и не отдышавшись после крутого подъема, она позвонила в дверь.

Дима отворил дверь, стараясь придать своему лицу то трудно определимое выражение, которое (вместе с черно-красным значком) было отличительным признаком его теперешних одноклассников.

На пороге стояла толстая девочка Тая, улыбалась ярко-розовыми перламутровыми губами и… пыхтела, как игрушечный паровоз. Дима вздрогнул и попытался изменить лицо.

— Ой! Пых! — сказала Тая и приложила ладонь к щеке. — Это ты? («А кого она ожидала здесь увидеть?!» — подумал Дима.) Пых! Пых! Здравствуй!

— Здравствуй, Тая. Проходи, пожалуйста, — вежливо произнес он. — Давай я тебе помогу.

Тая послушно сняла плащ и передала его Диме. Дима повесил его на вешалку и оглядел девочку, почти не скрывая своего удивления. На ней была широкая и очень длинная белая рубашка. Одна щека почему-то казалась заметно краснее другой. Перламутр на губах светился в коридорных сумерках. Стриженные лесенкой волосы стояли немного дыбом. «Наверное, это что-нибудь очень модное, в чем я ничего не понимаю», — решил наконец доброжелательный Дима.

— Дима, представь мне свою гостью, — послышался из дверного проема голос Александры Сергеевны.

— Бабушка, это Тая. Тая, это…

Новый звонок прервал его на полуслове.

Одноклассники, как и предполагал Дима, пришли все вместе.