Николай Дежнев - Уловка Усольцева

• Название: Уловка Усольцева
• Автор: Николай Дежнев
• Жанр: Короткие истории

Рассказ опубликован в газете Московская Правда от 28 ноября 2008 г.

---

Николай Дежнев Уловка Усольцева

Человеку неискушенному, живущему обыденной жизнью, легко может показаться, что культура имеет мало общего с его насущными проблемами и уж подавно нет от нее пользы, когда речь заходит о раскрытии преступлений. Но так ли это?.. Призванная подсластить бессмысленность существования, коллекция иллюзий и заблуждений — а чем еще является культура? — приносит порой весьма неожиданные результаты. Казалось бы, какой прок от застрявшей в голове даты битвы на Калке или имени автора, в шутку написавшего «Черный квадрат», да еще и не один? На самом же деле оказывается, что думающему человеку никакое знание не во вред, а кое — что еще и на пользу. Не зря лучшие представители человечества не досыпали ночей, только бы внести в его копилку и свою малую толику… правда во все времена находились и такие, кто из этой сокровищницы выносил, и, надо признать, не без большой для себя пользы.

Об этом и думал за вечерним чаем Петр Прохорович Усольцев, рассеянно глядя перед собой и помешивая в кружке давно успевший раствориться сахар. И если думалось полковнику другими словами, то не от отсутствия эрудиции, а в силу необходимости закрыть в ближайшее время дело о краже в библиотеке. Не в сельской, где никто этого бы и не заметил, не в районной, а в одной из самых главных в стране. Поиски украденных произведений искусства длятся, как правило, месяцами, а то и годами, но на этот раз министерское начальство взяло дело под личный контроль, как будто ценную книгу умыкнули у кого-то из политических бонз или олигархов. Правда справедливости ради приходилось признать, что повторное издание Библии Гутенберга относилось к инкунабулам и могло стоить несколько сотен тысяч долларов. Преступник, человек без сомнения высокой культуры, не мог этого не знать, и наверняка входил в круг тех немногих сотрудников библиотеки, кто имеет доступ в спецхран. Там же, как лично убедился Усольцев, в соседних шкафах лежали Альдовские издания — книжки тоже, мягко говоря, не из дешевых — но на них вор не позарился.

Подозреваемых, — думал Петр Прохорович, сведя к переносице тронутые сединой густые брови, — наберется человек двадцать, вообще говоря, немного, но и следов нет никаких. Сотрудников библиотеки, конечно, можно перебрать одного за другим, только это вряд ли что-то даст, очень сомнительно, чтобы раньше вор совершал подобные преступления. Поймать его на сбыте тоже не удастся, если книга украдена не под заказ, то, зная ей цену, он не побежит в ближайший букинистический, а ляжет на дно. В таком случае Библия Гутенберга украсит собой список находящихся в розыске произведений искусств, который и без нее включает около пятидесяти тысяч наименований. Пройдет какое-то время и она всплывет на черном рынке той же Франции, где, как заведено, ее купят за четверть цены, что, впрочем, деньги тоже немалые…

Вера Васильевна поглядывала на мужа с беспокойством. Чай давно остыл, к любимым пирожкам он так и не притронулся, из чего следовало, что у ее Петруши на службе неприятности. Жена сыщика, она в полной мере владела методами дедукции, но дознание решила отложить на потом. Да и, если так вот разобраться, какая может быть приятность у начальника отдела по борьбе с кражами культурных ценностей? Разве что найдут случайно спрятанную неумело картину или таможня прихватит для разнообразия контрабандистов, да и то только потому, что те не оплатили услугу заранее. Таможенников Вера Васильевна особенно не любила. Принадлежавшую Усольцевым на восьми сотках хибару со всех сторон теснили их дворцы, наглядно свидетельствующие:, что таможня действительно дает добро, и немалое. Но это так, к слову, теперь же ее куда больше беспокоила задумчивость мужа, ничего хорошего не предвещавшая. Она подозревала, что в тайне Петр Прохорович подумывает, а не послать ли службу к чертовой матери, но сильно сомневалась, что он решится на такое. Профессиональные сыскари принадлежат к особой породе людей, относящихся к своему делу, как к игре, без которой их существование было бы лишено смысла. Сразу по окончании университета, где они и познакомились, Усольцев пошел работать в МУР и ни разу за все эти годы о своем решении не пожалел. Но, глядя на его нахмуренный лоб, Вера Васильевна понимала, что сейчас мужу приходится туго и от невеселых размышлений его стоит попробовать отвлечь.

— На-ка, Петенька, взгляни, чем приходится заниматься! — протянула она Усольцеву сброшюрованную пачку листов.

Петр Прохорович поднял голову и посмотрел на жену отстраненно.

— Почитай, почитай, — повторила Вера Васильевна, подталкивая к нему по скатерти очки, — тебе будет интересно!

С видимым трудом возвращаясь к реальности, Петр Прохорович взял в руки бумагу и долго смотрел на нее, как если бы не понимал, чего от него хотят.

— Там, где подчеркнуто, — уточнила Вера Васильевна, заранее едва заметно улыбаясь.

Как будто углубляясь с головой в документы, Усольцев привычно нахмурился и пробежал отмеченную строку глазами. Посмотрел на жену растерянно после чего перечел заново, на этот раз едва ли не по слогам: «Безвылазно живя в Ясной Поляне, Пушкин закончил роман „Горе от ума“ и поспешил показать его Добролюбову, с мнением которого считался.»

Голос полковника дрогнул:

— Что это?..

— Это?.. — улыбнулась готовая к такой реакции мужа Вера Васильевна. — Это курсовая работа, студента четвертого курса Мшанского, между прочим, не самого на потоке худшего. Он, по крайней мере, способен излагать и язык у него подвешен, а есть и такие, кто двух слов связать не могут. Слава богу, меньше чем через год все, как один, получат диплом о высшем образовании и пойдут в народ нести добро и, что самое страшное, вечное…

— Но… — не дослушал жену Усольцев, — это же бред сивой кобылы в знойный полдень! Нет, это хуже бреда, это убогость мысли! И ты говоришь, что с такой кашей в голове вы выпустите его из университета?.. Ну, допустим, он мог перепутать Грибоедова с Пушкиным, они тезки… — Петр Прохорович схватился руками за голову: — Господи, что я говорю! Но… Когда Александра Сергеевича убили Добролюбову, если мне не изменяет память, было что-то около года…

— Нет, Петенька, она тебе не изменяет! Только никого из студентов я отчислить не могу, скорее уволят меня. Университет у нас частный, студенты, как пчелки, несут хозяину деньги, из которых, кстати, мне платят зарплату, поэтому есть негласное указание ректора — впрочем, почти официальное — меньше «хорошо» недоумкам не ставить…

Ответить что-то на это Петр Прохорович не нашелся. Вера Васильевна ушла спать, а он долго еще сидел в кресле с книгой, забывая листать страницы.

Утром за завтраком Усольцев выглядел усталым, но довольным. Надев в передней пальто, он, как было заведено, поцеловал жену и, к ее несказанному удивлению, попросил передать Мшанскому, чтобы тот ему позвонил. А буквально через несколько дней полковник пришел домой с цветами и бутылкой хорошего французского вина. На вопрос Веры Васильевны: какое событие отмечаем, пробурчал нечто невразумительное и загадочно подмигнул, а после обеда усадил ее заинтригованную в кресло и включил магнитофон:

— Надеюсь, это тебя позабавит! Мне тоже невредно еще разок послушать!

Из динамиков раздалось шипение и незнакомый женский голос произнес:

— Уважаемые коллеги! С согласия директора библиотеки, для сотрудников ряда отделов запланировано провести цикл лекций по истории мировой культуры, к которой мы с вами имеем самое прямое отношение. Обзорное сообщение любезно согласился сделать выпускник Университета мировой культуры Илья Мшанский, которому я с удовольствием и представляю слово.

Послышались жиденькие аплодисменты. Вера Васильевна посмотрела на мужа удивленно, но полковник поднес к губам палец. В столовой уже звучал хорошо знакомый нагловатый говорок ее студента:

— Дамы и господа! Тема моего сообщения — история феномена, который мы привыкли называть культурой, вот и давайте вместе подумаем, где искать ее корни, посмотрим на тех деятелей, кто мостил ей дорогу через века.

Вслушайтесь в само слово — культура! Как писал поэт — песенник Матусовский: «Как много в этом звуке…» и не ошибся — много, очень много! Если хорошо приглядеться, все мы, ныне живущие, — отпрыски культуры, впрочем большинство — ее внебрачные дети. Больно видеть, как в суетности своей люди пробегают мимо стоящего на Волхонке Русского музея, годами не заглядывают в Третьяковку, пусть краем глаза, но взглянуть на полотно Иванова «Явление Иисуса народу», полюбоваться тщательно выписанной Верещагиным пиетой или скорбящей плакальщицей на его знаменитой картине «Апофеоз войны». Утомленные изделиями Церетели, опущенные ниже сточной канавы писаниями детективисток, люди забывают о существовании прекрасного, а ведь еще древними было сказано: хомо хоминис люпус эст, что означает — искусство вечно, время ж быстротечно!