Джордж Мартин - Воины

• Название: Воины
• Автор: Джордж Мартин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59579-2

«Истории о воинах люди рассказывали с тех самых пор, как они вообще начали рассказывать истории. С тех пор, как Гомер воспел гнев Ахилла, а древние шумеры поведали нам о Гильгамеше, воины, солдаты и герои всегда пленяли наше воображение. Они являются частью любой культуры, любой литературной традиции, любого жанра. <...> Авторы рассказов и повестей, вошедших в этот сборник, — известные писатели, создатели бестселлеров и лауреаты многих наград, печатающиеся во многих издательствах и пишущие в разных жанрах. Всех их мы попросили об одном: написать рассказ про воина. Некоторые выбрали тот жанр, в котором написаны самые известные их работы. Другие решили попробовать что-нибудь новенькое. На этих страницах вы встретите воинов всех видов, размеров и цветов, воинов всех эпох человеческой истории, вчерашних, сегодняшних, завтрашних, и воинов из миров, которых никогда не существовало. Некоторые из этих историй печальные, некоторые — смешные, многие — захватывающие».

Джордж Мартин

В сборнике впервые на русском языке публикуется рассказ из цикла «Песнь Льда и Пламени»!

---

От мастер-сержанта не ускользнула горькая ирония сложившейся ситуации. На этот раз его отряд находился на коротком конце «асимметричных боевых действий», и было это тошно до не могу. С другой стороны, Бачевски на собственном горьком опыте знал, насколько эффективны могут быть партизаны в подобной местности.

Когда Харах просмотрел последние дополнения к местонахождению цели, в его рычании к досаде добавилось удовлетворение.

Продвижение шло куда медленнее, чем он рассчитывал, и утро перетекло во вторую половину дня, но, похоже, у человеков наконец закончились ракеты. Это означало, что он может подогнать свои беспилотники достаточно близко, чтобы стало видно, что за чертовщина происходит, и его темп наступления начал возрастать.

И это было чертовски хорошо, поскольку он уже потерял двадцать процентов своих войск.

«Ну что ж, может, потери и велики, но их я тоже заставил заплатить!» — сурово подумал Харах. Оценка потерь противника в реальном времени была, как известно, весьма недостоверной, но даже по самым пессимистическим оценкам полковника, человеки потеряли к нынешнему моменту свыше сорока бойцов.

Это были хорошие новости. Плохие новости заключались в том, что человеки, похоже, были на удивление хорошо обеспечены оружием пехоты, а командир их дрался не менее умно, чем любой другой людь, о котором Хараху доводилось слышать. Шонгайрийцы значительно превосходили его в живой и огневой силе, но он очень успешно огрызался. На самом деле потери Хараха, невзирая на гравипланы и минометы, были самое меньшее в шесть-семь раз больше, чем у человеков. Кроме того, этот командир превосходно знал местность и безжалостно использовал свое превосходство, и пехота Хараха столько раз напарывалась на спрятанную взрывчатку, что всякий на их месте начал бы осторожничать.

«Во что бы мы ни сунули нос, — подумал полковник, — это что угодно, но только не обычная группа сельских жителей. Кто-то потратил массу времени на рекогносцировку этих треклятых гор. Они дерутся на позициях, которые были заранее выбраны для обстрела. И эта взрывчатка... кто-то чертовски тщательно выбрал места, где ее заложить. Кто бы это ни был, он знал, что делает, и явно не один месяц готовил позиции».

Полковник невольно на миг ощутил уважение к своему человековскому оппоненту. Не то чтобы это в конечном итоге что-то меняло. Съемка с беспилотников была все еще куда менее подробной, чем хотелось бы полковнику, но ясно было, что убегающие сельчане в конечном итоге идут в тупик.

Бачевски начал приходить в отчаяние.

Утром, вначале, у него было сто солдат и сто пятьдесят ополченцев из числа местных жителей. Мастер-сержант знал, что каждый командир в подобном бою склонен переоценивать свои потери, но он сильно бы удивился, если не потерял к нынешнему моменту самое меньшее четверть своих людей.

Это уже само по себе было достаточно скверно, но худшее было впереди.

Позиция «Бастонь» никогда не была рассчитана па то, чтобы выдержать полномасштабную атаку шонгайрийцев. Она на самом деле задумывалась как место отступления и случае нападения людей, охотящихся за сделанными на зиму запасами сельчан. Это означало, что «Бастонь», невзирая на название, была всего лишь укрепленным складом, а не какой-нибудь там последней цитаделью. Мастер-сержант подготовил ее оборону насколько мог, поему и в голову никогда бы не пришло пытаться удержать ее в схватке с сотнями шонгайрийских пехотинцев, пользующихся поддержкой танков и минометов.

«Хватит пинать себя! — прорычал внутренний голос. Строить укрепления, которые ты мог бы удерживать при подобном нападении, никогда не имело смысла. Ну продержался бы ты сколько-то, и дальше что? Они в конечном итоге просто обрушили бы тебе на голову чертов кинетический удар, только и всего».

Бачевски знал, что это правда, но правдой было и то, что единственный путь к отходу с этой позиции проходил по такому крутому склону, что был почти непреодолим. «Бастонь» была рассчитана па то, чтобы устоять против любого вероятного нападения людей, а без хранящихся здесь припасов шансы членов их анклава пережить наступающую зиму были, мягко говоря, минимальными. Так что они с Мирчей сделали ставку на это убежище, укрепили его, насколько было возможно... и теперь оно превратилось в ловушку для множества их людей, которым было не под силу отсюда выбраться.

Бачевски посмотрел на затянутый дымом лес; от этого дыма заходящее солнце сделалось кроваво-красным. Он знал, что его людям некуда бежать. Они достигли своего последнего рубежа, и мастер-сержанту сейчас требовалась каждая унция дисциплины, какой он научился за свою жизнь, чтобы совладать с отчаянием.

«Прости, Мирча, — подумал мастер-сержант. — Я облажался. Теперь нам всем кранты. Я только рад, что ты все-таки не успел вернуться вовремя».

На скулах Бачевски заиграли желваки. Он схватил за плечо Марию Авереску, одного из своих гонцов.

— Мне нужно, чтобы вы нашли Ганни Мейерса, — сказал он на румынском, которым в конце концов начал овладевать.

— Он мертв, старшой, — сурово откликнулась Мария, и у Бачевски заныло под ложечкой.

— А сержант Рамирес?

— Думаю, он тоже. Я знаю, что ему попали вот сюда, — Авереску ткнула пальцем себе в середину груди.

— Тогда найдите сержанта Ионеску. Скажите ему... — Бачевски сделал глубокий вдох. — Скажите, что я хочу, чтобы он со своими людьми вывели отсюда столько детей, сколько сумеют. Скажите, что мы отвоюем для них столько времени, сколько сумеем. Ясно?

— Да, старшой! — мрачное лицо Авереску побледнело, но она решительно кивнула.

— Отлично. Иди!

Он отпустил ее плечо. Женщина стрелой метнулась сквозь дым, а Бачевски двинулся к командному пункту.

Разведчики шонгайрийцев осознали, что продвижение человеков замедлилось еще больше. Болезненный опыт заставлял их относиться к переменам с большим подозрением, и они пробирались вперед крайне осторожно.

И они были правы, что осторожничали.

«Бастонь» была построена вокруг глубокой пещеры, представлявшей из себя защищенный и легко маскируемый склад для припасов на зиму и корма для домашней скотины. Однако же маскировка была не единственной ее защитой.

Услышав взрывы, Бачевски свирепо оскалился. Он все еще сожалел, что у него не было мин получше — он отдал бы левую руку за пару клетей с «клейморами», но румынские противопехотные мины, которые Бесараб ухитрился где-то раздобыть, все же были лучше, чем ничего. Минный пояс был не настолько широк, как хотелось бы мастер-сержанту, но шонгайрийцы явно не осознали, куда зашли, и Бачевски слушал их пронзительные крики с кровожадным удовлетворением.

«Может, я их и не остановлю, но заплатить заставлю по полной. А может быть — может быть, — Ионеску все-таки удастся вывести хоть кого-то из ребятишек».

Бачевски не позволил себе подумать о том, как эти дети будут бороться за жизнь подступающей зимой, не имея ни пищи, ни крыши над головой. Он просто не мог.

— Гонец!

— Да, старшой!

— Найди капрала Гутьерреса, — велел Бачевски юноше. Передай ему, что пора сплясать.

Шонгайрийцы остановились вдоль края минного поля. Мины здесь были поставлены неглубоко, а пара стодвадцатимиллиметровых минометов, раздобытых где-то все тем же Бесарабом, обрушила на противника свой смертоносный огонь. Даже теперь мало кому из шонгайрийцев доводилось сталкиваться с человеческой артиллерией, и тридцатипятифунтовые фугасные авиабомбы стали для них сокрушительным опытом.

Командир полка Харах скривился, когда сеть связи внезапно захлестнула волна сообщений об артобстреле. Даже после неприятного сюрприза в виде зенитных ракет такого он не предвидел.

И без того существенные цифры потерь среди его передовых отрядов пехоты взлетели еще выше, и полковник прорычал в рацию своему командиру оружия поддержки:

— Найдите эти проклятые минометы и уничтожьте их! Немедленно!

Пехота Хараха принялась отступать, и тут к артобстрелу и минным полям добавился автоматный огонь. Но эго были те, кто выжил, и они усвоили уроки, давшиеся им дорогой ценой, и их младшие офицеры начали пробираться вперед, выискивая проходы.

Три тяжелых миномета, установленных на небронированных автомобилях, с трудом пробирались по узкой тропе следом за ними, пытаясь определить местонахождение человековских минометов. Но густой лес и пересеченная местность не позволяли четко засечь радаром, откуда ведется огонь. В конце концов, отчаявшись обнаружить реальное местонахождение минометных гнезд, они открыли огонь по площадям.

Шонгайрийские минометы были более мощными, и раскаленные добела вспышки принялись рушиться на местность за передовыми позициями Бачевски, и мастер-сержант услышал у себя за спиной крики.