Джордж Мартин - Воины

• Название: Воины
• Автор: Джордж Мартин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59579-2

«Истории о воинах люди рассказывали с тех самых пор, как они вообще начали рассказывать истории. С тех пор, как Гомер воспел гнев Ахилла, а древние шумеры поведали нам о Гильгамеше, воины, солдаты и герои всегда пленяли наше воображение. Они являются частью любой культуры, любой литературной традиции, любого жанра. <...> Авторы рассказов и повестей, вошедших в этот сборник, — известные писатели, создатели бестселлеров и лауреаты многих наград, печатающиеся во многих издательствах и пишущие в разных жанрах. Всех их мы попросили об одном: написать рассказ про воина. Некоторые выбрали тот жанр, в котором написаны самые известные их работы. Другие решили попробовать что-нибудь новенькое. На этих страницах вы встретите воинов всех видов, размеров и цветов, воинов всех эпох человеческой истории, вчерашних, сегодняшних, завтрашних, и воинов из миров, которых никогда не существовало. Некоторые из этих историй печальные, некоторые — смешные, многие — захватывающие».

Джордж Мартин

В сборнике впервые на русском языке публикуется рассказ из цикла «Песнь Льда и Пламени»!

---

— Меня застукали, когда я занималась сексом. С человеком, с которым было нельзя, — сказала она, глядя в пол. — Мой муж. В нашей спальне. Я обещала ему никогда больше не встречаться с этим человеком... никогда больше не встречаться с ней.

Она подняла голову и слабо улыбнулась.

— Ну а подробности вы узнаете завтра.

Наступила моя очередь.

— Рассказать про то, как меня застукали, когда я дрочил?

Кто-то нервно хихикнул.

— Думаю, самое плохое... со стороны может показаться, что это пустяки. Но тогда я чуть с ума не сошел от чувства собственной вины. И теперь, десять лет спустя, меня это все еще беспокоит.

Мне было, наверное, лет пятнадцать. Я шел по парку и увидел на дорожке черепаху. Это было редкое событие. Большая такая коробчатая черепаха. Она втянула голову и лапы. Я потыкал ее палкой, но она, разумеется, вылезать не пожелала.

И тогда — не знаю, что на меня нашло, — я подобрал кирпич и изо всех сил ударил им черепаху. Панцирь раскололся. Черепаха ворочалась внутри, бледная и окровавленная. Я убежал со всех ног...

Мы помолчали. Наконец Канди сказала:

— Да, я понимаю. Хотя у нас дома мы добывали черепах и варили из них суп, так что я привыкла к мысли, что черепаха — это еда.

Она посмотрела на Каролин, подняла брови.

Каролин покачала головой.

— Я, наверно, была очень домашней девочкой. Никакого тебе секса и насилия. Правда, как-то раз меня застали за мастурбацией, но мама только рассмеялась и сказала, что такими вещами надо заниматься у себя в комнате.

У нас был экзамен по химии, в предпоследнем классе старшей школы. И девочка, которая работала в офисе, нашла экземпляр ответов на вопросы и продала его мне за десять баксов.

Это и само по себе было плохо — в смысле, я никогда прежде ничего такого не делала. По самое ужасное было то, что я и так знала большую часть ответов. «Хорошо» мне бы поставили в любом случае. А у этой девочки теперь были доказательства, что я обманщица, и она могла рассказать об этом кому угодно!

И я ее убила.

Канди подняла глаза и улыбнулась.

— Только мысленно, конечно, но все равно...

Ричард решил оживить вечеринку, подсыпав слабительного в пунш, но, как назло, переборщил, и несколько человек попали в больницу (включая его самого, он тоже пил пунш, чтобы отвести от себя подозрения).

Саманта годами воровала деньги из кошелька матери, каждый раз, как та приходила домой пьяной.

Мэл жестоко подшучивал над своим братом-олигофреном.

Сара помогла своему отцу расстаться с жизнью.

Хаким пожал плечами и признался, что никогда не верил в Аллаха, даже ребенком, но ему не хватало мужества признаться в этом и перестать быть мусульманином.

Эти полтора часа были очень утомительными и неловкими, но они явно были нам необходимы.

Когда прозвенел звонок и мы принялись одеваться, я слегка удивился, обнаружив, что наши женщины меня больше не возбуждают так, как прежде. Но в одну или двоих из них я, пожалуй, мог бы влюбиться.

В Форт-Леонард-Вуд мы больше не вернулись. Автобус с затемненными стеклами отвез нас в аэропорт Сент-Луиса, где нам вернули наши шмотки, отобранные у нас месяц назад, выстиранные и отутюженные, и посадили на самолет до Портобелло.

Самолет летел в основном над океаном, держась подальше от воздушного пространства Никарагуа и Коста-Рики. Воздушного флота у нгуми не было, наши летуны его бы попросту разнесли в клочья. Но стрелять по нашим им ничто не мешало.

Когда мы сели, была ночь, воздух был густой и плотный. База представляла собой нагромождение ничем не примечательных приземистых построек, там и сям внушительно поблескивали солдатики. Они стояли на страже по периметру базы. Говорили, что все попытки нгуми напасть на нее окончились неудачей. Я невольно задумался о том, сколько же их было, этих попыток.

Впрочем, это только к лучшему. В конце концов, где-то тут, под землей, всего в нескольких десятках миль от вражеской территории, мы будем проводить треть своей жизни. Утешительно знать, что ты находишься в безопасности за спинами неуязвимых роботов, управляемых телепатией. Или, по крайней мере, думать, что находишься в безопасности.

Конечно, на самом деле это не роботы и далеко не такие неуязвимые. На самом деле каждый из солдатиков представлял собой бронированный, тяжеловооруженный корпус, служивший своеобразным аватаром человеку, управляющему им на расстоянии, находясь в телепатическом контакте с девятью другими. Каждая группа из десяти человек представляла собой единую семью, объединенную телепатическими узами, которая, при наличии должных навыков, могла действовать как единое целое.

Враг мог уничтожить отдельного солдатика, однако его оператор, механик, мог тут же переключиться на запасную машину и в течение нескольких минут вернуться в строй — или даже в течение нескольких секунд, если запасной солдатик находился поблизости. И уж конечно, тот, кто уничтожил предыдущего солдатика, удостоится особенно пристального внимания.

Я всегда подозревал, что это всего лишь пропагандистский блеф, часть тайны, которой были окутаны эти машины, — это делало их особенно эффективным психологическим оружием. Они обладали всеми чувствами, которые делают человека таким опасным. И при том их нельзя было ни убить, ни даже ранить.

Впрочем, насчет «нельзя ранить» — это была не совсем правда. Это держали в строжайшей тайне, но слухи постоянно просачивались. Поэтому, когда нгуми все же удавалось обезвредить и захватить солдатика, они неизменно подвергали его изощренным пыткам и снимали это на камеру, прежде чем уничтожить его.

Американцы только смеялись над ними, говоря, что это может сработать с куклами вуду, но никак не с машинами. Как только машину выключают, она превращается в обычный ящик с болтами.

Ага. Вся штука в том, чтобы выключить ее вовремя.

Наши казармы в Портобелло были чистые, но плохо оборудованные и такие тесные, что повернуться негде. Впрочем, нам предстояло проводить там не так уж много времени. Механики работали, спали, ели, пили и испражнялись, не отключаясь от рабочего места. Для этого требовалось вживлять некоторые дополнительные устройства. Но эту операцию тебе не станут делать, пока не убедятся, что имплантат благополучно прижился.

В первый день в Портобелло нас одного за другим увезли на куда более впечатляющую «стандартную» операцию: вживление кибернетического черепного имплантата, или, как их иногда попросту называли, «разъема». Звучит оно страшнее, чем на самом деле. Они установили сто тысяч имплантатов, и у девяноста тысяч все нормально прижилось.

У одного из десяти чип не приживается, но большинство из них просто возвращаются к обычной жизни, не обретя сомнительной способности полностью сливаться с чужим разумом и телом. У некоторых начинаются проблемы с мозгами. Некоторые умирают.

Число тех и других не публикуется.

Будучи физиком, я кое-что могу вычислить сам. Если какая-то операция — допустим, установка имплантата — имеет 90 процентов шансов на успех и ее делают десяти людям, вероятность того, что одного из них постигнет неудача, равняется одному минус девять десятых в десятой степени, что равняется 0,65. То есть в шестидесяти пяти процентах случаев — больше половины — как минимум у одного из десяти ничего не получится.

Логика подсказывает: пусть их будет одиннадцать! Да, но что, если у всех одиннадцати все пройдет благополучно? Кого-то одного придется убирать, а это будет равносильно катастрофе. По крайней мере, так говорят. В семью проще добавить кого-то, чем кого-то изъять.

Из нас все десятеро перенесли операцию благополучно, и следующие два дня мы провели в постели. А на третий день начали знакомиться со своим новым даром.

Человек, который помог нам впервые пройти через это, был, похоже, штатский, пожилой врач лет семидесяти по фамилии Керри.

— В первый раз вместе с новичком подключаться нельзя, — сказал он. Мы снова были в помещении, похожем на комнату А: стены, крашенные казенной зеленой краской, жесткие стулья, ведерко с напитками, но на этот раз было и кое-что еще: две кушетки и черный ящик между ними. Из ящика торчали два кабеля.

— Поначалу вы подключитесь вместе со мной всего на несколько минут. Десятерым на это понадобится час. Никаких проблем возникнуть не должно, но, если что, лучше быть на связи с таким человеком, как я.

— С таким, как вы, сэр? — переспросила Канди.

— Сейчас поймете.

Он заглянул в список.

- Первым пойдет Азузи!

Хаким встал и следом за ним подошел к кушетке.

— Ложитесь. Закройте глаза.

Он взял кабель и с мягким щелчком вставил его в основание черепа Хакима. Потом присел на край второй кушетки и подключился сам.

Он закрыл глаза и посидел так пару минут, чуть заметно раскачиваясь. Потом отсоединил себя и Хакима.