Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

• Название: Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини
• Автор: Уильям Грэшем
• Издательство: Мистерия
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1993
• ISBN: 5-86422-096-5

Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.

В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.

---

На следующий день он перевел их в четвертое действие.

Гарри никогда не сомневался в своем высоком предназначении. Следующая неделя была посвящена самоутверждению и мечтам о будущем. Когда срок контракта истек, он попросил и получил рекомендательное письмо от Пастора, которым всегда очень гордился. Записка Пастора датировалась четвертым февраля 1895 года и гласила: «Номер Гудини, который он исполнял у меня, я нашел удовлетворительным и интересным».

Но это не произвело никакого впечатления на театральных агентов. Гудини вернулись в цирк Хабера. Гарри уверял Бесс, что это лишь на время. Большие цирки скоро сами будут гоняться за ними.

Вернувшись на старое место, Гудини не пал духом. Он дополнил свой репертуар новым номером — «Свистком Панча»[2]. Это было устройство, имитирующее резкий гогочущий голос, произносящий: «Вот тебе! Вот тебе!» С этими словами Панч дубасил свою жену Джуди палкой.

Весной 1895 года Гудини ввязались в новое приключение. Они добрались до Ланкастера в штате Пенсильвания, где зимовал цирк братьев Уэлм, к которому они и присоединились, подписав выгодный контракт. Гудини должен был показывать фокусы с картами и с освобождением от наручников, а Бесс — петь и танцевать. Кроме того, когда цирк выступал на ярмарках, она «читала мысли», а Гарри делал номер с Панчем. И, конечно, вдвоем они исполняли трюк с ящиком. Кроме того, в их обязанности входило все, чего могла потребовать администрация. Все споры выносились на рассмотрение импресарио, который выступал в роли «арбитра». Такой кабале вполне могли бы позавидовать другие цирки.

Гудини приехали в Ланкастер глубокой темной ночью. Дул пронизывающий ветер и шел дождь. Кое-как они нашли цирковой фургон. Один из братьев Уэлш показал им их «апартаменты» — койку за занавеской. Артисты цирка Уэлшей жили в этом старом грузовом фургоне, который во время переездов превращался в пассажирский: вместо кроватей ставились дощатые скамейки.

Гудини получали двадцать пять долларов в неделю плюс «полный пансион».

«Могучая Кавалькада Братьев Уэлш и Гигантский Аттракцион» — был не просто фургонным увеселением. Зверинца Уэлши не держали, зато могли похвастаться тем, что цирк передвигается по железной дороге. Гудини любил цветисто описывать этот цирк и свое положение в нем.

Цирк имел вывеску с изображением «Дикого человека», которая осталась с предыдущего сезона, когда среди артистов был некий мускулистый темнокожий парень, изображавший людоеда. Отсутствие его номера обычно проходило незамеченным. Но как-то во время вечернего выступления толпа местных начала буйно требовать «дикого», угрожая в противном случае «сорвать, к чертям, дешевое представление». Джон Уэлш потому и держался на плаву долгие годы, что быстро ориентировался в обстановке. Он крикнул Гудини: «Эй, парень! Ты, с копной волос! Гримируйся и залезай в этот ящик. У нас должен быть дикий человек».

Гарри сделал так, как требовали босс и контракт. Он придумал костюм: балахон из мешковины, черные круги вокруг глаз, красные полосы на щеках. Войдя во вкус, он покрыл подбородок ярко-синей краской. Его мычание и рык были настолько убедительными, что номер оставили в программе.

Окрыленный таким успехом, церемониймейстер придумал новый ловкий ход. Он описывал родину «Дикого человека» — влажные джунгли Борнео, и то, как это создание, пойманное там, не ело ничего, кроме сырого мяса, но позднее научилось глотать сигары. Зрители тут же поспешили проверить это утверждение. Гудини, будучи жонглером, искусно делал вид, что кладет сигары в рот. Он очень убедительно пережевывал их и глотал. Поскольку сам Гарри не курил, цирковая обслуга после представления с удовольствием делила сигары между собой.

В труппе были японские акробаты. Одного из них, Сама Китчи, Гудини взял обучать английскому языку. За это Сам уговорил одного из старых членов труппы научить Гарри некоторым фокусам, в том числе и так называемому «изрыганию». Старик был как это называлось у артистов, «глотателем». Он мог достать неизвестно откуда шарики из слоновой кости, жонглировать ими, поймать один шарик ртом и вроде бы проглотить его. Когда он открывал рот, шарика там действительно не оказывалось. А потом он появлялся между губами гримасничающего фокусника. На самом деле, шарик не оставался во рту, но и не попадал в желудок: факир просто научился задерживать его в пищеводе, а потом «отрыгиванием» вновь поднимать вверх. Артисты, в совершенстве освоившие эту технику, могли проделывать такие трюки с лягушками, золотыми рыбками, часами, монетами и даже мышами.

Гудини никогда не пробовал проделывать это с лягушками или мышками, но трюк, как и всякий любопытный номер, заинтересовал его. Старик посоветовал Гарри тренироваться с маленькой картофелиной, привязанной к нитке. Ведь если картофелина проваливалась в желудок, она попросту переваривалась там.

Гудини с удовольствием брал эти необыкновенные уроки. Но, несмотря на все перипетии его бродячей жизни, в душе он оставался самым обычным земным человеком. Поэтому одно происшествие, случившееся во время турне «Братьев Уэлш», мучило его до конца жизни.

Гарри провел ночь в тюрьме!

6 Полоса неудач

В течение многих лет Гудини тщательно скрывал этот факт. Позднее он придумал, как обратить его к своей выгоде, и обнародовал (правда, совсем в другой интерпретации), чем еще больше укрепил легенду о себе. Иными словами, он превратил свой позор в триумф!

Цирк двигался на север, давая обычно одно вечернее представление. В маленьком городке в штате Род-Айленд, недалеко от Провиденс, «Братья Уэлш», открыли цирк в воскресенье. Но по закону этого штата воскресные представления там все еще были запрещены, и шериф уперся как бык. Он засадил весь персонал цирка за решетку, и там они и оставались, пока на другой день Джон Уэлш не приехал из Нью-Йорка и не вызволил труппу.

То, что он не совершил ничего предосудительного или бесчестного, не имело для Гарри никакого значения. Сын раввина Вейсса провел ночь в тюрьме! Он был уверен, что если его мать когда-нибудь узнает об этом, она умрет от сердечного приступа. Как и многие любящие чувствительные люди, Гудини недооценивал силу воли матерей.

То, как он потом рассказывал эту историю, дает нам возможность заглянуть в его душу. Гудини превратил ее в подвиг, в одно из приключений юных дней. Талантливо создавая легенду о собственном гении, Гарри добавил к истории драматичную концовку после того, как тюремщик запер всех в кутузку. Он одолжил у Бесс заколку, и за несколько секунд открыл замок и выпустил задержанных артистов на свободу.

Опыт, приобретенный в цирке, сослужил ему добрую службу. Не научившись «подавать» свой трюк с наручниками, Гарри использовал этот опыт,' для придания пикантности трюку с ящиком. Вместо того чтобы использовать куски веревки, он стал заковывать заложенные за спину руки в цепи. Освобождаясь, он неожиданно появлялся рядом с ящиком. Затем он развязывал, расстегивал и открывал сам ящик и растягивал мешок, в котором сидела Бесс с наручниками на запястьях.

Потом Гарри с присущим упорством начал изучать наручники. В ламбардах наручники лежали рядом с полицейскими дубинками, револьверами и биноклями. Судя по всему, их было несколько видов. Он покупал две-три штуки разных моделей. Но даже когда на его запястьях защелкивали сразу три пары наручников, и он освобождался (естественно, руки его были закрыты «волшебным» покрывалом), это не вызывало особого восторга. Многие зрители догадывались, что он использовал копии ключей.

Заработок циркача составлял двадцать пять долларов. Двенадцать из них Гудини отсылал мамаше Вейсс. Обедали они на цирковой походной кухне, спали на раскладушке в фургоне, который хотя бы защищал от дождя. Они копили деньги.

С наступлением осени цирк вернулся на зимние квартиры, вновь оставив Гудини без средств к существованию. На этот раз, однако, Гарри использовал неожиданно появившийся шанс. Его двоюродный брат Генри Ньюмэн взял под опеку разорившуюся труппу под ничего не говорящим названием «Амэрикэн Гэйти Герлз». Гарри вложил в предприятие скопленные деньги, чтобы помочь поправить более чем плачевные финансовые дела.

Вместе с Гудини команда насчитывала шестнадцать человек: восемь женщин, шесть мужчин и двое детей. Платья хористок в те дни отличались пышностью, но все равно умещались в один сундук, не то что сейчас. И это давало некоторые преимущества, поскольку перевозка багажа тогда стоила недешево.

Программа, которая возникла под руководством Гарри, часто получала признание редакторов газет маленьких городов как «нехитрое, здоровое семейное развлечение». Но надо честно признать, что двоюродный брат Генри, посещая местных издателей, щедро оделял их сигарами и контрамарками.

Поборов сомнения, Гарри оставил в программе один номер, который был частью всех фривольных представлений девяностых годов. Публика требовала, чтобы на подмостках обязательно шла драка между здоровенной комендантшей и клоуном. Но хотя этот номер и был оставлен, Гарри несколько облагородил его.