Джеймс Миченер - Гавайи: Миссионеры

• Название: Гавайи: Миссионеры
• Автор: Джеймс Миченер
• Жанр: История

---

В этот момент, придерживая одной рукой свою шляпу, Эбнер быстрым шагом заковылял к матросам, и, выставив указательный палец в сторону дебоширов, изо всех сил выкрикнул:

– Отпустите эту девушку! Немедленно!

– Прочь с дороги, доходяга! – предупредил один из матросов.

– Я священник и служу Господу нашему! – счел необходимым объявить Эбнер.

Услышав эти слова, двое хулиганов в нерешительности остановились, но третий, развязной походкой приблизившись к миссионеру, выкрикнул ему почти в лицо:

– В Лахайне Бога нет!

Эбнер, весивший, наверное, вдвое меньше матроса, не раздумывая ни секунды, влепил здоровяку пощечину, после чего не торопясь произнес:

– Бог наблюдает за вами!

Обескураженный матрос сразу принял боевую стойку, что бы уничтожить этого дерзкого святошу, но двое товарищей забияки сочли за благо отпустить девушку, а сами при этом принялись с двух сторон удерживать зарвавшегося товарища. Но когда все трое увидели, что Ноелани, первая красавица всего городка, убегает, ими овладела невероятная злоба. И они набросились на несчастного миссионера, нанося ему удар за ударом. Спасла священника сама Малама. Алии Нуи заметила похищение дочери, и теперь примчалась ей на помощь, прихватив с собой всех тех мужчин и женщин, которых смогла отыскать по пути.

– Это же сама королева! – воскликнул один из матросов, когда Малама на всем ходу ворвалась в гущу потасовки. Пере пуганные моряки тут же перестали избивать Эбнера и бросились наутек, проклиная все на свете, чтобы собрать на подмогу своих товарищей. Вскоре на пыльной улице сгрудилось уже более сорока матросов, в большинстве своем сильно пьяных. Все они не решались подходить к разъяренным женщинам, защищавшим священника, а только издалека выкрики вали в их адрес проклятья.

– Ну-ка, выходи сюда к нам, трус! – подзадоривал Эбнера время от времени кто-нибудь из матросов. Но тут вперед вы ступала Малама и так отчитывала зарвавшегося на гавайском, что постепенно, поняв всю тщетность своих попыток расквитаться со священником, моряки разошлись. И только тогда Эбнер с ужасом увидел, что неподалеку стоят капитаны двух кораблей и, смеясь, обсуждают происшедшее.

– Что же это за люди? – недоумевал миссионер, когда шайка хулиганов отправилась назад в винную лавку Мэрфи, а Малама принялась рассматривать кровоподтеки на теле несчастного Эбнера. Затем он добавил потише, на ломаном гавайском: – Вот теперь вы понимаете, что может произойти, когда все мужчины уходят в горы за сандаловым деревом?

– Да, – кивнула Малама. – Теперь следует посылать в горы женщин.

Эта ночь была настоящим кошмаром. Матросы, подстрекаемые собственными капитанами, уже не могли найти новых девушек, а потому окружили дом Эбнера и сыпали в его адрес проклятья чуть ли не до рассвета. Затем они подожгли ещё одну хижину и, наконец, отыскав где-то трех молодых женщин, утащили их на свои суда. В два часа ночи, когда разгул был в полном разгаре, Эбнер обратился к Иеруше:

– Я оставлю тебя под охраной Кеоки и женщин Маламы, а мне необходимо сейчас же поговорить с Пупали.

Выбравшись из хижины через запасной выход, он поспешил к Пупали, тому отчаянному лодочнику, единственным занятием которого было возить на каноэ свою жену и дочерей к приплывающим в порт судам.

Эбнер присел на пол рядом с хозяином дома в полной темноте и спросил его на ломаном гавайском:

– Почему вы возите своих дочерей к этим нехорошим людям?

– За это я получаю кое-какую одежду, а иногда мне пере падает даже табак, – охотно пояснил тот.

– Неужели вы не понимаете, что в один прекрасный день ваши дочери могут умереть от страшной болезни, которой заразят их матросы? – умоляюще обратился к отцу семейства Эбнер.

– Когда-нибудь мы все умрем, – резонно заметил Пупали.

– Но неужели те крохи, которые зарабатывают таким об разом ваши дочери, устраивают вас?

– Мужчинам нравятся девочки, – ответил Пупали, и не ошибся.

– А вам не стыдно торговать собственной женой, предлагая её морякам?

– Обо мне позаботится её сестра, – также спокойно ответил мужчина.

– Значит, вам нравится, когда моряки начинают сжигать ваши дома? – не отступал Эбнер.

– Ну, мой дом они никогда не сожгут.

– Сколько же лет вашей самой симпатичной дочери?

Эбнер услышал, как Пупали даже засопел от гордости:

– Илики? Она родилась в год болезни Кеопуолани.

– Значит, всего четырнадцать, а она уже, возможно, неизлечимо больна!

– Ну, а чего же вы ожидали? Она ведь женщина. Чисто импульсивно, Эбнер предложил:

– Я хочу, чтобы вы отдали её мне, Пупали.

Наконец-то священник сказал те самые слова, которые быстро дошли до туповатого островитянина. Похотливо улыбнувшись, он прошептал:

– Вам она понравится. Все мужчины просто без ума от неё. И сколько вы мне за неё предложите?

– Нет, вы не поняли, я забираю её ради Господа.

– Все ясно, но сколько получу за это лично я? – настаивал Пупали.

– Я буду одевать её, кормить и обращаться с ней, как с собственной дочерью, – пояснил Эбнер.

– Вы что же, хотите сказать, что вам не надо… – Пупали только покачал головой. – Макуа Хейл, вы, наверное, очень добрый и хороший человек.

И когда над островом занялся рассвет, а пыль от безумной ночи ещё не улеглась на землю, Эбнер основал школу для гавайских девочек. Первой его ученицей стала самая красивая дочь Пупали, Илики. Когда она пришла в дом Эбнера, на ней была только набедренная повязка, да ещё на шее висела серебряная цепочка, на которой болтался китовый зуб с вырезанной надписью:

Мужчину, помни, вряд ли
Ты радостью оделишь,
Коль, кроме целомудрия,
Ничем ты не владеешь.

Когда другие родители на острове увидели, как выигрывает Пупали от того, что его дочь ходит в дом к миссионеру, поскольку она рассказывала так много интересного, что и они стали предлагать своих дочерей в качестве учениц. Это сразу свело на нет все преимущества Пупали, поэтому старик решился и отослал в школу всех остальных своих девочек. И когда очередное китобойное судно прибыло в Лахайну, дела в селении обстояли иначе. Если прежде девушки в это время выслушивали только богохульные речи пьяных матросов в кубрике, теперь Иеруша обучала их искусству кулинарии, а также читала им псалмы в саду. Самой способной ученицей оказалась Илики, чье имя в переводе означало "Летящие брызги океана".

* * *

Однако сам Эбнер не смог поздравить Илики в тот августовский день, когда она впервые сама написала свое имя и с гордостью показала отцу. В то же утро в Лахайну прибыл изможденный посыльный. Ему пришлось проделать далекий путь через горы, причем почти всю дорогу он бежал с противоположной оконечности острова. Рассказ у него получился сбивчивым, и Эбнеру пришлось звать на помощь Кеоки. Выслушав гонца, молодой человек перевел его новость:

– Это невероятно, но это правда! Авраам и Урания прошли пешком половину пути до нас от самой Ханы, а ведь она находится на другом конце Мауи.

– Почему же они не наняли каноэ? – удивился Эбнер. Кеоки быстро перевел этот вопрос посланнику, который никак не мог прийти в себя, и когда тот ответил, на лице молодого человека читалось полное изумление.

– В это даже трудно поверить, – забормотал Кеоки. – Авраам и Урания отправились в путь вчера в четыре часа утра в двухкорпусном каноэ, но уже к шести море так разбушевалось, что волны разбили их лодку. Аврааму с женой сначала пришлось преодолеть прибой, чтобы добраться до берега, а потом им предстоял долгий путь до Ваилуку, где они и находятся сейчас.

– Мне кажется, такой путь женщина просто не в состоянии проделать! – ахнул Эбнер.

– Согласен. Это самый трудный участок на всем острове. Но у Урании просто не было иного выхода. В следующем месяце ей предстоит рожать, и поэтому она хотела быть рядом с вами.

– Но что могу я… – начал обескураженный священник и запнулся.

– Теперь они боятся, что она умрет, – добавил посланник.

– Если она умирает, – Эбнер почувствовал, что начинает нервничать, и его пробил пот. – Но как же ей удалось до браться до Ваилуку?

Здесь гонец вынужден был прибегнуть к жестикуляции, пояснив священнику примерно следующее:

– Гребцы с разбитого каноэ пропустили ей лианы под руки, и некоторое время тащили её, как на носилках. Так они взошли на гору, а когда настало время спускаться, они под хватили лианы…

Прежде чем уставший и измотанный посланник смог закончить предложение, Эбнер рухнул на колени на пыльный пол и, сложив ладони, принялся молиться:

– О, Боже милостивый и всемогущий, спаси рабу твою, сестру Уранию. В часы страха, будь рядом с ней и помоги.

Он почти видел Уранию, скучную и недалекую женщину, но сейчас перепуганную и своим состоянием, и тяжелейшим переходом через горы.

Однако посланник не дал Эбнеру закончить молитву:

– Авраам Хьюлетт сказал мне, что вы должны принести с собой какую-то книгу, чтобы помочь ему.