Ольга Семенова - Повседневная жизнь современного Парижа

• Название: Повседневная жизнь современного Парижа
• Автор: Ольга Семенова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03320-7

Какой русский не мечтает увидеть Париж, заглянуть в самое его нутро и открыть что-то важное для своей жизни? Почему этот город словно фантом притягивает сердце всякого творческого человека? В чем его тайна? Может быть, в характере обитателей? Париж живет в полном симбиозе со своими жителями — весело, деловито, чуть суетливо, богемно, игнорируя окурки на тротуарах, как говорят парижане, «нон шалан». Он древен и по-юношески молод. Многоликий, он поражает кокетством и интеллектуальностью, чопорной буржуазностью и богемной фривольностью, беспощадной деловитостью и ликующим артистизмом, безукоризненным классическим стилем и блёсточно-люрексовой восточной суетой — все зависит лишь от округа, в который забредешь.

Побродить по городу, понаблюдать за повседневной жизнью современных парижан и предлагает автор книги, писательница и журналист Ольга Семенова.

---

Успех к Сержу Генсбуру пришел не сразу. Вышедший в 1958 году первый альбом с девятью песнями критика встретила холодно. Тот же прием ожидал второй и третий альбомы. Его низкий, нервный голос тревожил, его внешность отталкивала, слова его песен пугали новизной, а мелодия разномастностью — он смешивал рэп, афро-кубинские мотивы, джаз и классику. Тогда Генсбур решает писать тексты для других — привычных, красивых, известных. Его песни поют Брижит Бардо и Мишель Арно, Жюльет Греко и Москури. И в 1965 году, на конкурсе Евровидения песня Генсбура «Кукла из воска» в исполнении Франс Галль получает первый приз. А дальше жизнь Генсбура закручивается бешеной спиралью выступлений, спектаклей, пластинок, фильмов. Талантливый человек талантлив во всем. Снимал ли Генсбур, играл, пел или сочинял — всё было необычно, интересно и опьяняюще ново. Его самая преданная публика — молодежь от пятнадцати до двадцати восьми лет. «Жизнь ничего не стоит без любви!» — подхватывали и скандировали они на концертах певца фразу из его знаменитой песни «Ля жаванез» и, подражая Сержу Генсбуру, на вечеринках надевали черные очки и низкими голосами пели хит про знаменитую пару гангстеров Бонни и Клайда.

В 1973 году у певца возникают проблемы с сердцем. Это не удивительно — Генсбур неразлучен с сигаретой и сильно пьет. «Почему?» — спрашивали заинтригованные ведущие передач, приглашая его на шоу. «Потому, что спиртное позволяет мне не замечать жестокости реальной жизни», — тихо отвечал Генсбур, отпивая из бокала и затягиваясь сотой за день крепчайшей сигаретой «Житан». «А зачем так много курить?! Это же вредно для сердца!» — наседали ведущие. Серж, довольно выпуская дым из ноздрей, улыбался: «Если помните, Хэм говорил: „Спиртное сохраняет фрукты и овощи, а дым — мясо!“ Я уже похоронил двоих моих кардиологов — они не пили и не курили. Третий, тоже некурящий, недавно перенес инфаркт — я навещал его в больнице. Один мой приятель бросил курить, и его перестала узнавать собственная собака. Я не хочу, чтобы то же произошло с моим добрейшим питбулем Наной».

Его союз с хорошенькой длинноволосой английской актрисой и певицей Джейн Биркин скандален. Их песня «Я тебя люблю, я тебя тоже нет» вызвала бурю негодования у французских буржуа и гнев римского папы. Серж и Джейн не пели ее, а простанывали и прошептывали — это была скорее не песня, а положенный на музыку секс.

Красивейшие актрисы и певицы, привыкнув к отталкивающей внешности Генсбура, становятся его подругами и спорят за право исполнять его песни. В 1981 году он пишет альбом для Катрин Денёв, в 1983-м — для Изабель Аджани, в 1989 году — для Ванессы Паради. Но, наверное, больше всего ему нравится писать для их с Джейн дочери — Шарлотты. Она так же некрасива и талантлива, как отец, и позднее станет блистательной актрисой. Она обожает его, он ее. Песня «Charlotte for ever» и одноименный фильм — это публичное признание в любви.

Стиль Сержа Генсбура — непрекращающаяся провокация. «Я очень стеснителен — оттого и веду себя вызывающе», — объяснял певец. В 1984 году, на передаче «7 на 7» он жалуется на налоговую инспекцию: «У меня забирают 74 процента заработка!» Генсбур достает из внутреннего кармана пиджака банковский 500-франковый билет и поджигает. «Видите, — говорит он опешившему ведущему, — все, что сгорает, идет в налоговую».

Затушив маленький кусочек, Серж показывает его публике. «А это остается мне».

На очередном шоу в прямом эфире он встречается с красивейшей чернокожей певицей Уитни Хьюстон. Галантно встает, целует ей руку, чуть покачнувшись, садится и устремляет на красавицу восхищенный взгляд: «You are beautiful. „I want to fuck you!“» Хьюстон вытаращивает глаза, рафинированный ведущий немеет, потом пытается объяснить, что Серж слегка выпил и оговорился. Но Генсбур его решительно прерывает: «Уитни не Рейган, а я не Горбачев. Прошу тебя за меня не переводить. Я сказал „I want to fuck you“». Длинноногая негритянка окончательно теряется. «О, зачем я только пригласил Сержа! — чуть не плача, причитает ведущий. — Серж… Серж не получит своих сигарет!» — «Дай мне немедленно сигарету!» — требует Генсбур. «Сначала извинись!» — торгуется ведущий, нащупав слабое место безобразника. Серж, вытянув губы трубочкой, гладит певицу по щеке, нежно мычит «You are soo beautiful. I am apologize» и, получив сигарету, исчезает в клубах дыма. Дипломатический инцидент исчерпан.

В этом человеке удивительно сочетались эпатаж и целомудрие. Наверное, поэтому ни одна из его выходок не выглядела безобразной или вульгарной. Это был не разгулявшийся купчик, а разыгравшийся ребенок Он мог сказать: «Да-а, многих красоток я поимел!» (все это и так знали), но никогда не называл ни одну по имени. Многие из этих известных актрис и певиц вышли или уже были замужем, и он по-джентльменски молчал… Генсбур не страдал звездной болезнью, не смотрел свысока. Немного добрых слов от зрителя или слушателя — и у него навертывались не пьяные, а абсолютно детские слезы. И горе свое он прятал всегда до последнего, как мальчишка-подросток, не желающий показать слабость. На передаче «Игра правды» зрительница задает ему вопрос: «Почему вы не выступили на последнем благотворительном концерте для „Врачей без границ“?» — «Я ожидал этого вопроса, — отвечает певец, достает из бумажника чек на 100 тысяч франков (15 тысяч евро) и вручает ведущему. — Это для „Врачей без границ“». — «Но почему же вы в последний момент отказались выступать на концерте?» — настаивает зрительница. Генсбур, как старая лошадь, которой не дают покоя оводы, встряхивает седой головой с взъерошенными волосами: «Не мог». — «Почему?!» — «Потому что у меня в тот день умерла мама», — еле слышно говорит певец и в который раз тянется за сигаретой…

Веселая, добрая Ольга Гинзбург обожала сына и все, что он делал. Она вместе с отцом ревностно собирала и хранила газетные вырезки о «своем мальчике». Так же трепетно относились к нему и обе сестры. Его любила первая жена Франсуаза, подарившая ему двоих детей, потом Джейн, потом молоденькая певица Бабму, родившая ему сына. Ему везло на близких, его любила публика, но где-то внутри, глубоко-глубоко сидела боль и неустроенность. Генсбур часто называл себя «маленьким русским эмигрантом».

Ему было одиннадцать, когда началась война, — он помнил аресты и расстрелы, косые взгляды антисемитов, помнил страх, помнил своего дядю, погибшего в концлагере. Никогда не признаваясь в этом открыто, Генсбур ощущал себя во Франции, где родился, учился и отслужил, чуть-чуть гостем. Было ли это ощущение оправданно? Для такого обескоженного человека, возможно, да. Наверное поэтому Генсбур так яростно торговался на аукционе, на котором продавали оригинал Марсельезы с авторской правкой Руже де Лиля. Получив гимн, он долго изучал каждую запятую, каждое зачеркнутое слово на пожелтевшей бумаге, а потом выпустил клип. Замотанный в трехцветный флаг, с голым торсом и в потрепанных джинсах, «маленький русский эмигрант» пел Марсельезу на свой манер — низким, прокуренным голосом, и ему подпевали чернокожие хористы. Это был вызов «средним» французам: «Смотрите, я пою наш гимн. Я тоже француз. Я тоже люблю Францию!» Молодежь встретила аранжировку Генсбура на ура, а ультраправые объявили ему настоящую войну. В Страсбурге их боевики — ветераны-парашютисты оккупировали зал, где должен был проходить концерт певца, и сорвали выступление. Генсбур вышел к своей публике и сказал: «Мне запрещают петь, но я все-таки спою!» — и, подняв над головой зажатый кулак на манер испанских республиканцев, без аккомпанемента спел «свою» Марсельезу.

В последние годы он становится все бледнее, мешки под глазами все явственнее, губы бескровнее. В моменты самых тяжелых запоев — выпивать он любил с полицейскими, которые рассказывали ему грустные истории из своей жизни, в своем мрачном доме на улице де Верней, — он называет себя Гансбаром и пишет:

Да, это я, Гансбар.
Вы встретите меня
В ночном клубе или в баре,
Там, где американцы и reggae,
С сердцем, болью пронзенным насквозь.

Сорок лет курения и питья были медленным самоубийством. В марте 1991 года «сердце, пронзенное болью» не выдержало. Певец месяца не дожил до 63 лет. Похоронили его на монпарнасском кладбище, между Сартром и Бодлером. Посетители приносят к нему на могилу терпкие сигареты «Житан» и бутылки доброго шотландского виски, янтарно поблескивающего на солнце.

Катрин Денёв

Катрин Дорлеак (фамилию матери — Денёв — она возьмет позднее) родилась в Париже, в 1943 году, в настоящей театральной семье. Папа был актером, бабушка по матери — суфлером в театре «Одеон». Мечтала ли Катрин об актерской карьере? Ничуть. Кино и театр заинтересовали ее старшую сестру Франсуазу (вскоре погибшую в автокатастрофе), та снималась и училась в консерватории. Она и посоветовала Катрин в 1960 году пройти пробы на роль сестры ее героини в фильме «Двери хлопают» режиссера Жана Пуатрено. Как примерная девочка, Катрин сперва попросила разрешения у родителей, удачно прошла пробы и была утверждена. Критика встретила ее восторженно. Вот что писала «France Soir»: «Открытие фильма — это восхитительная маленькая личность по имени Катрин Денёв. Сдержанная, но не нескладная, опрятная, но не банальная, наивная, но не глупая и красивая, такая красивая, и даже не осознающая этого. Месяца через три она станет добычей режиссеров, уставших от стиля Сен-Жермен-де-Пре».