Стивен Кершоу - Путеводитель по греческой мифологии

• Название: Путеводитель по греческой мифологии
• Автор: Стивен Кершоу
• Издательство: АСТ; АСТ Москва
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065621-9; 978-5-403-03423-4

Верность Пенелопы. Ахиллесова пята. Троянский конь. Муза художника. Эти понятия входят в нашу жизнь — и остаются с нами навсегда.

Мы называем Аполлоном красивого мужчину, сравниваем с авгиевыми конюшнями трудную, неблагодарную работу — и говорим о человеке, живущем в постоянной опасности, что над ним нависает дамоклов меч.

Но что лежит в основе этих пословиц, поговорок и устойчивых оборотов?

Известный британский ученый Стивен П. Кершоу предлагает в своей живо и увлекательно написанной книге не только новый и оригинальный взгляд на мифы Древней Греции, но и показывает, какое влияние эти мифы оказали на развитие западной культуры, литературы и искусства — от Возрождения до наших дней.

---

После этого горького откровения Медея обращается к хору коринфских женщин и говорит, что ее суждения к ним не относятся, ведь они живут у себя в стране, в своем доме, а она, Медея, в этой стране чужая. Но раз Медея сама выбрала себе мужа, то ее откровение все же больше, чем к ней самой, относится к местным женщинам.

Хор Медее не отвечает, и она просит коринфских женщин ей не мешать, чтобы она без помех могла отомстить Ясону. Коринфские женщины становятся пассивными наблюдателями дальнейшего развития действия. Им остается лишь сочувствовать несчастной Медее и ужасаться ее поступкам. Медея нарушает божественные и человеческие законы на фоне бездействия мирских, заурядных женщин.

Появляется Креонт. Он объявляет Медее, что та должна немедленно покинуть Коринф, а на ее вопрос, почему он гонит ее вместе с детьми, отвечает:

О, тайны нет тут никакой: боюсь я.
Чтоб дочери неисцелимых зол
Не сделала ты, женщина, моей.
Во-первых, ты хитра, и чар немало
Твой ум постиг, к тому же ты теперь
Без мужа остаешься и тоскуешь…
Я слышал даже, будто ты грозишь
И мне, и жениху с невестой чем-то.
Так вот, пока мы целы, и хочу
Я меры взять. Пусть лучше ненавистен
Медее я, чем каяться потом
В мягкосердечии.

Медея возмущена тем, что ее репутация умной женщины опасна для окружающих. Суждение о том, что женщины хитрее мужчин и являются источником всех бед и несчастий, известно еще со времен Гомера (описавшего ревнивую и коварную Геру), а такая нелестная характеристика частично ассоциировалась с воззрениями Еврипида, чьи героини не только равны мужчинам иль даже превосходят их в благородстве и самопожертвовании, но и более хитры, беспринципны и бессердечны. В комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий» одним из действующих лиц является Еврипид, пытающийся избежать смертного приговора, вынесенного ему женщинами за разоблачение в своих сочинениях их интриг: если бы он не описал их коварство, им бы легче было справляться с мужьями.

Креонт неохотно, но все же соглашается выполнить просьбу Медеи: разрешить ей остаться еще на один день в Коринфе. Он не подозревает, что этим обрек себя на гибель. Чтобы отомстить, одного дня Медее достаточно. Медея преображается: из горестной женщины она превращается в злую волшебницу. Она решает: Ясон и его невеста должны умереть. Вопрос, как это сделать; если она отыщет кого-нибудь, кто прикроет ее после совершения злодеяния, то отравит Ясона и Главку, если нет, она убьет их собственными руками и сама за это ответит.

Медея восклицает:

За дело же! Медея, все искусство
Ты призови на помощь, — каждый шаг
Обдумать ты должна до мелочей!..
Иди на самое ужасное! Ты, сердце,
Теперь покажешь силу. До чего,
О, до чего дошла ты! Неужели ж
Сизифову потомству, заключив
С Ясоном брак, позволишь надругаться
Над Гелиевой кровью!

                           …Но кому
Я говорю все это? Мы природой
Так созданы — на доброе без рук,
Да злым зато искусством всех мудрее.

Медее отвечает хор коринфских женщин, сочувствуя ей и возмущаясь несправедливостью: коварными, подобно Ясону, стали мужья, а во лжи и хитрости обвиняют женщин.

Реки священные вспять потекли,
Правда осталась, но та ли?
Гордые выси коснулись земли,
Имя богов попирая в пыли,
Мужи коварными стали…
Верно, и наша худая молва
Тоже хвалой обратится,
И полетят золотые слова
Женам в усладу, что птица.

Музы не будут мелодий венчать
Скорбью о женском коварстве…
Только бы с губ моих эту печать
Только б и женской цевнице звучать
В розовом Фебовом царстве…
О, для чего осудил Мусагет
Песню нас слушать все ту же?
В свитке скопилось за тысячу лет
Мало ли правды о муже?

Появляется Ясон. Перед Медеей он даже не пытается оправдаться. Ясон самоуверен, считает, что его женитьба — дело решенное, и то, что хорошо для него, постыдным и неправильным быть не может. Он предлагает Медее денежную поддержку и убежденно считает, что это освобождает его от взятых ранее обязательств. Любовь, верность и честь для него ничего не значат, и если раньше Ясон представал в роли романтического героя, то теперь это — эгоистичный и бесчувственный человек.

Выслушав Ясона, Медея приходит в ярость и напоминает ему, что она сделала для него:

                                         …Я тебя
Спасла — и сколько эллинов с собою
На корабле везли тогда мы, все
Свидетели тому, — спасла, когда ты
Был послан укротить быков, огонь
Метавших из ноздрей, и поле смерти
Засеять. Это я дракона, телом
Покрывшего в морщинистых извивах
Руно златое, умертвила, я,
Бессонного и зоркого, и солнца
Сияние глазам твоим вернула.
Сама ж, отца покинув, дом забыв,
В Фессалию с тобой ушла, — горячка
Была сильней рассудка. Пелий, царь,
Убит был тоже мною — нет ужасней
Той смерти, что нашел он — от детей!
И все тебя я выручала, — этим
От нас ты не побрезгал, а в награду
Мне изменил.
                     Детей моих отец
Ты брак затеял новый.

Медея обоснованно поясняет, что ей некуда уйти, а Ясон удивляется ее неблагодарности. Он растолковывает Медее, как много она приобрела в жизни благодаря тому, что жила вместе с ним, и говорит, что хотя она и спасла ему жизнь, заслуга в этом, прежде всего, принадлежит Афродите, внушившей Медее любовь к нему.

Ясон добавляет:

Я признаю твои услуги. Что же
Из этого? Давно уплачен долг,
И с лихвою. Во-первых, ты в Элладе
И больше не меж варваров, закон
Узнала ты и правду вместо силы,
Которая царит у вас. Твое
Здесь эллины искусство оценили,
И ты имеешь славу, а живи
Ты там, на грани мира, о тебе бы
И не узнал никто.

Ясон не понимает, что слава для Медеи — настоящее бедствие, не понимает и того, что его собственное поведение, по меньшей мере, предосудительно. Женщины, по словам Ясона, неблагоразумны: они не осознают своего блага и думают, что если муж бросает жену, то это для нее — конец света.

Ясон поясняет:

                   Все вы жены
Считаете, что если ложа вам
Не трогают, то все благополучно…
А чуть беда коснулась спальни, нет
Тут никому пощады; друг ваш лучший,
Полезнейший совет — вам ненавистны.
Нет, надо бы рождаться детям так,
Чтоб не было при этом женщин, — люди
Избавились бы тем от массы зол!

Между Ясоном и Медеей начинается перебранка, и Ясон в конце концов удаляется во дворец, сопровождаемый упреками и оскорблениями Медеи. Эта перепалка высвечивает поднятый в трагедии интересный аспект взаимоотношений мужчины и женщины: женщина + eros (чувственные желания) приводят к беде. Женщины с сильной сексуальной природой часто плохо кончают, как и случилось с Главкой в этой трагедии. Еврипид показывает, что репродуктивные функции женщины ставят ее в зависимость от милости, внимания и предупредительности мужчины и что мужчины с такими качествами в V веке до нашей эры были в великом спросе. Сексуальные потребности женщин не меньше сексуальных потребностей мужчин, но женщины слабее физически, и чтобы найти выход из положения, им приходится прибегать к хитрости и обману: женская сила не очевидна, и это делает ее более дьявольской и зловещей.

Хор коринфских женщин предлагает свой выход из положения, излагая классическую греческую максиму умеренности:

Скромной ласки хочу я:
Нет дара бессмертного слаще.
О, пусть никогда Киприды
Ужасной не слышу в сердце,
С грозой ее ярых ударов,
С бурей ссор ненавистной,
С желаньем чужого ложа!
Спальню, где нет войны,
Ложе, где жены не спорят,
Славить гимном хочу я.

В это время в Коринф приходит Эгей, царь Афин. Медея рассказывает ему о своем горе и молит дать ей, оставленной мужем, приют в Афинах, а сама обещает помочь Эгею избавиться от бесплодия. Клюнув на эту приманку, Эгей соглашается, но ставит условие:

Но если ты сама придешь в Афины,
Я дам тебе приют и никому
Тебя не выдам — можешь быть покойна.
Но этот край покинешь ты без нас.
Рассориться с друзьями не желал бы
Из-за тебя я — прямо говорю.

Обеспечив себе приют, Медея приступает к выполнению задуманной мести. Она решает послать своих детей к невесте Ясона, Главке, с подарком: драгоценной одеждой и золотым венцом, задумав пропитать эти вещи ядом и таким образом покончить с соперницей.