Корд Роман - Kord Роман Чужие крылья.

• Название: Kord Роман Чужие крылья.
• Автор: Корд Роман
• Жанр: Прочая старинная литература

---

К его удивлению, вместо хозяев, накинув на плечи пальто, вышла именно Таня. Вглядываясь в темноту неуверенно спросила:

- Вы к кому?

- Пришел за вами, пригласить но вечернюю прогулку…

Она узнала его по голосу, подойдя ближе, улыбнулась и тут же закусила губу раздумывая:

- А пойдемте, - в глазах у нее заплясали знакомые Виктору бесенята, - мне только надо одеться…

Оделась она быстро, и они не спеша пошли по темной улице, забытой Богом деревни. Снова мимо медленно проплывали темные горы крыш, собачий лай утих, и слышалось, как хрустит под ногами лед. Было хорошо и очень приятно идти вот так, в тишине, рядом с красивой девушкой. Виктор несколько раз порывался заговорить, но, как назло, слова приходили какие-то неуклюжие, серые, плоские. Она тоже молчала, но ему казалось, что в окружающей их тишине звучит мягкая печальная мелодия. Немного осмелев, Виктор взял ее за руку. От ее волос исходил аромат прохладной чистоты, выпавшая из-под шапки непослушная прядь, вздрагивала в такт шагам.

Из-за облаков показалась луна, осветив серую деревенскую улицу. На снег легли тени от деревьев, все посветлело.

- Вы всегда такой молчун? - Она остановилась, смотря на Виктора снизу верх. Лунный свет отражался в ее широко распахнутых блестящих глазах.

- Как правило, нет, - он тоже остановился и теперь любовался ее лицом, - просто, у меня нет слов. Когда рядом вы… эта прогулка в тишине, под луной…

Он замолчал, не зная, что еще сказать. Говорить банальности, так уж лучше быть немым. Сказать, что ему рядом с ней хорошо, как видя ее, он испытывает нежданную радость. Но как это объяснить словами, чтобы Таня поняла?

Но она вздохнула и робко прижалась к его плечу. Сердце у Виктора гулко застучало, он с опаской, боясь спугнуть, обнял девушку. Но она не отстранилась, только вопросительно смотрела на него своими огромными удивленными глазами, в которых хотелось утонуть.

Они стояли так молча, любуясь друг другом, в полной тишине. Луна на несколько минут скрылась в облаках, вновь погрузив улицу в непроглядный мрак, превращая ее лицо в размытое белое пятно. Виктор уже набирался храбрости, размышляя, можно ли уже целовать Таню или еще слишком рано. В это время из облаков снова появилась луна.

Таня посмотрела на небо, улыбнулась и продекламировала: - Из-за облачных обрывков глядела на них луна и хмурилась: вероятно, ей было завидно и досадно… - увидев его недоумевающее лицо, она заразительно засмеялась. - Это из Чехова, - пояснила она Виктору, - на лице у нее играла лукавая улыбка.

- Любишь Чехова?

- Сперва, терпеть не могла, но на третьем курсе неожиданно распробовала.

- Ого, - удивился Виктор, - я даже и не подозревал. А где училась? На кого?

- В Харькове. Мы там жили. Хотела учителем стать, а теперь, наверное, только после войны, - грустно сказала она. - Когда война началась, прошла курсы медсестер, на фронт хотела, а в военкомате отказали. Потом родителей при бомбежке убило. - В глазах у нее заблестели слезы. Виктор порывисто прижал ее к груди, но она отстранилась и принялась вытирать лицо платком.

- Вот так, - сказала она после короткого молчания, - институт наш закрылся, все разъехались. Я сперва не знала куда податься, дом наш разбомбили… помогала на рытье окопов. А потом меня дядя нашел, помог устроиться в столовую…

- Дядя?

- Ну да… майор Прутков. Он мой родной дядя…- Глядя на ошарашенное лицо Виктора, коротко улыбнулась. - Ты, наверное, тоже этих сплетен наслушался, - она тихо хихикнула - У нас в столовой бабы такие, все переврут.

- Вот это дела, - Виктор обалдело помотал головой. - Вот и верь после этого людям. - и они тихо вдвоем засмеялись.

- Дядя особо не распространялся, что мы родственники. Не знаю почему, наверное, у него были какие-то свои причины. А я официанткой быть не хотела, - вот и бегала к нему вечерами, училась печатать на машинке. Чтобы хоть какая-то с меня польза была. Потом поползли разговоры. Дядя как за разговоры узнал, злился жутко. Но никто уже не верил, что я его племянница. Зато сразу перестали приставать всякие… - она снова закусила губу. - Все равно за глаза говорили.

- Весело, е-мае. - Виктор потянул ее за руку и они медленно пошли дальше. Стоять на месте было холодновато.

- Весело, - откликнулась она, - расскажи о себе. Я про тебя так мало знаю, все время молчишь так загадочно. Правда, что ты немца задушил?

- Чего? - Виктор даже остановился от удивления. - Задушил? А потом, наверное, зажарил и съел. Вот же люди. Никого я не душил, хотя убивал, да, - и он ненадолго замолчал, задумавшись. - А про себя рассказывать особо нечего. Вырос в Ростове, в детдоме. Родителей не помню. Из родни у меня можно сказать только один Шишкин. Мы с ним с детства вместе. Потом пошел учиться в ФЗУ. Там меня Игорь и подбил идти в аэроклуб. Пошел с ним за компанию, а оказался годным. Полетал немного и влюбился в небо. Там, - он ткнул рукой в темные облака, - там, все по-другому. Там другая жизнь. Там остаешься только ты, твой самолет и небо.

- А я никогда не летала. Наверное, страшно будет…

- Я тебя, как ни будь прокачу. Это совсем не страшно, наоборот, очень красиво! - он сильнее сжал ее ладонь. - А остальное ты знаешь. Окончил училище и сразу в полк, на фронт. Сперва откровенно не везло, потом, вроде разлетался. Даже сбивать начал.

Деревня внезапно кончилась. Впереди только темная степь, только вдали блуждают тусклые синеватые огоньки: это по фронтовым дорогам носятся автомашины. Они постояли, посмотрели в эту темноту и, синхронно развернувшись, медленно пошли обратно.

- А ты был в Харькове? - неожиданно спросила она, - Правда красивый город?

- Нет, мы неподалеку стояли. Я город только с неба, издалека видел. Знаю, только, что в Харькове самые красивые в мире девушки. Я в этом убеждаюсь, стоит только на тебя посмотреть.

Она смущенно улыбнулась и поправила волосы. Так они шли, тихо переговариваясь, не обращая внимания на крепнущий мороз ни на начавший сыпаться мелкий снег. Она щебетала как птичка, рассказывая про свою учебу в институте, про довоенную жизнь. Дойдя обратно до хаты, где жила Таня, как то незаметно остановились. За разговорами время пролетело быстро, когда Виктор случайно глянул на часы: было начало одиннадцатого, но уходить не хотелось. Она заметила его движение и сказала с сожалением:

- Тебе уже пора, да?

Виктор не ответил, молча сгреб ее в охапку и принялся жадно целовать. Она испуганно пискнула, уперлась ему в грудь, но потом обмякла, обхватив руками его шею, подставила лицо поцелуям. Губы у нее были мягкие, податливые. Целоваться она умела хорошо.

Наконец Таня зашептала: - Хватит… хватит, - и высвободилась из его объятий. Она стояла, часто дыша, шальными глазами глядя на Виктора. - Не надо… так быстро… не надо. Иди, тебе уже пора… иди, - сбивчиво шептала она, судорожно поправляя то воротник своего пальто, то шапку.

Увидев, как у него грустно поникли плечи, неожиданно улыбнулась и снова в ее удивительных глазах заплясали бесенята. Быстро подскочив к Виктору, она чмокнула его в щеку и, ловко увернувшись от объятий, смеясь, побежала по дорожке к дому.

Виктор стоял и смотрел ей в след, а потом долго вглядывался в темноту хаты. Его сердце переполняла нежность и неожиданная радость. Его жизнь здесь начинала приобретать какой-то смысл…

Буржуйка раскалена докрасна, в землянке жарко и накурено. В меховом комбинезоне ощущение такое, как будто сидишь в бане. Но и снять его нельзя - команда на вылет может поступить в любую минуту. Виктор с Вахтангом лежали на лавках, обливаясь потом, нехорошо посматривая в сторону солдата-дневального.

Едва не свалившись на ступеньках, в землянку ворвался комиссар, рот у него был перекошен, глаза дикие.

- Срочно на вылет, - закричал он, - юнкерс над аэродромом.

Они выскочили из землянки и увидели, как к аэродрому на высоте километра полтора подходит двухмоторный фашистский бомбардировщик. Он шел как будто неторопливо, под самой кромкой облаков. Взлетела дугой запоздалая зеленя ракета и со старта медленно пошла в разбег пара МиГов. Сегодня там дежурили Шубин и Игорь на машине Саблина. Но слишком поздно, от Юнкерса уже отделилось несколько бомб и они, ускоряясь, понеслись к земле. Виктор галопом бежал к стоянке, но уже никак не успевал. Свист бомб все нарастал, раздирая нервы и он, не выдержав рухнул в снег, закрывая голову руками.

- Ложи-и-ись, - разнесся над аэродромом, перекрывая вой падающих бомб, чей-то зычный крик. Через секунду заахало больно ударив по ушам, задрожала земля, раздираемая сталью и взрывчаткой, над аэродромом завизжали осколки. Виктора словно подбросило, снег залепил лицо, забил раззявленный рот, набился в нос, в уши.

Немного выждав и отфыркавшись, он поднял голову. Вроде живой, крови нигде не видно. МиГи уже оторвались от полосы, но Юнкерс, словно издеваясь, покачал крыльями и тут же растворился в облаках.

Неподалеку от Виктора зашевелился сугроб и из него выбрался Вахтанг. Он испуганно озирался, а руки его, казалось, жили самостоятельной жизнью. Они, словно сами по себе, шарили по его телу, обследуя сантиметр за сантиметром. Наконец Вахтанг медленно, словно боясь, опустил глаза и на лице его, тот час появилось неописуемое выражение счастья. Весь вывалянный в снегу, он выглядел так смешно, что Виктор не выдержал и захохотал, тыча в Вахтанга пальцем и молотя по снегу кулаком. Вахтанг тоже засмеялся, только смотрел он при этом, почему-то на Виктора…