Эмилия Остен - Верность и соблазны

• Название: Верность и соблазны
• Автор: Эмилия Остен
• Жанр: Исторические любовные романы

Анна была с детства обещана Айвену. Но умирает ее отец, и теперь она сама может решить, выходить ли замуж за друга детства. А тут еще Айвен едет на страшную войну. Анна дала обещание ждать жениха, но проходят годы, а любимый не возвращается. И девушке предстоит сделать выбор: остаться верной своему слову или, поддавшись соблазнам светской жизни, уйти с головой в водоворот отношений.

Литературная обработка Екатерины Полянской.

---

«Айвен, скажите, ведь он не страдал?»

«Нет, – ответил я, – не страдал, мэм».

Она кивнула, отвернулась и больше ни слова мне не сказала.

У Ричарда было много друзей в полку, но я сдружился с ним более других, и Элен доверяла мне, потому я занялся вопросом его похорон. Его тело следовало отправить в Шотландию, чтобы захоронить в родовом поместье, и я оформил бумаги, договорился о переправке и билете для Элен – все, что мог я сделать, то сделал. Это заняло у меня два дня, несмотря на довольно большую неразбериху после битвы. Все это время союзники праздновали победу, но мне было не до нее.

Завтра гроб с телом Ричарда должны были отправить в Шотландию. Вчера вечером я пришел к Элен.

Она сидела и писала какое-то письмо, но все убрала в бюро, когда я вошел.

«Вы сделали так много, Айвен», – сказала она мне. Голос у нее безжизненный, и мне кажется, она так и не заплакала, глаза у нее были сухие и совсем не красные, как бывает, когда женщина долгое время проводит в слезах. Я подумал, что лучше бы она рыдала – возможно, ей стало бы легче, и снова вспомнил о тебе, Анна. Не хотел бы я видеть тебя на месте Элен МакГвайр.

«Я сделал то, что велело мне сердце», – возразил я.

«Вы все время поступаете так, как велит сердце?»

«Да, и мой долг».

«Вот почему Ричард так любил вас, и потому я вас люблю, – сказала Элен, еле заметно улыбаясь, и я с облегчением подумал, что она когда-нибудь сможет жить с тем, что Ричарда больше нет. – Мой муж как-то сказал мне, что вы, когда приехали на эту войну, были мальчиком, а стали мужчиной, но не растеряли того главного, что ведет вас по жизни. Вы умеете видеть душой. Это ведь так, дорогой Айвен?»

«Если вы так говорите, так оно, наверное, и есть».

«Не теряйте этого, – попросила она, – и вы меня поймете. Я… Ричард был моей жизнью. Как жить после того, как его не стало, я не знаю. Я думала о том, что он может умереть раньше меня, но представляла, что произойдет это в старости, после долгой жизни вдвоем. Скажите мне, была ли я наивна?»

Я не совсем понимал, о чем она говорит, но покачал головой.

«Вы не были наивны, вы любили и поступали так, как хочет ваше сердце».

«Нужно оставаться верной своему сердцу, правда?»

«Да, – ответил я твердо, – всегда».

Она улыбнулась мне уже открыто и с каким-то тайным облегчением.

«Вот, вы это сказали, милый Айвен, ну и не будем об этом больше. Вы сделаете для меня еще одну вещь?»

«Все, что угодно, мэм».

«Заняты ли вы утром, должны ли быть в штабе?»

«Нет, мэм, только к десяти, до тех же пор я в вашем распоряжении».

«Тогда придите сюда в восемь, вам нужно будет кое-что сделать для меня. Обещаете?»

«Да».

Она кивнула, посмотрела на свое бюро, и я понял, что нужно уходить. Поднялся и поцеловал ей руку. Элен не встала из-за стола – наверное, ее не держали ноги. Она выглядела исхудавшей.

«Вы ели что-нибудь в эти дни?» – спросил я.

«Моя служанка заботится об этом. Не беспокойтесь, милый Айвен, со мной все будет хорошо».

«Я надеюсь на это. Ричард бы мне не простил, если бы я не позаботился о вас».

«Вы делали это и сделаете завтра. Приходите в восемь, хорошо?»

«Да», – сказал я и ушел. Ушел в свой полк, едва с ней попрощавшись, полностью уверенный, что она будет меня ждать.

О я глупец!

В половине восьмого ко мне прибежал денщик Ричарда и сообщил, что Элен МакГвайр покончила с собой этой ночью. Где она взяла мышьяк, остается только гадать, но она приняла его и умерла, и ее служанка ничего не слышала, а когда вошла к ней утром, Элен уже окоченела.

Она оставила мне письмо, которое я не стану тебе переписывать, Анна. Не хочу, чтобы ты знала, что она пишет. В числе прочего Элен просила у меня прощения за лишние хлопоты – ведь теперь мне придется отправлять в склеп двоих. Она просила у меня прощения, можешь ты мне это представить? И писала, чтобы я не смел винить себя, я тут ни при чем, но я все равно виню.

Если бы я мог понять вчера вечером, что она задумала! Я бы просидел рядом с нею всю ночь, я бы употребил все свое красноречие, которое так радовало МакГвайров, чтобы убедить ее не совершать непоправимую ошибку. Я сказал бы ей: разве Ричард хотел бы этого? Ричард всегда желал видеть ее живой и счастливой. И однажды она научилась бы быть счастливой без него. Время лечит некоторые раны. Может быть, не все, но рубец меньше болит. Меньше…

Элен не верила в это.

Она выбрала тот выход, который избавлял ее от боли – и от жизни.

Что ж, я недооценил войну. Мне казалось, она забирает лишь тех, кто непосредственно в ней участвует, кто идет под звуки труб к победе или поражению, кто согласился подставить свое тело под пули и осколки снарядов. Только я ошибся. Война забирает всех, так или иначе, и где бы ты ни был, она дотянется до тебя. Я подумал, что война дотянулась и до тебя, Анна, потому что я уехал, и тебе пришлось отдать меня ей… и полагаю, это было справедливо.

Беспечные, наивные дети, мы ничего не знали о жизни. Да, мы оба видели смерть раньше – смерть наших родных, глубоко нас потрясшую. Но, кроме нее, мы ничего не видали. И то, о чем я пишу тебе сейчас, то неизъяснимое и самому мне не до конца понятное, означает, что с сегодняшнего дня я стал другим.

Сегодня умерла женщина, жена моего погибшего друга.

Сегодня капитан Уильямс, мой непосредственный командир, скончался от ран в полевом госпитале, и полковник дает мне повышение. Я стану капитаном.

Сегодня мы входим в Севастополь, ощетинившийся острыми краями разрушенных домов.

Сегодня был алый рассвет, пахнущий паленым, а сейчас светит яркое солнце и шмели жужжат над невытоптанными цветами.

Сегодня я пишу тебе и больше не хочу ничего обещать.

Айвен

Так кто же войдет сегодня в гостиную Верна? Ее Айвен, или тот молодой капитан, чье сердце было ранено войной, или кто-то еще, совершенно незнакомый? Все ее мечты и грезы были направлены на того Айвена МакТирнана, которого она помнила. Анна, пусть и бессознательно, старалась не задумываться о том, что выплескивается на нее с этих уже обветшавших и потускневших страничек, исписанных до боли знакомым почерком. Война. Годы войны и последовавшие за ними еще годы, о которых она ничего не знает, в совершенно чужой стране, в тысячах миль от дома. Даже Индия, давняя и достаточно освоенная колония, меняла людей безвозвратно, что уж тогда говорить о Китае… Но не это главное. Анна снова развернула письмо и всмотрелась в строки. Главное – это война. Все эти смерти, вся эта боль. Может быть, мужчины более приспособлены к тому, чтобы выносить это все с честью?

Анна задумалась. Несмотря на расстроенные финансы семьи, она всегда уделяла внимание благотворительности. И часто она сталкивалась с тем, что ветераны просто не могли (не хотели, не умели – или не могли?) вернуться к обычной жизни. Они позабыли профессию, потеряли семью – но не это разрушало их жизни. А то, что было в их глазах. Одно, у всех. Жестокость? Боль? Равнодушие к страданиям? Привычка к страданиям? Привычка убивать? Обреченность? Как ни назови, это была война. Война смотрела из их глаз, война разъедала душу, война толкала их в бездну.

Все это были простые люди. Но и в высшем свете Анна иногда сталкивалась с узнаваемой бездной в чьих-то глазах. И отводила взгляд, смущаясь ли, не желая ли задумываться.

И вот теперь она встанет навстречу гостю, навстречу Айвену – и что она увидит в его глазах? Будет ли там любовь и надежда – или бездна и смерть?

Глава 5

Анна последний раз взглянула на свое отражение в зеркале, прежде чем спуститься. Что ж, годы ее пощадили. Может быть, сказалась жизнь в деревне, а может, кровь матери, ведь леди Присцилла в свои пятьдесят с хвостиком все еще оставалась красавицей, к ногам которой постоянно падали сраженные стрелой Амура кавалеры. Как бы там ни было, морщин пока еще не видно, волосы густые и блестящие, спина прямая, плечи округлые, походка легкая, цвет лица здоровый, глаза яркие – кажется, все в полном порядке. И даже платье соответствует последним модам, Луиза не пренебрегает обязанностью держать подругу в курсе новейших тенденций. И прическа идеальная. Анна улыбнулась, вспомнив, как в юности боролась с непокорными волосами. Неизвестно почему, но пару лет назад локоны сами собой распрямились, превратившись в струящийся водопад. Ну, хотя бы одно преимущество есть у двадцати восьми перед восемнадцатью.

В последний раз расправив юбки, Анна вышла из комнаты. Внизу все ожидало гостя: стол накрыт, приборы расставлены, все блюда наготове, как доложил Ларкин. Прекрасно. Оставалось надеяться, что гость явится к ужину, а визитку Анна оставила не привидению, а все же Айвену. Преодолев почти невыносимое желание задержаться в холле у дверей, Анна вернулась в гостиную и расположилась на диване. Удивительно, но в голове теснились какие-то совершенно пустяковые мысли: красиво ли лежит юбка, не отбрасывает ли платье нездорового оттенка на лицо, достаточно ли сочными получились филе-миньон, нашел ли повар то вино, о котором она говорила, не развезло ли дороги после вчерашней грозы… Ее разум словно бы защищался от грядущего.