Эмилия Остен - Верность и соблазны

• Название: Верность и соблазны
• Автор: Эмилия Остен
• Жанр: Исторические любовные романы

Анна была с детства обещана Айвену. Но умирает ее отец, и теперь она сама может решить, выходить ли замуж за друга детства. А тут еще Айвен едет на страшную войну. Анна дала обещание ждать жениха, но проходят годы, а любимый не возвращается. И девушке предстоит сделать выбор: остаться верной своему слову или, поддавшись соблазнам светской жизни, уйти с головой в водоворот отношений.

Литературная обработка Екатерины Полянской.

---

Здесь адски холодно, зима выдалась суровой, и я пишу тебе из штаба, потому что он протоплен и тут хотя бы можно взять в пальцы перо, сняв перчатки. Я восхвалял Крым как землю с прекрасным климатом, полезным для здоровья? Боже, это был не я. Сама природа вступилась за царя Николая, помогая ему защищать свою крепость. Вот уже долгое время Севастополь в осаде, мы застряли тут, как мухи в варенье, не в силах продвинуться дальше. Битвы идут с переменным успехом: то мы отвоюем кусочек местности, то русские солдаты отберут его обратно. О русских мужиках говорят, что это дикари, но я нашел, что они в большей степени джентльмены, чем многие наши знакомцы. Мы уважаем друг друга и убиваем друг друга – не смешно ли? Возможно. Однако мне не хочется смеяться.

Мужество солдат и с той, и с другой стороны повергает меня в восхищение. Я знаю теперь всех в нашем полку, они знают меня, а капитан Уильямс полагается на мои решения все чаще и чаще. Это радует, ведь я все ближе к своей цели – воинской славе на поле брани и познанию сути вещей, – но все чаще я ощущаю, как устал. Война, оказывается, выматывает. Через некоторое время ты привыкаешь к стрельбе, к крови и крикам, можешь себе представить, моя дорогая Анна? Да, часто по-прежнему страшно. Я выяснил для себя, что смерть меня пугает лишь потому, что это означает – я причиню тебе много горя, я не вернусь к тебе, и мы не обретем наше счастье вместе. Я перечитываю твои письма перед сном – письма, полные нежности и любви, и знаю, что должен возвратиться к тебе живым. Но когда я выхожу на поле битвы, я не боюсь, что умру. Это некогда делать. Нужно идти и побеждать, во славу Англии.

Война лишилась для меня изрядной части своей романтики, превратилась в некотором роде в рутину. Наша армия уже не такая празднично-разноцветная, как несколько месяцев назад, когда мы высаживались на этих берегах, чтобы побыстрее покончить с этим политическим недоразумением. Каким наивным я тогда был! Мне казалось, что эта мощь сметет все на своем пути, что наша победа заложена в цвете наших мундиров, красных как кровь, в гордости наших флагов и четком марше наших полков. Только когда мы столкнулись с иной силой и мощью, я понял, как ошибался. Что же в конечном итоге решает, на чью сторону склонится чаша весов? Мужество? У русских солдат его не меньше, чем у наших. Мастерство командиров? Я не знаю, кто умнее и доблестней. Своевременный подвоз фуража? Севастополь в осаде уже много дней, а сдаваться и не думает. Сейчас мне уже кажется, что все ждут ошибки противников, которая позволит победе свершиться. Пока не сделана эта ошибка, патовая ситуация сохранится.

Ну вот, моя дорогая Анна, я должен завершать это письмо. Лейтенант Бриксон сейчас отправится в Евпаторию, а я – в свою палатку в лагере, к своим солдатам, которые, наверное, угостят меня кашей. Наши пехотинцы варят ее куда как хорошо. Горячая каша! Думал ли я раньше, что буду мечтать о ней? Как быстро меняются наши предпочтения, когда выбор так невелик! Тепло и простая пища, которая насыщает, – вот все, что мне нужно сейчас, не считая нашей победы и твоей любви. Люблю тебя, моя дорогая Анна, люблю и смертельно скучаю в разлуке с тобой, – сильнее, чем днем ранее, ибо и в этот день мы не виделись.

Твой Айвен

Лейтенант Бриксон отплыл из Евпатории еще зимой, а письмо достигло адресата только весной. По крайней мере в Верн уже пришла весна. А вместе с ней вернулся Джексом и распорядился готовиться к переезду в Лондон. По его словам, множество завидных женихов возвратились из Крыма; овеянные воинской славой и жаждущие женской ласки, они могли стать отличными кандидатами в мужья. Анна, всю зиму посвящавшая себя попыткам хоть как-то вникнуть в суть управления поместьем, едва не запустила в Джексома чернильницей. Еще год назад все шло просто отлично, но прошлой осенью Чаттем сломал ногу и пролежал в постели почти всю зиму, а его помощник оказался не таким толковым малым, так что дела находились в некотором беспорядке. К тому же Джексом, оставшись на зиму в столице, слишком много потратил. Пару недель назад Чаттем вернулся к своим обязанностям, поэтому Анна с облегчением отдала бразды правления обратно в твердые руки управляющего. Правда, Чаттем схватился за голову и долго жаловался, но Анна и так сделала все, что могла. Леди Присцилла, а тем более Джексом вообще никак не отреагировали на болезнь управляющего, словно дела сами неким фантастическим образом должны идти как надо. За эту зиму Анна многое узнала из того, о чем воспитанные молодые леди знать не должны. Например, о том, что землевладение – не такое уж прибыльное дело. Чаттем подтвердил, что сейчас стоит вкладывать средства в промышленность, но, пока дела не поправятся, вкладывать было особо нечего.

Анна покачала головой и окунула перо в чернильницу: о чем писать Айвену? Обо всех этих финансовых вопросах? О том, что скоро начнется сезон в Лондоне? О том, что многие уже вернулись из армии? Может быть, и Айвен скоро приедет? Анна задумалась, чернила высохли, и пришлось снова обмакивать перо. Или же о том, что Айвен все еще в России и это скорее благо, чем зло? Ведь многие возвращаются инвалидами, как лейтенант Бриксом. Но, с другой стороны, он вернулся, вернулся живым. А Айвен все еще каждый день рискует жизнью.

– Моя дорогая сестра! – Джексом вошел в гостиную, благоухая псарней и лошадиным потом. – Почему ты до сих пор не пакуешь радостно платья?

– Во-первых, до отъезда в Лондон еще пара недель. А во-вторых, я не собираюсь тащить с собой весь гардероб. – Анна не смотрела на брата – его вид чем дальше, тем сильнее раздражал ее. То, как Джексом относился к делам поместья, то, как легкомысленно он поступал по отношению к будущему своей семьи, заслуживало по меньшей мере порицания. У Анны это вызывало острое раздражение, и вид брата, продолжающего весело проводить время, не способствовал душевному спокойствию. – Как мне сообщила в письме Луиза Грэхем, в этом сезоне мода изменилась совершенно. Вряд ли мои скромные деревенские платья подойдут для столичного сезона.

– Луиза Грэхем? – Джексом потер лоб, пытаясь припомнить. – Эта та серая мышка, что выскочила замуж за графа Рэйвенвуда?

– Именно. Эта та самая Луиза Грэхем, которая отвергла твои ухаживания и чье неприлично огромное приданое тебе не досталось. – Анна не стала углубляться в эту тему, потому что именно она просветила Луизу, с которой подружилась в Лондоне, насчет того, что собой представляет молодой барон Суэверн.

– Рад слышать, что она успешно обменяла свои деньги на титул нищего графа, – хмыкнул Джексом.

– Можно подумать, это для тебя новость. Это же ты у нас не показываешь носа в провинцию, – произнесла Анна язвительно и пододвинула к себе конторскую книгу. Все равно сосредоточиться на письме Айвену сейчас невозможно. – Должен бы знать все новости. Хотя… Брак Луизы – это уже давнее прошлое. Они с графом обвенчались еще летом, сезон не успел закончиться. Правда, ты тогда, помнится, укатил в Европу с какими-то сомнительными французами. Так что можешь быть не в курсе.

– Так ты собираешься заказать новый гардероб? – Джексом сменил тему, не желая обсуждать собственную персону. – Расточительные траты, если учесть, что искать мужа ты не собираешься.

– Не расточительнее твоих, милый братец. – Анна поморщилась. – Если не хочешь, чтобы я тратилась на наряды, не заставляй меня ехать в Лондон.

– Матушка будет в страшном горе, если не выберется в свет.

– Она-то вполне может поехать. Я способна провести лето в Верне в гордом одиночестве. Кстати, Джексом, а почему бы тебе не устроить счастье матушки, раз тебе уж так хочется выдать кого-нибудь замуж?

– Хм… Наверное, я просто не хочу упустить из рук ее вдовью долю, – пожал плечами Джексом. – Если учесть, что в твои двадцать пять мне придется расстаться с капиталом, который ты получила от бабушки Норстерн…

– Какой же ты… – Анна махнула рукой. – Иди, смени одежду. От тебя разит псарней. И, кстати, выдав меня замуж, разве ты не лишишься моих денег?

– Хороший брачный договор принесет мне гораздо больше, – не стал скрывать своих планов Джексом. – Ведь ты красотка, сестричка. Какой-нибудь потерявший голову герцог много даст за тебя.

– Я помолвлена, если ты позабыл.

Прежде чем выйти, Джексом наградил Анну долгим взглядом и широко улыбнулся.

– На войне всякое случается, дорогая сестра.

Дорогая Анна!

Эта битва «цивилизации против варварства», как говорил наш статс-секретарь лорд Кларедон, начинает походить на фарс. Ты просишь рассказывать мне обо всем, что происходит вокруг, но я как не смыслил в политике, так и не смыслю, несмотря на разговоры за скудным ныне офицерским столом. Если уж здесь люди не понимают, что английские солдаты делают в Крыму, если капитан Уильямс и майор Фелпс, наши непосредственные – и уважаемые – командиры, громко рассуждают о притязаниях британцев незнамо на что… О чем могу судить я, скромный землевладелец, купивший офицерский патент?