Генри Киссинджер - Дипломатия

• Название: Дипломатия
• Автор: Генри Киссинджер
• Жанр: Публицистика
• Год: 1997
• ISBN: 5-86218-260-8

---

И все же, несмотря на множество сомнений и дурных предчувствий, Франция в итоге подчинилась грустной логике аргументации британца и согласилась с тавтологией, содержащейся в статье 10 Устава Лиги наций: «Совет даст рекомендации по поводу средств, при помощи которых будет выполнено данное обязательство [то есть] сохранение территориальной целостности»[306]. Иными словами, в экстренном случае Лига наций согласится на то, на что сможет согласиться. Конечно, именно это и делали все нации мира даже тогда, когда Устава Лиги не было и в помине; и подобная ситуация как раз и была тем самым обстоятельством, ради которого заключались традиционные альянсы, вводившие формальные обязательства о взаимной помощи в конкретно определенных случаях.

Французский меморандум недвусмысленно подчеркивал неадекватность предлагаемых мероприятий Лиги по обеспечению безопасности:

«Если предположить, что вместо военного взаимопонимания на случай обороны, пусть даже весьма ограниченного, которое имело место между Великобританией и Францией в 1914 году, единственным связующим звеном между обеими странами были бы соглашения общего характера, наличествующие в Уставе Лиги, британское вмешательство произошло бы не столь быстро, и победа Германии была бы обеспечена. И потому мы полагаем, что при нынешних обстоятельствах помощь, предусматриваемая Уставом Лиги, может прийти слишком поздно»[307].

Как только стало ясно, что Америка отказывается ввести в Устав какие-либо конкретные обязательства по обеспечению безопасности, Франция вновь подняла вопрос о расчленении Германии. Она предложила создать независимую Рейнскую республику в качестве демилитаризованной буферной зоны и изыскать поощрительные меры для подобного государства путем освобождения его от уплаты репараций. Когда же Соединенные Штаты и Великобритания это предложение проигнорировали, Франция выдвинула идею, чтобы, как минимум, Рейнская область была отделена от Германии до тех пор, пока институты Лиги не обретут полную силу, а ее механизм принуждения не будет опробован.

В попытке ублажить Францию Вильсон и британские лидеры предложили вместо расчленения Германии такой договор, который бы гарантировал новое урегулирование. Америка и Великобритания согласились бы прибегнуть к войне, если бы Германия договоренность нарушила. Это условие было весьма сходным с договоренностью) между союзниками на Венском конгрессе, достигнутой, чтобы подстраховать себя; против Франции. Но имелась весьма существенная разница: после наполеоновских' войн союзники искренне верили в наличие французской угрозы и разрабатывали на этот счет меры безопасности; после первой мировой войны Великобритания и Соединенные Штаты не верили по-настоящему в германскую угрозу; они предлагали эту гарантию, не будучи убеждены в ее необходимости и не обладая твердой решимостью воплотить ее в жизнь.

Представитель Франции торжествовал, называя британские гарантии «беспрецедентными». Великобритания время от времени вступала в союзы временного характера, утверждал он, но еще никогда не брала на себя постоянные обязательства: «По временам она одалживала свою помощь; но она никогда не обязывала себя заранее ее предоставлять»[308]. Предлагаемое обязательство со стороны Америки Тардье считал в равной степени знаменательным отходом от ее исторически сложившегося изоляционизма[309].

В своей жажде обрести формальные гарантии французские руководители не обратили внимания на тот ключевой факт, что «беспрецедентные» решения англосаксонских стран явились в первую очередь тактическим ходом, чтобы побудить Францию отказаться от требования расчленения Германии. В международной политике термин «беспрецедентный» всегда вызывает подозрения, поскольку фактические масштабы нововведения всегда, ограничены историческими предпосылками, внутренними установлениями и географическим положением.

Если бы Тардье был посвящен в то, как отреагировала на сделанное предложение американская делегация, он бы сообразил, сколь эфемерна на деле эта гарантия. Советники Вильсона единодушно возражали своему шефу. Разве новая дипломатия не была специально придумана, чтобы покончить с подобного рода национальными обязательствами? Разве Америка участвовала в войне только для того, чтобы в итоге вступить в союз традиционного типа? Хауз писал в своем дневнике:

«Я полагал, что морально обязан обратить внимание президента на гибельность подобного договора. Среди прочего он воспринимался бы, как прямой удар по Лиге наций. Ибо как раз Лига должна была бы предположительно делать то, что закладывалось бы в такой договор, а если нациям приходится вступать в подобные договоры, то тогда зачем Лига наций?»[310]

Вопрос справедливый. Ибо если Лига наций функционирует, как было заявлено, то гарантии не нужны; а если гарантии нужны, то, значит, Лига не соответствует первоначальному замыслу и все концепции послевоенного устройства мира ставятся под сомнение. А у изоляционистов в сенате Соединенных Штатов были свои дурные предчувствия. Их не столько беспокоило противоречие гарантий принципам Лиги, сколько то, что хитрые европейцы обманом вовлекают Америку в паутину порочных обязательств старинного образца. Гарантии продержались недолго. Отказ сената ратифицировать Версальский договор превратил их в пустое место, а Великобритания воспользовалась этим предлогом, чтобы также освободить себя от подобных обязательств. Отказ Франции от своих прежних требований приобрел постоянный характер, а гарантии оказались пустым звуком.

Из всех этих подводных течений возник в итоге Версальский договор, названный так, поскольку он был подписан в Зеркальном зале Версальского дворца. Сам выбор места, казалось, намекал на унизительность акта. Пятьюдесятью кодами ранее Бисмарк бестактно избрал это место, чтобы провозгласить объединение Германии. Теперь победители отвечали оскорблением на оскорбление. Их творение вряд ли могло успокоить международную общественность. Слишком суровый по содержанию для умиротворения, слишком мягкий, чтобы не допустить возрождения Германии, Версальский договор обрекал истощенные войной демократии на постоянную бдительность и необходимость непрекращающейся демонстрации силы непримиримой, стремящейся к реваншу Германии.

Независимо от «Четырнадцати пунктов», договор носил карательный характер в территориальном, экономическом и военном отношении. Германия обязана была отказаться от тринадцати процентов своей предвоенной территории. Экономически важная Верхняя Силезия передавалась только что созданной Польше, которая также получала выход к Балтийскому морю и территорию вокруг Познани, тем самым обретая «Польский коридор», отделяющий Восточную Пруссию от остальной части Германии. Крохотная территория Эйпен-Мальмеди передавалась Бельгии, а Эльзас-Лотарингия возвращалась Франции.

Германия лишилась колоний, юридический статус которых повлек за собой спор между президентом Вильсоном, с одной стороны, и Францией, Великобританией и Японией, с другой, причем все трое хотели аннексировать свою долю добычи. Вильсон настаивал на том, что подобного рода прямая передача территории нарушила бы принцип самоопределения. Страны Антанты в итоге пришли к так называемому «мандатному принципу», который был столь же оригинальным, сколь и лицемерным. Германские колонии так же, как и бывшие земли Оттоманской империи на Ближнем Востоке, были отданы различным победителям по «мандату» в целях ускорения получения ими независимости под наблюдением Лиги. Что это означало, точно определено не было, да и в итоге наличие мандата не ускорило приобретение этими территориями независимости по сравнению с другими колониальными владениями.

Военные ограничения договора сводили численность германской армии к ста тысячам добровольцев, а размеры флота — к шести крейсерам и некоторому количеству малых судов. Германии запрещалось владеть наступательным оружием, как-то: подводными лодками, авиацией, танками и тяжелой артиллерией, а Генеральный штаб был распущен. Для надзора над разоружением Германии создали Союзническую военную контрольную комиссию, но, как потом выяснилось, с весьма неопределенными и малодейственными полномочиями.

Несмотря на предвыборные обещания Ллойд-Джорджа «выжать» все из Германии «до последней капли», союзники начали понимать, что экономически поверженная Германия может породить мировой экономический кризис, способный отрицательно повлиять на их собственные страны. Но народы-победители мало интересовались предупреждениями экономистов-теоретиков. Британцы и французы требовали, чтобы Германия компенсировала гражданскому населению их стран понесенные им убытки. И вопреки здравому рассуждению, Вильсон в конце концов согласился на то, чтобы Германия выплачивала пенсии жертвам войны и определенные компенсации их семьям. Такого рода условие оказалось неслыханным; ни один из предыдущих европейских мирных договоров таких статей не содержал. Претензии эти не были ограничены какой-либо цифрой; ее следовало установить в более поздний срок, что породило бесконечное количество противоречивых толкований.