Николай Каманин - Летчики и космонавты

• Название: Летчики и космонавты
• Автор: Николай Каманин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Имя автора этой книги широко известно не только в нашей стране, но и за рубежом. Он — один из семерки летчиков, спасавших в 1934 году челюскинцев и первыми удостоенных знании Героя Советского Союза, командир авиационных соединений в годы Великой Отечественной войны, один из руководителей подготовки космонавтов с начала 60-х годов. Его книга — содержательный и волнующий рассказ о больших и славных событиях в истории советской авиации и космонавтики, о жизни и учебе, о мужестве и героизме наших летчиков и космонавтов.

---

1929 год памятен и другими событиями. Именно в том году начался мировой экономический кризис, который до основания потряс всю систему капитализма. В странах капитала 24 миллиона рабочих лишились работы и были выброшены на улицу. Промышленный кризис переплелся с аграрным. Чтобы сохранить цены на нужном уровне, в топках пароходов сжигали тысячи тонн пшеницы, свиные туши, в море выбрасывали многие ценные товары.

Капиталистический мир лихорадило. Буржуазия видела выход из экономического кризиса в наступлении на свой рабочий класс и в антисоветской истерии.

Что только не предпринимали враги Советского государства в тот период, чтобы раздуть кампанию против СССР! Римский папа поспешил объявить очередной «крестовый поход» против Советской России. Капиталисты вновь попытались организовать экономический бойкот Страны Советов.

Началась атака на нашу страну и в области военной. Участились провокации со стороны неспокойных соседей. Конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) явился одной из самых крупных империалистических провокаций.

10 июля 1929 года белокитайские войска в Маньчжурии, по указке империалистических держав, захватили КВЖД, принадлежавшую Советскому Союзу. Они начали обстреливать из орудий и пулеметов пограничные советские села и деревни. Наше правительство делало все от него зависящее, чтобы ликвидировать конфликт мирными средствами, и несколько раз обращалось с такими предложениями к центральному правительству Китая и к маньчжурским властям, но те, как говорится, закусили удила.

Тогда наше правительство вынуждено было порвать дипломатические и торговые отношения с Китаем и стало принимать меры по укреплению обороноспособности Дальнего Востока. Наркомвоенмор К. Е. Ворошилов в августе 1929 года издал приказ о создании Особой Дальневосточной армии. Командующим был назначен В. К. Блюхер. Войска этой армии вступили в боевые действия и осенью нанесли ряд сокрушительных ударов по зарвавшимся китайским провокаторам.

Попасть в гущу событий в Приморье было заветной мечтой каждого из нас, выпускников Борисоглебской военной школы летчиков. Наш выпуск состоялся в конце ноября 1929 года, когда события на Дальнем Востоке были в разгаре. Но из нашего выпуска только трое, в том числе и я, получили назначение в Приморье.

«Дорогая мама! Пишу тебе это письмо в вагоне поезда. Еду к новому месту службы. Заехать домой не смогу, зовет служба. Свидимся как-нибудь после, нас ждут дела», —

писал я матери под мерный стук колес довольно неторопливого поезда Москва — Владивосток.

Напомню, что от Москвы до Владивостока 9172 километра. Этот путь почтово-пассажирский поезд в то время проходил за 16 суток. Недавно я летал туда на ТУ-114 за восемь часов. Таков контраст между прошлым и настоящим.

Первый день в поезде прошел незаметно. Просматривал расписание и карту железнодорожного пути, знакомился с пассажирами вагона, бурно обсуждал с ними планы борьбы на КВЖД. К вечеру все было переговорено, и следующий день показался мне уже скучным. Уж очень хотелось поскорее приехать в часть.

Чтобы как-то скоротать время, я сел у окна. Передо мной проплывали поля, леса, реки, озера, города, села, словно в чудесном калейдоскопе. Я жадно вглядывался во все то, что видел за окном вагона. Скука прошла. Мимо великих новостроек пролегал путь нашего поезда. Это было увлекательно, интересно.

— Здесь будет новый город металлургов — Магнитогорск.

— Здесь будет Кузбасс — второй Донбасс.

В Новосибирске в моем купе появился новый пассажир. Седые волосы и длинная борода не оставляли сомнения в его преклонном возрасте. Мы быстро познакомились.

Федор Ильич Рязанов — так звали нового пассажира — оказался очень интересным собеседником. Он родился во Владивостоке. Отец и дед его были потомственными моряками. Сам Федор Ильич окончил мореходное училище и, получив звание судового механика, добрых три десятка лет плавал по морям и океанам. Плавал на самых различных судах — от небольшого портового катера до океанского лайнера.

— Сейчас не плаваю. Годы…

— На пенсии, — высказал я догадку.

— Нет, товарищ летчик. Не угадал. Работаю механиком на холодильнике. Вот ездил в гости к дочери. Посмотрел еще один город — Томск. Много я их повидал на своем веку.

Китай, Японию, Австралию, Индию, десятки крупнейших мировых портов посетил Федор Ильич, знал много интереснейших историй из жизни различных народов, службы моряков и увлекательно обо всем рассказывал.

Доехали до Байкала. Я ждал увидеть скованное льдом озеро, а увидел волнующееся море. Сразу от вагона и до далекого горизонта простиралась чистая открытая вода.

Федор Ильич хорошо знал и Байкал: он более года работал на нем.

— Перевозил поезда, — сказал он.

— Как «перевозил»? Поезда? — недоуменно спросил я.

Федор Ильич пояснил:

— Во время русско-японской войны железная дорога, что огибает озеро с юга, еще не была готова. На станции Байкал железнодорожные вагоны ставили на баржи и перевозили на восточный берег. Вот так.

Все, что рассказывал Федор Ильич о своих плаваниях и поездках по Дальнему Востоку, о природе, о людях незнакомого мне края, было интересно. От него я впервые услышал имя Владимира Клавдиевича Арсеньева, одного из замечательных исследователей Дальнего Востока. Книги Арсеньева «По Уссурийскому краю», «Дерсу Узала» и другие получили широкую известность и общее признание. Позже я по нескольку раз читал произведения Арсеньева.

Федор Ильич, попивая крепкий чай, не спеша рассказывал о климате, истории освоения края, о дальневосточниках. Он находил такие слова и краски, что невольно вызывал желание глубоко изучить, увидеть и познать Дальний Восток.

…Поезд остановился. Кончилось мое первое большое путешествие. Я прибыл в места, где отныне мне предстояло служить военным летчиком. Поезд ушел дальше, а я остался на незнакомой мне станции.

Куда идти? Кого спросить?

Крепкий мороз сразу дал о себе знать. Заскрипел под ногами снег. За станцией несколько извозчиков похлопывали рукавицами.

— Пожалуйте, товарищ командир! Куда вам? В штаб гарнизона?

— Да, в штаб.

— Садитесь, мигом доставим. А чемоданчик в ноги.

Извозчик чмокнул, легонько стегнул лошадь кнутом, и мы поехали. Действительно, скоро мы остановились у длинного низкого здания. В темноте оно мне показалось большим складом, обнесенным изгородью с колючей проволокой. Извозчик заявил, что это штаб. Вскоре я стоял перед дежурным по гарнизону, которому предъявил удостоверение и направление в часть.

— Очень рад пополнению, — сказал дежурный. — В наши края, значит.

Дежурный, назвавшийся командиром взвода Барановским, засыпал меня вопросами о жизни в Ленинграде, в Москве и вообще «там, в России». Как мог, удовлетворил его любопытство, но не удержался от возражения по поводу фразы «там, в России».

— А здесь разве не Россия?

— Э, молодой человек, здесь Восток, да еще Дальний. Да-а-аль-ни-иий, — нараспев протянул Барановский. — Ну, не огорчайся, летчик. Привыкнешь. Наверное, на войну торопился?

— По-честному, да.

— Опоздал.

— Как опоздал?

— А так. Сегодня уже 21 декабря, времени — два ноль-ноль. А вчера, 20 декабря, в Хабаровске подписаны протоколы. Восстановлены все права Советского Союза на КВЖД. Боевые действия наших войск прекращены, все части отводятся в исходное положение. Понял?

Как не понять? Вот тебе и раз, спешил, от отпуска отказался, домой не заехал, по Москве не погулял — хотел окунуться в настоящую боевую обстановку. Выходит, зря.

С чувством неудовлетворенности устраивался я на ночлег в небольшой, но очень чистой и уютной гостинице. Проснулся от изумительно яркого солнечного света. Как говорил Федор Ильич: морозные солнечные зимние дни с безоблачным ярко-голубым небом — одна из особенностей Приморья. Быстро привел себя в порядок, вышел на улицу, сразу зажмурился от солнечных лучей. Не спеша побрел по улицам города.

Город раскинулся по обе стороны Уссурийской железной дороги. За южной окраиной видны две небольшие сопки, между которыми убегала на Владивосток железная дорога. У подножия западной сопки дымили трубы цементного завода.

Недалеко от железной дороги раскинулся военный городок. Несколько двухэтажных казарм, одноэтажные служебные и жилые корпуса, склады, конюшни — все эти постройки из красного кирпича выглядели крепкими.

С востока к военному городку примыкал аэродром. На границе аэродрома стояло самое высокое и длинное куполообразное сооружение — эллинг, предназначенный для дирижаблей. В нем стояли самолеты. Ориентируясь на эллинг, я легко разыскал штаб эскадрильи. В помещении было пусто, летно-технический состав и командование эскадрильи находились на аэродроме. Тишина. Только в одной комнате трещала машинка.