Мишель Цинк - Хранительница врат

• Название: Хранительница врат
• Автор: Мишель Цинк
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-069282-8, 978-5-271-30860-4, 978-5-4215-1361-2

Продолжение первой книги трилогии — «Пророчество о сестрах».

«Без ключей произойдет что-то ужасное! Значит, я должна найти их. И я должна найти их раньше моей сестры!»

Лия пытается найти необходимые ключи, без которых не разгадать Пророчество и не спасти мир от Зверя — Сатаны.

Элис, ее сестра-близнец, тоже охотится за ними, но только для того, чтобы пустить Сатану в наш мир.

Миссии девушек опасны: одна жертвует жизнью ради добра, другая — ради зла.

---

— Скажем просто, что это путешествие необходимо и связано с пророчеством и что я вернусь при первой же возможности.

Внезапно он выпрямляется и проводит рукой по волосам, взъерошивая их жестом, исполненным совершенно мальчишеской досады. Сейчас он выглядит совсем молодым, и я потрясенно осознаю: да не так уж он и стар, как мне казалось, несмотря на всю его спокойную уверенность и мудрость, которые напоминают мне об отце.

— Вам и в Лондоне-то находиться опасно, а о подобном путешествии и думать нельзя! — Он выпрямляется. — Вот что. Я еду с вами.

Я прохожу через комнату и беру его руки в свои. Почему-то это совершенно не кажется неприличным или неуместным, хотя с тех пор, как я уехала из Нью-Йорка, от Джеймса, я ни разу не касалась мужчины.

— Дорогой Филипп, это невозможно. Я не знаю, сколько времени буду отсутствовать, и вам куда как больше смысла продолжить поиски ключей, пока я займусь другими делами. Помимо того, эту часть пророчества я должна исполнить одна, хотя мне бы очень хотелось, чтобы было иначе. — Я наклоняюсь и, повинуясь внезапному побуждению, провожу тыльной стороной руки по прохладной щеке Филиппа. Такого я и сама от себя не ожидала, однако по тому, как потемнели глаза Филиппа, вижу, что его изумление не чета моему. — Вы так добры, что предложили сопровождать нас. Я прекрасно знаю — вы бы поехали с нами, если бы я согласилась.

Он поднимает руку к щеке. У меня возникает престранное ощущение, будто бы он не слышал ничего, что я сказала после этого краткого прикосновения. Больше он о моем путешествии не заговаривает.

Этой ночью я переношусь в Берчвуд. Я не хочу более попадать в Иномирья, но и покидать их совсем не хочу. София, конечно, разволновалась бы, узнай, что я опять странствую без сопровождения — но мне очень любопытно, как там моя сестра. Хочется хоть краешком глаза взглянуть на ее жизнь.

«И хоть краешком глаза — на Джеймса», — шепчет сердце.

Небо бесконечное, чернильно-черное. Серебристая луна освещает высокие колышущиеся травы в полях. Ветер шуршит в листве деревьев, и я узнаю это зловещее затишье перед грозой, почти зримое потрескивание неминуемых молний, раскаты грома. Впрочем, покуда еще вокруг потусторонне тихо.

Берчвуд-Манор темен и величественен, точно средневековый замок. Отвесные каменные стены поднимаются в ночное небо, и издалека дом кажется совершенно покинутым. Светильники, что прежде горели над парадным входом, угасли, окна в библиотеке темны, хотя по давней традиции лампе на письменном столе отца полагается светить всю ночь.

И вот я уже у входа. Мрамор ступеней леденит босые ноги. Холод пробирается под самую кожу, хотя я словно бы отстранена от всего, нахожусь где-то далеко — так же, как это происходит на Равнинах. В холле негромко тикают дедовские часы. Я поднимаюсь по лестнице, даже сейчас инстинктивно пропуская четвертую, скрипучую, ступеньку.

Как и многое другое в нынешней моей жизни, дом кажется странным и непривычным. Я узнаю все внешние приметы — ветхие старинные ковры, резные перила черного дерева — однако что-то в атмосфере неуловимо переменилось, словно дом сделан уже не из тех камней, дерева и цемента, что окружали меня со дня моего появления на свет.

Темная комната, само собой, находится все там же, в самом конце коридора. Дверь открыта, а изнутри сочится свет.

Я направляюсь туда. Мне не страшно, просто любопытно, ибо я редко оказываюсь на Равнинах без какой-либо определенной цели. Дверь в мою спальню закрыта. В спальни отца и Генри тоже. Теперь для Элис важен лишь один человек — она сама. Наверное, плотно закрытые двери помогают ей не вспоминать, что когда-то мы были одной семьей.

Вот и хорошо. Я храню воспоминания о прошлом и о нашей семье не в темных закоулках моего сердца, а в залитых светом уголках, где все видится таким, каким оно было когда-то.

Я без колебаний переступаю порог Темной комнаты. Законы Совета Григори не позволяют мне обрести зримую форму, даже если бы я и пожелала того, даже стремись я обрести власть над запретными силами, коими, похоже, овладела Элис.

Но я не хочу.

Сестра сидит на полу в центре начертанного ею круга, того самого, в котором я застала ее много месяцев назад, того, что процарапан на полу, но до поры до времени скрывался под старым ковром. Хотя силами и умениями мне не сравняться в волшебстве с сестрой, однако я распознаю, что круг этот усиливает чары и защищает того, кто в нем сидит. Даже в бесплотном состоянии меня бросает в дрожь.

На Элис белая ночная сорочка. Помнится, у меня была такая же, отделанная лентой цвета лаванды. Свою я не ношу — она осталась в той, прежней жизни. Однако Элис носит и выглядит в ней удивительно невинно и мило. Она сидит, откинувшись на пятки, прикрыв глаза, а губы ее шевелятся в беззвучном шепоте.

Некоторое время я не двигаюсь с места, глядя, как тонкие черты сестры то погружаются в тень, то снова становятся различимы в мерцании свечей, окружающих магический круг. Тихий, неразборчивый речитатив нагоняет на меня странную апатию. Я почти засыпаю, хотя на самом деле и так уже крепко сплю далеко отсюда, в Лондоне. Лишь когда Элис открывает глаза, я снова обретаю бдительность.

Сперва кажется, что она просто оглядывает пустую комнату, однако взгляд ее бестрепетно встречается с моим взглядом, как будто она с самого начала знала: я здесь. Ей не требуется говорить об этом вслух, однако она все же говорит, заглядывая мне прямо в душу, как умеет лишь она одна.

— Я вижу тебя. Вижу тебя, Лия. Я знаю, ты здесь.

Я одеваюсь медленно, размышляя о своем странном визите в Берчвуд. Дневной свет не пролил ясности на произошедшее. Здравый смысл твердит: очень может статься, я вовсе никуда и не странствовала; очень может статься, это был лишь сон, ибо астральные Равнины и физический мир разделены завесой, преодолеть которую нельзя. Видеть можно лишь то, что происходит в том мире, где ты сам находишься, а Элис явно находилась в физическом мире — тогда как я была на Равнинах.

Однако в глубине души я твердо знаю, что и в самом деле странствовала. И Элис знала, что я там. Она сама так сказала. Я все еще гадаю, как поступить с этим знанием, но тут в дверь стучат.

Хотя я еще полуодета, Соня врывается в комнату, не дожидаясь приглашения. Мы с ней давным-давно отказались от всяческих условностей.

— Доброе утро, — здоровается она. — Хорошо спала?

Презрев ряд висящих в гардеробе изысканных бархатных платьев, я выбираю себе совсем простенькое, из шелка оттенка спелого абрикоса.

— Не очень.

Соня хмурит лоб.

— Что ты имеешь в виду? Что стряслось?

Вздохнув, я прикладываю платье к груди и опускаюсь на кровать рядом с Соней, внезапно охваченная чувством вины. Я была недостаточно откровенна с Соней. Не рассказала ей о жутком путешествии на берег реки в ночь, когда я встретила Самуила, а проснулась с царапиной на щеке. Не рассказала, как видела Элис на лестнице прямо здесь, в Милторп-Манор.

В нашем союзе не место секретам и недомолвкам.

— Ночью я побывала в Берчвуд-Манор, — говорю я быстро-быстро, чтобы не передумать.

Я не готова к тому, как гневно вспыхивают ее щеки.

— Лия, ты не должна странствовать по Равнинам без меня! Ты же знаешь! Это опасно! — шипит она.

И, конечно, права. У нас давно уже вошло в привычку передвигаться по Равнинам только вдвоем и исключительно для того, чтобы Соня научила меня пользоваться обретенными способностями. Ради моей же собственной безопасности, ибо всегда существует риск, что падшие души сумеют задержать меня и перерезать астральную нить, соединяющую мою душу с телом. Случись это, мой самый ужасный страх станет явью: я навеки останусь во льдах Пустоши. Однако Сонино волнение все равно удивляет меня, и я преисполняюсь новой нежностью к ней. Как она сочувствует!

Я касаюсь ее руки.

— Понимаешь, я не нарочно. Меня… призвали.

Она вскидывает брови, озабоченно хмурит лоб.

— Элис?

— Да… Может быть… Не знаю! Я видела ее в Берчвуде. И, кажется, она видела меня.

На лице Сони отражается полнейшее потрясение.

— Как это «видела»? Что ты имеешь в виду? Если она в этом мире, а ты на Равнинах, она никак не может тебя видеть! Она нарушила бы закон! — Соня осекается и смотрит на меня с каким-то непонятным выражением. — Если, конечно, это не ты воспользовалась запретной силой.

— Не глупи! Конечно, не я! Может, я и чародейка, но понятия не имею, как призвать такие силы. Да и знать не хочу!

Встав с постели, я натягиваю через голову платье. Шелк струится по нижней юбке, скользит по чулкам. Вынырнув из складок, я встречаюсь глазами с Соней.

— Знаешь, вряд ли Элис так уж связана законами Григори, хотя, наверное, этого и следовало ожидать.

— Ты о чем?

Я вздыхаю.

— По-моему, я видела ее несколько дней назад. Здесь, в Милторп-Манор. Я проснулась посреди ночи и увидела кого-то на лестнице. Думала, это Руфь или еще кто из прислуги, окликнула ее и… выглядела она совсем как Элис.