Роман Лерони - Багряный лес

• Название: Багряный лес
• Автор: Роман Лерони
• Жанр: Ужасы и Мистика

Герой оказывается втянутым в конфликт двух весьма влиятельных людей. С одной стороны физик-ядерщик, учёный с мировым именем, имеющим в своём арсенале неуёмное желание мести за гибель собственного сына, а также профессиональные знания и свитый из горя эгоизм, которому совершенно нет никакого дела ни до собственной судьбы, ни до судьбы целого мира. Он готов абсолютно на всё, чтобы удовлетворить свою безумную страсть. С другой — молодой да ранний политик, государственный чиновник, глава силового ведомства. В своём желании сохранить приобретённые статус, богатство и влияние, а также уничтожить «тени прошлого», этот человек не стесняется использовать собственный пост и доступные государственные ресурсы. И между этими «молотом и наковальней» незавидная судьба главного героя, чья собственная трагедия, под невыносимым давлением странных, порой совершенно мистических обстоятельств и событий, вынуждает его стать на сторону одной из противоборствующих сторон. Жизнь подводит его к этому важному, но скудному выбору, вынуждает его участвовать в игре, где единственной ставкой в любом случае будет жизнь. Каким будет его выбор? Или он примет условия третьей стороны, не имеющей ничего общего с настоящим миром, кроме абсолютного влияния на него? Как далеко может человек зайти в своей мести? Что может быть ужаснее неудержимой страсти к справедливости? Кем ты станешь, когда месть будет удовлетворена? Насколько убийственно твоё негодование? Какова она — сладка, горяча ли, несдержанна или просто отвратительна, эта месть роковой демон, испепеляющий душу?..

---

Получив утвердительный ответ, генерал отвел его к каким-то бронированным дверям с большим штурвалом. Охраняющие дверь солдаты повернули штурвал, и Том шагнул в залитую ярким светом комнату.

Эхом лязгнул металл запираемой за спиной двери. Смолкли приглушенные голоса оставшихся в коридоре людей. Сразу поразил холод, обжигающий легкие. Онемела кожа на руках и лице. Вдоль стен комнаты стояли остекленные шкафы с заиндевевшими стеклами, из-за чего нельзя было рассмотреть их содержимое. Иней серебряной крупной россыпью покрывал ослепительно-белые стены. Четыре мощные лампы под потолком поливали небольшое пространство помещения ровным и неживым светом, размывая любые тени. В середине комнаты стояли три стола с углублениями и сливом, блестящие размытыми бликами на нержавеющей стали покрытия. У среднего стола стояли, сгрудившись, три человека в длинных, тщательно завязанных халатах и шапочках. На их руках матово блестели перчатки. Ноги укутаны в целлофановые, шуршащие при малейшем движении бахилы. Один из них обернулся, и Том увидел лишь серьезные глаза за стеклом защитных очков — все остальные черты лица скрывала широкая и плотная марлевая повязка.

— Почему не одеты? — строго спросил человек. — Вы нарушаете стерильность.

Том подошел к ним ближе, и, выпуская густые клубы пара, попросил отойти от стола, догадываясь, что объект его работы находится именно там. Люди в белом переглянулись и отступили на пару шагов, держа в руках блестящие хирургические инструменты.

— Дальше, — потребовал Том. — Чтобы не было тени.

Они повиновались.

То, что было на столе, заставило его замереть на несколько секунд. Он отказывался в это верить, совершенно позабыв о том, для чего его сюда привели.

На столе-ванне лежало… Он попытался отыскать в своей памяти хотя бы близкое определение тому, что видел, но не смог. "Оно". Только так и смог назвать.

Сначала он принял это просто за обыкновенную бесформенную, грязно-серо-зеленого цвета массу; за полуразложившийся труп какого-то довольно крупного животного. Но оно не было мертвым!..

Во всю длину стола лежала огромная "кукла", спеленатая, завернутая, упакованная в два огромных листа какого-то невиданного растения. С обеих концов куклы было два отверстия, из который непрерывно и густо стекал на стол, а оттуда на пол, белый ровный пар. Листья мелко дрожали, словно от сильного озноба, время от времени крупно вздрагивая. Также из этих отверстий были слышны шумное, хрипящее дыхание, чмоканье и скуление, настолько жалобное, что замирало сердце. С одной стороны, ровно на стыке, листья венчали какие-то странные, правильной формы, выросты. Том вздрогнул, когда из дыры высунулась мощная, исчерченная литыми буграми мускулов и четким рисунком жил, нога… Это можно было назвать именно так — нога. Необычными были в ней только уродливая сила мускулов, блестящая синева кожи, очень широкая стопа с короткими пальцами, увенчанными острыми когтями. В некоторых местах синеватая кожа была изъедена глубокими язвами, которые, как заметил Том, сочились тяжелым белым паром. Вслед за первой ногой показалась и вторая, а за ними, извиваясь кольцами и постепенно расправляясь, выскользнул толстый и длинный мясистый хвост, заканчивающийся на конце плоским кожистым отростком в виде широкого наконечника стрелы. Синеватые ноги дробно колотились о металл стола в неудержимом ознобе. Хвост хлестал из стороны в сторону, но его движения были слабы и неуверенны.

— Черт! — громко прошептал кто-то за спиной.

Это слово, этот взволнованный, благоговейный шепот вытащил Тома из ступора. Он схватился за камеру и стал снимать, отходя дальше, чтобы взять широкий план, и моля Бога, чтобы камера продолжала работать в этом адском холоде. Механизм исправно и ровно стрекотал, и Том старался поймать в кадр все детали существа, одновременно стараясь унять дрожь в руках, чтобы добиться "стабильности картинки". Он уже не чувствовал холода. Его трясло от волнения.

Он успел схватить в кадр то, как, резко выпрямившись, хвост ударил в стену широким и ломаным электрическим разрядом. Треск и грохот оглушили. Посыпался раздробленный камень. Том слышал, как за спиной раздались сдавленный вскрик, звон разлетевшихся инструментов и глухой стук упавшего тела. Послышался лязг открываемой двери и топот ног.

— Назад! — закричал Том, продолжая снимать. — Все назад! Не входить!

Топот затих, а затем шаркающие и торопливые шаги растаяли в коридоре. Вновь плотно закрыли дверь.

"Оно" на столе согнуло ногу и заскребло когтями по гладкому металлу. Раздался скрежет и "кукла" встала, сначала на колени, а затем на ноги. То, что Том принял за странные выросты, оказались длинными членистыми пальцами, сцепленными в замок. Мелко дрожа, пальцы расцепились. В тот же миг Тома упругим и сильным ударом воздуха перебросило через соседний стол — существо резко развернуло свои "листья", которые оказались огромными кожистыми крыльями. Сила этого взмаха была настолько велика, что рухнули тяжелые шкафы, брызнув в стороны мелкими осколками разбитого стекла. Последовало еще несколько сильных взмахов, от которых в воздухе поднялись ураган и стеклянная пурга. Том дотянулся до упавшей камеры, но она оказалась разбитой, тогда он взялся за фотоаппарат, который висел у него на шее. Монстр на столе щурился и часто моргал, когда заработала фотовспышка. Его скуление ножом ударило в сердце. И вдруг он закричал. Воздух сразу загустел, и с невероятной силой что-то сдавило череп. Сквозь боль Том видел, как, сбитые с ног порывами ветра от взмахов крыльев чудовища и пытавшиеся встать на ноги, люди в белых халатах ничком попадали обратно на пол и больше не шевелились. Когда крик смолк, пропала и жуткая головная боль. Поменяв лампу в гнезде фотовспышки, Том встал… Существо сидело на столе, судорожно вцепившись руками-лапами в его край, и надрывно кашляло. Из огромной разинутой зубастой пасти вырывались сипящие и хрипящие звуки. Вместе с ними на пол летели какие-то розовые сгустки, которые тут же замерзали, превращаясь в снежные комочки. Голова монстра была похожа на собачью, только много больше размером и более длинной пастью, которую часто облизывал длинный язык, разделенный на конце на два черных блестящих жала. При этом раздавался характерный щелкающий звук. Огромные крылья безжизненно повисли за спиной. У чудовища были руки, с длинными и членистыми пальцами, мощные, сильные, как и ноги, покрытые, как и все тело, синеватой и гладкой блестящей кожей. Монстр закрывал руками глаза от фотовспышек. Том хотел подойти ближе, но, просвистев по воздуху, тяжелый хвост очертил границу, круг, который на короткое мгновение засветился слабым молочным сиянием. Том попытался еще раз, но монстр предупреждающе замахал руками и замотал головой. Было видно, что эти движения забрали у него много сил. Он вновь жалобно заскулил и зашатался на столе, потом, немного отдохнул и набравшись сил, стал длинным языком вылизывать две раны на груди, из которых не переставая струился тяжелые белый туман. Том заметил, что чудовище стало трястись сильнее.

— Ты ранен, — озвучил Том собственную догадку.

Подняв голову, монстр утвердительно кивнул, словно ему была понятна человеческая речь, и вернулся к вылизыванию ран.

— Тебе можно помочь? — спросил Том, приходя в себя после очередного шока: "оно" или "он" — черт его разберет! — было разумным!..

— Нет, — прохрипело чудовище, вскидывая голову и сверля Тома вполне человеческими глазами из-под своих нахмуренных и широких кожистых бугров-бровей. — Я ранен серьезно и умираю. Если ты поторопишься уйти — останешься жить.

Том оторопел. Голос монстра был тихим и утомленным, но обыкновенным, человеческим!

— Кто тебя ранил?

— Солдаты.

Чудовище полезло рукой куда-то за спину и протянуло Тому что-то зажатое в кулаке. На ладонь Редерсона высыпались две пулеметные пули.

— Но и вы же нападаете на солдат?! — возмутился Том, понимая, что перед ним сидит одно из тех существ, которых он встретил в Восточном городе.

— Мы голодны и охотимся, — был спокойный ответ.

Покончив с зализыванием ран, монстр стал водить руками по воздуху перед собой, словно гладя какой-то невидимый предмет. Пространство под его ладонями заколебалось, словно жидкое, и вдруг вспыхнуло ярким светом. Воздух наполнился странным кисловатым запахом, который, как и раньше, на полигоне, обжигал горло и легкие. Взметнулся хвост и, коснувшись Тома, толкнул его к дверям.

— Иди, если хочешь жить, человек. Тебе было позволено меня сфотографировать. Теперь иди.

Оно убрало руки и стало пристально всматриваться в светящийся шар, который, медленно вращаясь, застыл в воздухе возле монстра. Шар стал быстро увеличиваться в объеме, одновременно меняя яркость: он темнел, становился желтым, красным, наконец, черным, и стал трескаться, и в его трещины ровными лучами, слепя и обдавая жаром все вокруг, со свистом стал вырываться бело-голубой свет.