Диана Хэгер - Рубин Рафаэля

• Название: Рубин Рафаэля
• Автор: Диана Хэгер
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-0016-9

В основу романа американской писательницы легла драматическая история возлюбленной и музы великого Рафаэля – Маргариты Луги, известной миру как Форнарина.

В 2002 году, исследуя портрет Форнарины кисти Рафаэля, ученые обнаружили, что изначально руку прекрасной «Булочницы», возлюбленной и музы художника, украшало кольцо с рубином.

Позднее оно было спрятано под слоем краски. Кто это сделал и почему, история умалчивает. Однако воображение писателя способно дорисовать то, что скрыло от нас время…

Вечный город в трауре. Великий Рафаэль Санти умер в расцвете славы и упокоен в Пантеоне. А та, что дарила ему любовь и вдохновение, ищет приюта в монастыре, куда принимают раскаявшихся грешниц. Еще недавно Маргарита Лути, дочь пекаря из бедняцкого квартала Трастевере, внушала зависть знатным дамам. Теперь же она должна заплатить за убежище единственным, что у нее осталось, – рубиновым обручальным кольцом.

---

– Поверь, что больше всего на свете я хотел… – е о голос звучал уже тише шепота, глаза закрывались, – …жениться на тебе.

– Я верю, – прошептала она, склонилась над ним так низко, что ощущал а его дыхание на щеке. Он дышал, значит, был еще жив… Значит, еще оставалась надежда…

Она попросила Елену, которая ожидала неподалеку вместе с Донато, подойти поближе.

– Я должна ненадолго уйти, – тихо сказала с на. – Ты можешь остаться с ним, пока меня не будет?

– Конечно, синьора, – ответила Елена, чьи глаза были полны слез.

– Не оставляй его наедине с этими хищниками. Даже на мгновение! Что бы они тебе ни говорили.

– Хорошо, синьора Луги. Я останусь с ним до вашего возвращения.

Потом Маргарита оглянулась на Донато:

– Пойдешь со мной в Трастевере?

– Я пойду куда захочешь, ты об этом знаешь.

Увидев, что Рафаэль уснул, Маргарита тихо поднялась с постели и пошла через всю спальню туда, где лекари понтифика тихими голосами обсуждали состояние Рафаэля.

– Прошу вас, – начала она. – Я знаю, что вы обо мне думаете, но не могли бы вы хотя бы сказать, что можно для него сделать?

Какое-то время никто не говорил ни слова, потом один из них, плотный, одышливый, в изрядных летах, повернулся и бросил на нее сердитый взгляд:

– Мы ничего не скажем вам, синьора. Подумайте лучше, что вы можете сделать для себя, потому что ему не выжить.

Не так давно все, кто входил в этот дом, наперегонки старались ей угодить, скрывая свое осуждение того, что Рафаэль прожигает жизнь, тратя ее на такую женщину, как Маргарита. Так было, когда они хотели снискать расположение мастера, но это время прошло. И дерзкий ответ лекарей служил тому подтверждением.

– Не надо думать обо мне! – крикнула она в негодовании. – Мне все равно. Но, умоляю, помогите ему!

– Помогли бы, если бы это было в наших силах, но, увы, слишком поздно. Лихорадка уже не уйдет.

– Нет! – Она побледнела.

– Мы говорим правду, – вступил в беседу другой лекарь. – Его Святейшество благоволит Рафаэлю, и если бы кто-то из нас мог ему помочь, то только ради этого мы бы давно уже сделали все возможное.

Она прижала руки ко рту.

– Но должно же что-то ему помочь?! Господи, ну что угодно!

– Синьорина Луги, вы не являетесь его женой. Как уже было сказано, вы не имеете никакого права участвовать в этом разговоре, – заявил третий лекарь, седеющий мужчина с заметным животиком. – А теперь будьте любезны, избавьте нас от своего общества.

– Вы ошибаетесь! Я найду священника, и он нас обвенчает! Я стану его женой, а вы пожалеете, что так со мной обращались!

– Жалкая женщина! – Первый лекарь покачал головой. – Разве ты не знаешь, что в Рима не найдется ни одного священника или уважаемого горожанина, который остался бы равнодушным к тому, что ты сотворила с великим художником! Ты, мерзкая развратница, растлила самое его существо, а теперь и довела его до смерти так же верно, как если бы вонзила ему нож в спину!

Она вздрогнула, когда эти слова эхом отразились от стен комнаты, как будто злобный шепот мог убить ее и уже начал свое смертоносное дело. Прижав руки к ушам, Маргарита бросилась прочь от обвиняющих взглядов и ядовитых слов.

– Синьорина, смиритесь! – звучал ей вслед язвительный голос. – Жизнь Рафаэля подошла к концу. Займитесь собственным спасением!

– Как ты не понимаешь, я должен на ней женится! – заявил Рафаэль дрожащим голосом наклонившемуся над ним Джулио. – Она так долго и верно этого ждала, что я обязан это сделать. Я должен сделать ее своей женой на тот случай, если произойдет что-нибудь непредвиденное. Если эта болезнь…

– Вы не можете так рисковать, учитель! Только подумайте! Кардинал Биббиена все еще полон обиды за свою неотомщенную племянницу и кольцо. А он остается самым старшим духовным лицом на время oтсутствия Папы! – тихо убеждал его Джулио, приблизившись к изголовью. – Если вы удостоите Маргариту чести, которой была лишена его племянница, и не выздоровеете, то оставите ее беззащитной! Он превратит остаток ее жизни в ад! Я сам слышал, как об этом шептались! Рафаэль поморщился.

– Но она рождена, чтобы стать моей женой!

– Разве она не получила вашего сердца?

– Это не одно и то же для нее! Без освященного Церковью брака она навеки и для всех останется шлюхой! Моей любовницей! Маргарита не заслуживает такой судьбы!

– Не позволяйте чувствам лишать вас рассудка, умоляю! Кардинал – мстительный старик, который за всю свою жизнь любил только одного человека – свою племянницу! Он еще может пощадить синьорину Луга, но вдову Санти – никогда!

– Тогда найди мне кого-нибудь, прошу тебя, Джулио, мой самый доверенный, близкий друг! Найди того, кто тайно повенчает нас, пока не станет слишком поздно! Она должна знать, что я покинул эту землю, исполнив свое обещание! Пусть это будет моей самой последней просьбой!

Рафаэль снова смежил веки и провалился в короткий беспокойный сон, а Джулио покинул ложе учителя и отправился в его мастерскую, устроенную рядом со спальней. Он слышал, как за тяжелой бархатной завесой лучшие врачеватели понтифика пытались спасти жизнь молодого и талантливого художника с помощью разнообразных снадобий и кровопускания. Теперь он стоял перед портретом Маргариты и смотрел на него сквозь пелену слез, слушая тихие серьезные переговоры лекарей. Он знал, что глядит на свадебный портрет.

В ее образе заключалось столько радости, столько надежд. Он вписал новую строку в историю живописи, открывал новую главу в их жизнях. Каждый мазок был тому свидетельством. Как художник Джулио понимал страсть, двигавшую Рафаэлем. Как человек он понимал, что значила эта картина и эта женщина для Рафаэля. Именно так он хотел бы навеки запечатлеть Елену.

Джулио смахнул слезу, завороженный спокойной улыбкой Маргариты. Она была почти не одета, и рубиновое кольцо украшало палец, указывающий на сердце. Символ… Джулио показалось, что он вторгается в чужую жизнь, просто глядя на картину.

Потом он повернулся к большой кожаной папке с набросками и эскизами. Они были даже более ценны, чем картины Рафаэля, потому что эти последние часто представляли собой результат совместных усилий всей мастерской. Однако образы и композиция всегда определялись Рафаэлем. Если их увидит мир, Маргарите будет угрожать большая опасность. И в знак уважения к тому, кто никогда не подводил и не предавал его, Джулио Романо решил сделать для Маргариты то, чего не смог сделать сам Рафаэль. Он защитит ее.

– Боже Святый! Что ты делаешь? – всхлипнула Елена. Он не оглянулся и продолжил свою работу.

– По-моему, ты не должна была уходить от постели учителя.

– Я вышла только на минуточку, потому что услышала, что здесь кто-то есть. И ты мне так и не ответил.

– Я уничтожаю все, что может причинить Маргарите вред.

– Но его работы… Они же бесценны!

– Это наброски личного свойства. Учитель пожелал бы, чтобы Маргариту уберегли от публичного позора. Пусть даже такой ценой.

Елена подошла к нему и внимательно на него посмотрела. Только тогда он вздохнул, и они коротко обнялись. Испытания сближали их, но ни он, ни она в этот миг не испытывали ни утешения, ни страсти. Они чувствовали только невыразимую боль.

– Неужели нет никакой надежды?

Джулио тяжело вздохнул, не в состоянии выдержать ее взгляд.

– Никакой. Доктора говорят, что ему осталось несколько дней.

– Господи! Пресвятая Мария! – заплакала она. – Что же станет со всеми нами, когда он уйдет?

40

– Сын мой, прошу тебя, отрекись от нее! – вещал Биббиена замогильным голосом. Его низкие звуки, будто волшебное заклинание, вторглись в лихорадочное полузабытье. Рафаэль заставил себя открыть глаза. Но это был не сон.

– Отрекись от того, что ты делал все эти годы, сын мой, чтобы я мог наконец отпустить тебе грехи.

Елена отошла от кровати, подчиняясь приказанию кардинала, но не покинула комнаты, ожидая возвращения Маргариты и Донато. Как шакал, подстерегший жертву в минуту слабости, Биббиена появился в тот самый миг, когда Рафаэль остался один, совсем беспомощный.

Глаза Рафаэля медленно открылись, чтобы узреть сухое лицо человека, холодный пронзительный взгляд которого горел радостным предвкушением. Почтенный слуга Божий нашел в себе силы явиться сюда, где, как шептались в Риме, открыто совершался грех.

– Никогда, – прохрипел художник. – Лучше я сгорю в геенне огненной, чем предам ее…

– И будешь гореть вечно, если не послушаешься!

Биббиена опустился на край кровати, где всего пару часов назад сидела Маргарита. Он подождал, потом собрался с духом и снова завел увещевания:

– Я любил тебя, Рафаэль, как сына. И ты на самом деле чуть не стал мне сыном, пока… – Он снова замолчал, устремив взгляд на небеса, будто бы произнося молитву – Теперь это, конечно, все уже в прошлом. Но pазве ты, дорогой сын мой, не желаешь очиститься душой передо мной?